Опубликовано в газете "День Литературы" 05.10.2023г.
Александр
Если кому-то рассказать эту историю, никто не поверит уж точно. Александр Петрович Зосимов принадлежал к древнему дворянскому роду. Предки его служили ещё Елизавете Петровне, были учёными, дипломатами, воинами. А вот он всё испортил. Как говорил его отец, сын – семейная червоточина.
Повеса, пьяница, игрок и мот, бездельник и непременный щёголь, завсегдатай ресторанов и публичных домов прожигал жизнь безостановочно и сил своих не берёг. А ещё он был вхож в тайное общество, где лощёные отпрыски рассуждали о крестьянской доле, о свержении существующего строя и даже покушение на высокопоставленную особу готовили. Задуманное планировали долго. И вот однажды всё было кончено…
Под генеральскую карету, что отъезжала от Успенского собора, заговорщики швырнули бомбу, правда, та откатилась в сторону и рванула чуть поодаль, ранив при этом старика-извозчика, деревенскую бабу, что по улице на базар топала, да нищего, что сидел в это время на обочине. Сам же генерал остался цел, отделавшись лишь испугом, да порезами от выбитых стёкол.
Однако случившееся взбудоражило весь город . Поимкой злодеев занялись полиция и доносчики, сам губернатор держал дело на контроле и вскоре смутьяны были арестованы. А после суда отправлены на каторгу на разные сроки. В их числе и Александр Зосимов. И не помогли ему ни отцовские связи, ни хлопоты. Всё было пустое. И лишь когда попал баловень судьбы в невыносимые условия в барак с крысами, да чехоточными, всё, наконец, понял. Понял, что жизнь его теперь уж точно кончена…
Однако прошёл год, другой и благодаря отцовской заботе наказание сменили на поселение вне острога. Там в таёжной глуши Александр хозяйством обзавёлся, купил кур, коз, стал выращивать капусту, картошку, для крестьянских детей организовал в деревне школу, где сам преподавал арифметику, чистописание, а иногда и закон божий, как когда-то учили его гувернантки и гувернёры. А ещё он стихи сочинял, переписку вёл с бывшими знакомыми. В общем, развлекал себя понемногу. А когда ему 32 исполнилось, женился на местной девушке Алёне. Она родила ему дочку, и зажили молодые тихо и спокойно.
А в это время Россия к переменам готовилась. Революционное движение набирало обороты, и вот уже покатились по всем городам стачки, да забастовки. Потом грянула война, и Александра, по истечении ссыльного срока, призвали на службу тоже. Так он впервые и оказался на фронте. Да не офицером при штабе, а обычным солдатом пехоты. Год он кормил в окопах вшей, мучился от дизентерии и голода, шёл в атаку под пулями, два раза лежал в госпитале. И ему даже стало казаться, что наказание для него скоро закончится, но нет. Это было всего лишь начало нового «срока»…
После 17-ого Александру пришлось выбирать с кем он. И бывший дворянин, долго не думая, встал на сторону народа. Может потому что в заключении, многое понял? В общем, в Гражданскую он уже комиссаром освобождал Царицын и Феодосию, гнал Врангеля к Чёрному морю. А когда всё завершилось, обосновался под Смоленском вместе с женой и дочкой. Ведь там, в деревне, а после в колхозе, никому не нужна была его родословная…
– Эх, хе, хе – вздохнул старик и забрал у непутёвого юнца винтовку – что ж ты её в лужу-то бросил? Это ж тебе не лодка…
– Да, я ж не думал – шмыгнул носом растерянный Ося. – Я ж её на минуточку, а она заклинила что-то…
– Не, думал он. Лучше б ты сам в ту лужу улёгся…
Мужчина стал дёргать затвор, и тот, наконец, заработал.
– На, пользуйся, – протянул служивый оружие недотёпе – да, не балуй больше…
– Хорошо, дядя Шур, я осторожно…
И пожилой вояка отошёл в сторону. Он вновь был на фронте, только теперь в Курской области, где не прекращались ожесточённые бои за каждое село, каждую высотку. А потому будущее Александру Петровичу представлялось коротким. Но это его ничуть не трогало. Хватит, пожил. Только вот этим желторотым юнцам помочь бы. Им после него защищать Родину. А смогут ли?
Старик опустился на поваленную берёзу, чиркнул спичкой, закурил папиросу и вдруг вспомнил санитарку Тоню. Перед самой его выпиской из госпиталя у девушки начались преждевременные роды, и она скончалась в тот же день от потери крови. Всё же ушла родимая к своему Коле…
Мужчина вздохнул, выбросил догоревший окурок в сторону, посмотрел в то место, где с сапёрной лопаткой у траншеи стоял растерянный Ося, худой, белобрысый, скованный…
«Нужно будет котелок ему подарить, пусть красотой пользуется… Молодой ещё. Тяжело ему…»
Осип
Этот звук ревущего мотора не могли заглушить ни крики ребят, ни дружный хохот. Разведчики стояли на просёлочной дороге, окружив трофейный мотоцикл, на котором гордо восседал их сослуживец Лютов Осип.
– Ну, вот, а ты говорил, не выйдет, не сможешь! – похлопал по плечу приятеля Родя. – А тут всё просто…
– Ага – кивнул запыхавшийся гонщик. – Да я с испугу чуть берёзу не сшиб!
– Ну, ну, и меня вместе с той берёзой – добавил басом Борис. – Ладно, хоть вовремя успел отскочить…
– А теперь сюда погляди – показал лихачу свои мокрые штаны Камиль – дурень, лужи объезжать учись!
И ребята снова разразились хохотом.
