Ангелы и демоны фильки суханова пятая часть 5

               
В далекий поселок Александрово, доходили слухи  о свирепствовавшем голоде, почти  во всех областях и уездах молодой  Республики Советов.
Гражданская война , начавшаяся еще  во время Революции, наконец-то, пошла на убыль. Но ее размах и жестокость , оставили после себя , невообразимую разруху в стране. И как следствие этого, серьезный дефицит, как  продуктов, так и товаров народного потребления.
Но главное, что принесли с собой Революция и Гражданская бойня, это был огромный дефицит понимания между отдельными группами людей.

В отдаленных северных селах,  люди не так страдали от голода , как  на «Большой земле».
Выручала  щедрая дарами  тайга и изобилие рыбы в водоемах.
Но в основном, людей спасало умение и желание  местных добытчиков, запасаться питанием на всю долгую зиму. . И конечно же, врожденная ответственность мужского населения аборигенов, перед каждым членом, своих больших семейств.
Русскоязычные семьи, что давно проживали в северных районах, среди угорских народов,  много хорошего переняли у ханты и вогулов.
В свою очередь, они научили оседлых угров, земледелию и некоторым национальным ремеслам.


Советская власть, медленно, но неуклонно продвигалась на север. Почти во всех поселках, где имелось коренное, свободное население, появлялись очаги Советской Культуры. Такие, как Клубы и избы читальни.
В основном,  клубы строили на месте разрушенных церквей. Но чаще, просто, перестраивали имеющийся храм, под избу читальню или клуб.
Александровская церковь, тоже не осталась без внимания местных комсомольцев. Пока еще, очень малочисленных.
Но  малое их количество, не мешало воинственно настроенной молодежи, выполнять указы и уставы своих партий.
Местная Управа обязала людей, помогать комсомольцам, перестроить церковь под клуб.
Не смотря на приказ Управы, Настя,  рискуя быть призванной к ответу,   отказалась идти на кощунственную, по ее мнению, работу.
К счастью, за свою жиличку, заступилась Анна Васильевна.
Она посетовала организатору работ на плохое самочувствие девушки, в связи в ее беременностью.
«Таким богатырям, не богохульным бы делом заниматься, а  лес валить», - шепнула  старушка Настеньке.

Зачастую, вместо того, чтобы наравне с другими,  работать в артелях, комсомольцы занимались агитациями и пропагандами, среди   работающего населения  поселков. В основном пропаганды велись на тему атеизма.


Не оставляли молодые активисты, своим настырным вниманием, ни  старых, ни малых. 
В школах, в рабочих артелях, в личных жилищах людей, постоянно велась  мало понятная для людей,, но чрезмерно назойливая агитация, против Бога и всего, что сопутствовало вере.
Активисты, разъезжали по отдаленным стойбищам  ханты и вогулов,  внося в головы аборигенов, полную неразбериху.
Северные народности, насильно крещенные, еще во времена Петра Первого, до сих пор, до конца, не осознавали себя  христианами.

Языческие духи и божества, переплелись, в сознаниях угорских народов, с Православными  Святыми.
Почти в каждом чуме,  юрте или иглу, имелись иконы Богородицы, которую ханты, вполне осознанно , считали за небесную богиню , мать Калтащ.
Николая Угодника , угры почитали как за Великого Небесного  царя Нум Торума.
Они мазали жиром и кровью, губы на  ликах Православных   Святых. Точно так же, они поступали со всеми своими идолами.
Наместником всех божеств и духов на земле, угры почитали своих шаманов.
Русскоязычное население страны, хоть и не сразу, не вдруг, но принимало  главную идеалогию большевизма. «Религия, это опиум для народа».
Но с коренными  народами Крайнего  Севера, не смогли справиться никакие лекторы и «летучие отряды атеистов».
Слишком сильна была вера северян в своих духов.


Угорские народы, полностью зависели от капризов природы. И сами они были, истинными детьми Природы.
С незапамятных времен, наделяли они любое явление,  промыслом  духов. И настолько свято в них верили, что ни кому, разуверить их в обратном,  оказалось  не под силу.
Падающий снег, они считали живым, до тех пор, пока он не касался земли. Случайно проглоченная снежинка, считалась плохим знаком.
«Умерший» снег, мог отомстить человеку за своего живого «ребенка», за проглоченную  снежинку.

