Читаю на моём YouTube канале
https://youtu.be/9iUuni6w6W4
***
Она стояла на сцене в ярко-красном платье. В обнажённых руках, отражая свет висящих над сценой люстр, поблескивал лаком «Страдивари». За ней торжественным фоном сверкал оркестр. Изредка она поднимала голову к стоящему слева дирижёру, и тогда её лицо озаряла радостная, чуть смущённая улыбка. Она ловила какое-то одной ей понятное движение дирижёрской палочки, кивала незаметно, улыбалась ещё больше и уже потом припадала к инструменту, закрывала глаза, проводила смычком по струнам и погружалась в льющуюся мелодию. Исполнялся концерт для скрипки с оркестром, и она была не только солистом, она была основным проводником, транслятором произведения в заполненный публикой концертный зал, в тот город, где находился зал, в страну, в окружающий мир, во вселенную...
Она играла, то сливаясь с оркестром, когда её скрипка растворялась в общем хоре, то выделяясь на фоне чуть притихших или совсем замерших инструментов. Иногда скрипка замолкала, и тогда рука, держащая смычок, опускалась и безвольно повисала. В такие моменты скрипачка вскидывала голову и вслушивалась в игру оркестрантов. Казалось, что она не только внимает музыке, но и проверяет, всё ли верно, нету ли в исполнении фальши, неискренности, безразличия. Удостоверившись, что фальши нет, она одобряюще кивала, улыбалась и продолжала слушать, дожидаясь, когда наступит её очередь. Она подготавливала себя к моменту вступления, не торопясь поднимала смычок, выжидала какое-то время и потом касалась смычком струн.
Звуки набирали мощь, переходя из piano в forte, отрывались от инструмента и начинали жить своей жизнью. Она выпускала их и отправляла на волю, подобно тому, как выпускают в поле из клетки певчих птиц, которые, почувствовав свободу, уносятся в синеву и оттуда весёлым пением возвещают о радости жизни.
В перерывах между частями исполняемого произведения она как бы возвращалась на землю, в реальный мир, сосредоточенно и быстро окидывала взглядом заполненный зал, следивший за её движениями и напряжённо ждавший продолжения священнодействия. Музыканты оркестра настраивали инструменты, наполняя пространство странной разноголосицей звуков, пока дирижёр не показывал свою готовность продолжать концерт, не бросал короткий взгляд на скрипачку и не взмахивал палочкой. Сцена, как и зал, тут же замирали и при первых звуках снова переносились в другой мир, другую реальность, где опять царила она, стоящая в центре этого мира.
Музыка меняла настроение, переходя от Allegro moderato к Andante и от Andante к Allegro vivacissimo, и скрипачка, повторяя замысел композитора, точно следовала за ней, сознавая, что они с музыкой — одно неразрывное целое, два созданных друг для друга божественных творения...
Чем ближе было до финала, тем больше нарастал накал страсти. Тем сильнее наэлектризовывался зал. Тем энергичнее и темпераментнее летала дирижёрская палочка. Тем напряжённее становилась игра музыкантов. И тем отстранённее становилась солистка, погружённая в свою скрипку, не видящая и не сознающая, что происходит вокруг. Одна музыка владела ей, руководила её движениями, её сознанием, её чувствами...
Нарастающее Crescendo накалило зал до предела. И он завороженно следил за выделывающим виртуозные па смычком скрипачки, который летал над струнами, живя своей, только ему, как казалось, понятной жизнью. На самом деле, она владела им. Она послушно вела его за собой, заставляя исполнять ею задуманное...
Прозвучали завершающие аккорды, смычок последний раз взлетел над скрипкой и... застыл. Держащая его рука медленно опустилась.
Закрытые глаза скрипачки приоткрылись. Отрешённое выражение лица обрело осмысленность. По телу прошла короткая дрожь. На бледных, с отхлынувшей кровью щеках, появились пятна румянца. Губы снова украсила та радостная и чуть смущённая улыбка, посещавшая скрипачку в процессе выступления. Наконец она окончательно возвратилась из другого мира, где минуту назад находилась и где отдавалась музыке.
Скрипачка повернулась к залу, улыбнулась и поклонилась. Притихший и с трудом приходящий в себя от только что владевших им переживаний зал взорвался шквалом оваций, возгласами восторгов и криками браво.
Она подошла к дирижёру и подала руку. Маэстро спустился с подиума, взял протянутую руку и поцеловал.
Оба повернулись к зрителям и, не разнимая рук, низко, почти до пола, поклонились...
Затем скрипачка, держа в одной руке скрипку и смычок, другой подобрав платье, ещё раз поклонилась и медленно, продолжая улыбаться, удалилась со сцены...
Москва. Апрель 2012.