Первый опыт вождения Осипа оказался не очень. Он с лёгкостью оседлал трёхколёсный, а как его остановить, не спросил? Вот и бегали за ним разведчики по просеке…
– Ну всё, слезай – скомандовал Родя. – Комбат вызывал, надо идти…
И Оська, спрыгнув с трофейного, отправился вслед за Родионом. Лейтенант шёл чуть поодаль, изучая содержимое своего блокнота, а подчинённый топал за ним.
Была уже поздняя осень, и погода стояла неопределённая. То тепло, то холодно. То снег, то дождичек. А ещё грязь по колено, деревья голые. Хотя и теперь можно было любоваться природой. Вот, например, опустевшими птичьими гнёздами, что сиротливо висели в ветках берёз, крикливыми воронами, что летали над невспаханным полем, закатом нежно-лиловым, хутором на пригорке, небольшой церквушкой, прозрачным ручьём.
– Ты чего там плетёшься? – обернулся Родя – опоздаем, получим нагоняй оба.
– Не опоздаем! – крикнул Осип – Комбата ещё с утра в штаб дивизии укатил, думаю, вернётся не скоро…
– Смотри, какой осведомлённый? А ты случайно не знаешь, когда война закончится?
– Это нет, – смутился Ося – а вот Савельева видел, он в машину садился вместе с шофёром…
– А, ну тогда больше нет вопросов – усмехнулся командир и снова растворился в своём блокноте.
Разведчики, наконец, вышли с просёлочной дороги на грунтовую, что вела в большое село. Грязные мазанки с облупившейся извёсткой, вместо крыш, пожухлая солома, дворы плетнями огороженные, покосившиеся курени, заброшенные сады и огороды. Местных жителей на улицах было немного, а вот военных напротив. И каждый нашёл себе заботу. Сапёры разминировали окрестность неподалёку, артиллеристы чистили оружейные стволы, механики ремонтировали танки у лесочка. Те, кто не были связаны с техникой, наводили порядок в посёлке. Разбирали виселицы, что фашисты здесь понастроили, хоронили погибших после последнего боя. Фрицев отдельно подальше от хутора, без почестей. Своих же ребят на местном кладбище, как положено. В общем, всё было просто…
После освобождения Киева этот участок фронта временно успокоился, в некоторых местах шли позиционные бои, но и их было немного. Немцы укрепляли линию обороны, наши окапывались тоже. Хотя затишье это и не сулило ничего хорошего, по крайней мере, нацистской сволочи. Потому как гнали её советские воины со своей земли…
– Ну, всё, наконец, пришли – остановился Родион у знакомого дома. – Ты пока здесь подожди, а я пойду комбата гляну, может вернулся, пока ты на мотоцикле катался – отправился лейтенант прямиком в хату.
А Осип уселся на скамейку, что стояла рядом. Он стал крутить головой, наблюдая за происходящим.
По улице быстро прошли молодые солдаты, видимо спешили куда-то. Чуть дальше чумазые ребятишки в лапту играли.
В соседнем саду связист Пашка вместе с пожилой хозяйкой пересаживал саженцы. Они вместе выкапывали их из почвы и в другое место определяли. Мирное занятие, не иначе…
А Ося вдруг вспомнил свою московскую дачу, где часто отдыхал летом вместе с матерью. Татьяна Ивановна в институте языки преподавала, много зарубежной литературы читала, переводами занималась и с сыном только на немецком и испанском разговаривала. Так и начал Осип понимать речь иностранную. Даже в университет поступать собирался, правда война изменила все его платы. Тем более, когда сначала в боях под Брянском погиб его отец, потом без вести пропал старший брат Вася, а мама в 42-ом от туберкулёза скончалась.
В общем, осиротел Осип в одночасье. После попал на Первый Украинский. И если бы не дядя Шура, вряд ли бы и жив-то остался. В той мясорубке старик опекал его, учил премудростям разным, а однажды, когда рядом снаряд разорвался, просто собою закрыл. Погиб Александр Петрович моментально, оставив после себя в душе Осипа вечную память…
– Нет его – вышел на крыльцо Родион и недовольно крякнул – Ждать приказано…
Лейтенант подошёл к лавочке, сел вальяжно, закинул нога на ногу, вытащил из телогрейки кисет, протянул приятелю.
– На, кури…
– Нет, спасибо, я не курящий…
– А ну, да, я и забыл – сказал Родя и принялся насыпать табак на клочок газетной бумаги.
А Ося стал наблюдать за ним. Командир был, в общем-то, добродушным малым, хотя и строгим достаточно. Интеллигентная внешность, на щеке полумесяцем шрам, русые волосы, карие глаза. Сам рассудительный и подчинённых учил принимать решения правильные…
И тут Осип вдруг вспомнил, как попал в разведку под его начало. А всё благодаря знанию немецкого языка. Конечно, первое время ему сноровки не хватало и навыков, зато он легко всему обучался. А потому приняли новичка ребята в свой дружный коллектив практически сразу. И теперь мог Осип и противника уложить на лопатки, и ножи метал не хуже Марка. А уж прикидываться фрицем на блокпостах, ему вообще не было равных. Разговаривал с немцами, как бюргер заправский. Да, и внешность сомнений не вызывали, истинный ариец, не иначе. Дерзкий холёный наглый, разве можно было заподозрить в этом лощёном эсесовце скромного русского парня с 10-ю классами образования? В общем, поэтому или просто благодаря удаче, но возвращалась в последнее время группа не с пустыми руками. Вот, например, в последний раз привела оберст-лейтенанта, которого сейчас комбат и будет допрашивать.
– Слышь, переводчик – вдруг обратился к нему старший по званию – а откуда у тебя тот котелок? Ты что музей перед войной ограбил?
– Нет – ответил Осип и засмеялся. – Мне его подарил один человек, дядей Шурой его звали. Я вам о нём расскажу обязательно…