 А от лежащего на земле снега, зависело многое. Крепкий наст для хорошей проходимости  собачьей упряжки. Четкие следы зверя на снегу.  Сохранность от полного  вымерзания рыбных озер и  лесной растительности. И многое другое.
 Ханты, «обидевший» живой снег, приносил ему в жертву, какую ни будь, безделушку. Чаще всего, это были  полоски оленьей кожи, приготовленные для украшения унтов.
 Бегущая река,  шумящее дерево, дующий ветер, все это  имело свою душу, все это   имело чувства.
Слишком расшумевшаяся река, говорила ханты, что дух воды  Инк Эви, за что-то, сердит на людей.
И в такое время, не стоит выходить   на добычу рыбы, в своих вертких, неустойчивых лодочках обласах.
Инк Эви, рыбы не даст. А непослушного ханты,  он может погубить, утопив в реке.
Разбушевавшийся ветер, говорил людям о том, что небесные духи, воюют с земными.
И в такое время, людям лучше не высовываться из своих жилищ.
И это тоже, было своего рода, «техникой безопасности», для людей, живущих на природе.
Летящий по ветру  сук дерева, упавшая сухостоина, все это могло навредить человеку. Сырой холодный ветер, мог принести с собой болезни. Вьюжный зимний, - мог погубить в тайге, даже самого опытного ханты.
Ханты никогда не били кедровый орех, в ветреную погоду, опасаясь причинить дереву, физическую боль.

Если вдуматься, то всякое верование ханты, основывалось на том, чтобы самим не пропасть и природе не нанести лишнего урона.
В ветреную погоду сильнее  ломаются ветки деревьев.  А если  в такую погоду, еще и тяжелой битой, стучать по кедру,  то дерево может не выдержать двойного натиска. Может  погибнуть само и придавить при этом, нарушителей законов духов.

До сегодняшних дней, все старые и большинство молодых ханты, верят в своих духов. И в отличие от нас, соблюдают родовые законы и традиции.


В канун Рождества 1922 года, Ванхо с  бригадой, возвратились из неприветливой, в это время года , тайги, в родной поселок.
Поохотились мужчины на славу.
Пушная дичь и  матерые сохатые, словно понимая, как  нужны они голодающей России, легко шла под пули и в ловушки опытных охотников.
Добычу из тайги, бригада охотников, вывозила на собачьих упряжках.

Собачьи обозы в те годы,  в северных районах страны, оказались самым востребованным и выгодным видом транспорта.
Собакам не требовалась сложна упряжь,  дефицитная еда.
Пара полукилограммовых рыбин в день, вполне хватала этим выносливым животным, для поддержания нормальной жизнедеятельности.
Кроме того, собакам на отдыхе, частенько удавалось  загнать зайца или поохотиться на полевых мышей..
Им же, скармливались, освобожденные от шкурок, промысловые животные. Такие как белки, куницы и лисы.
 Им не нужны были специальные теплые станции на переходах.
Псы размножались,  гораздо быстрее лошадей и оленей.  И обходились они людям, гораздо дешевле. 
А в работе, они не  только не уступали лошадям и оленям, но и превосходили их.

Но самое, пожалуй главное  , это то, что собаки могли пройти везде. Практически, по любому бездорожью.
В упряжке каждого охотника, обязательно имелся один, а то и два, охотничьих пса. У Ванхо, обе свои собаки, оказались прекрасными помощниками, при  охоте на пушного зверя. Звонкоголосый Аго, чуял белку на расстоянии тысячи метров.
Более сдержанный Барон, лучше шел на более крупную дичь.
Видимо поэтому, северные народы относились  к собакам, как к членам своих семей.
У ханты, обидеть собаку, было равносильно, как обидеть ребенка.
В упряжке Ванхо,   были пока что, только две своих собаки. Барон и Аго.  Шесть других животных, поднаторевших в собачьих обозах, ему ссудил   товарищ по школе, Семка Косачев.
У Семена с отцом, содержалось более двух десятков,  хороших, ездовых собак.

Из четырех, добытых Ванхо  соболей, он сдал в заготпункт «Таежный»  только трех.  Шкурку  самого крупного седого самца, соболя, он утаил, дя своей «чайки».
  Припрятал он и единственную, добытую им, шкурку  серебристой лисы.
И без   соболя с лисой,, добыча Ванхо, не уступала добыче  ни одного из опытных его товарищей.
Около сорока беличьих шкурок, три соболя, с десяток куниц, столько же норок и шесть шкурок лис огневок, за полтора месяца охоты, считалось доброй добычей.
Молодой приемщик пушнины, Аркадий  Сизов, постарался  к возвращению охотников, пополнить свою контору боеприпасами для промысловиков.

Ванхо явился в заготпункт последним из своей бригады.
Целые сутки, он никак не мог расстаться с Настенькой..
Узнав о том, что его жена беременна, Ванхо не смог сдержать несолидного вопля радости. Выскочив во двор, он несколько раз окунул пылающее лицо в снег.
«Мир Сусне Хума!  Великая дарительница,   покровительница рода людского, подари мне сына! Я отблагодарю тебя, дарительница!
Я принесу тебе в жертву, первую рыбу, что попадется мне с икрой. Печень первого сохатого, что удастся мне  добыть, при следующей охоте. А пока, дарю тебе этот пояс из оленьей кожи, расшитый бисером. Его когда-то, подарила мне моя покойная матушка, мой ангел, защищающий меня от бед.
 Мир Сусне Хума, вы подружитесь с моей матушкой. И вместе с ней, станете оберегать и согревать  моего сына.
А когда он подрастет, вы вдвоем, проведете его по дорогам «Познания  премудростей». Я отдам моего сына в школу. И он станет не только  знаменитым охотником. Он будет учителем для детишек ханты и вогулов». -
Ванхо снял с шеи , хорошо выделанный и оттого,  почти невесомый, ремешок из   шкуры белого оленя.  Весь  он, был расшит замысловатым  узором из бисера.  Каждый стежок, каждый завиток на вышивке, нес в себе свой, сакральный смысл.  И только посвященный, мог прочесть  то, что зашифровано было в этом, своеобразном письме.
Ванхо не знал точного «перевода» материнского послания. Но смысл его, он чутко угадывал.
Вышивая подарок для сына, его  мать,  пророчила Ванхо  счастливую  долю и долгую жизнь.
Ванхо знал, что нельзя было ему, расставаться с подарком матери, хотя бы на миг.
Но, он  забыл  об этом,  до умопомрачения, обрадованный вестью о скором отцовстве.
Прижав к губам ремешок, Ванхо широким взмахом руки, послал его вверх.
 
Порыв налетевшего ветра, подхватил ремешок и унес его куда-то,  далеко.
«Мир Сусне Хума, ты приняла мой дар, -
 – в восторге прошептал Ванхо.   –Значит,  у меня будет  сын! И вы, с моей матушкой, позаботитесь о том, чтобы мой сын, стал настоящим ханты!»
А через пару часов, один из   самых активных агитаторов поселка, возвращаясь из клуба, заметил торчавший из снега, краешек расписного ремешка.
Вытянув его из снега, молодой комсомолец, по имени Володя Горохов, сунул находку в карман и надолго позабыл о ней.

На следующий день, оформляя сдачу пушнины, Ванхо по простоте душевной, поделился своей радостью с приветливым приемщиком Егором.
«Горка, у меня сын скоро будет. Богатырь! Я из него настоящего охотника выращу.  Ангелы мои помогут. И духи предков моих.
Настенька сына мне родит!»
«Настенька? – удивился Егор. - Но вашу жену, все называют Марией».
«Ну да, Мария,- смутился Ванхо. Мне  имя Наття, нравится очень.
 Я ее, иногда Наттей называю. А родители ее назвали Марией. Но она сирота. Родители не обидятся, если я ее Наттей назову», - беспомощно пробормотал Ванхо, чувствуя, что совсем запутался.
Возвращаясь в дом Анны Васильевны, Ванхо попытался успокоить   кающееся сердце.
«Кому какое дело, как я называю свою жену?  Она не ханты. И злые духи, не должны добраться до Натти и нашего сына. Кроме того, покойная мать Натти, всегда должна быть рядом с ней. Вот только, хватит ли сил, слабым русским духам и ангелам, справиться с нашими  сильными   духами. Особенно с недобрыми.
Кынь Лунка еще никто не одолел. Остается только молиться небесной богине Калтась Экве, чтобы она отвела глаза злому Лунку».

К концу зимы, когда притихли морозы и злые духи зимних  ветров, немного успокоились, бригада Ванхо, вновь отправилась на охоту. Через пару месяцев, зверь начнет линять. И тогда не будет смысла, добывать пушнину.
Уходя в тайгу, Ванхо  долго умолял Настю не делать ничего тяжелого. Беречь себя и их  сына.
«Много ходи по ровной дороге. Много дыша хвойный воздухом .
Много кушай брусники и клюквы. Копченый утка не кушай. Лучше мороженный куропаток варите и кушайте. Тепло одевайся, не простудись. Ты моя чайка , не такой, как  женщины ханты. Тебе надо беречься».-
Волнуясь, Ванхо начинал путаться в правильном произношении русской речи..
Анна Васильевна, посмеиваясь над простодушным, добрым и безумно влюбленным   мужчиной, как могла успокаивала Ванхо.-

«Не переживай, сынок. Я хоть и стара, но сила еще есть. Догляжу я  твою чайку.  И гулять мы с ней будем вместе. Рядом  бор сосновый. Вот туда и станем ходить по вечерам».
«Что мне станется, Ванечка мой милый? – всхлипнула Настя.  – Это ты себя береги. Не забывай, что сын у нас к августу будет  Ему нужен будет отец. Живой и здоровый».-
- Она ночью обещала Ванхо, что не будет поддаваться тоске и слезам. Но как удержать их, такие горячие, если они сами льются из глаз.
Как перенести спокойно, новую, еще более длительную разлуку с любимым? 
Ванхо уходил на охоту,   не менее чем до  середины  апреля.


 В Александрово, так же, как и во многих населенных пунктах, существовала своя «закаленная» во многих словесных боях, агитационная бригада. И пусть, в ней было всего трое комсомольцев. Но , зато, каких!.
Бравые парни, которым бы,  колоть уголек в шахтах, месяцами разъезжали по тайге, в поисках отдаленных  стойбищ ханты.
Едва лишь отпустили  январские морозы и улеглись февральские вьюги, вездесущие комсомольские агитаторы, достигли отдаленного стойбища  рода Белого Оленя.
Из старинного города Томска, добраться до стойбища Кучума, было бы гораздо ближе.
Но как это обычно  бывает, те объекты что рядом, достаются той обслуге, что дальше.
Томские агитаторы, морочили  головы Тобольским ханты. Добирались даже до вогулов тундры. В то время, когда Александровские комсомольцы, ехали мимо Томска, чтобы «обслужить» стойбища аборигенов, селящихся, сравнительно неподалеку, от старинного города.
Проводником  Александровских агитаторов, вызвался быть   пожилой ханты, отец Семки Куликова.
Бывший удачливый рыбак и охотник, порядком успел спиться.  И виной этому, стали русскоязычные,  «черные» закупщики  пушнины.
В последний год, представители  Советской власти, немного умерили пыл незаконных заготовителей.
Но те, как  тараканы, продолжали  плодиться. И по прежнему, главной  «монетой» их расчета за дорогую пушнину, оставалась «огненная вода».

Комсомольцы агитаторы, получали указания от непосредственного начальства, запрещающие спаивать аборигенов.
Но  Поти Куликов, отец Семки, категорически заявил агитаторам, что согласен стать   их  проводником, только за «огненную воду».
Другого ханты, хорошо знающего места расположения, сразу нескольких стойбищ сородичей, не нашлось.
В начале марта, из Александрова, на ледяной покров реки Оби, спустились две собачьи упряжки.
 На первой  нарте , на куче свернутых спальных мешков, восседал, закутавшийся в оленью доху,   собачий погонщик и проводник, Поти Кукликов. Рядом с ним,  устроился Володя.
 На другой нарте, запряженной более сильными и здоровыми псами,  удобно устроился на оленьих шкурах,  еще один агитатор .
 К нарте  были прицеплены  легкие сани, груженные запасом продовольствия для людей и собак.
День стоял в меру морозным. И что  важно, совершенно безветренным.
Сытые псы, головной упряжки, управляемые опытным каюром Поти Куликовым,  летели  по  укатанной дороге, легко, как птицы.
Умные, хорошо обученные, ездовые  собаки второй упряжки, шли едва не касаясь носами,  первых нарт.
Трое суток, потребовалось комсомольской  агитбригаде, чтобы добраться до владений вождя племени «Белый Олень».
К счастью для путешественников, мартовская погода их не подвела.
Все три дня их пути, стояла спокойная, солнечная погода.
Ночевали путники, под берегом, у огромных костров, которые по указке Поти, устраивались из цельных стволов смолистых сосен.
Север  обычно, очень непредсказуем.
Ночная температура в  минус тридцать, может к утру, подскочить до минус пятнадцати.   А может наоборот, опуститься до минус сорока.
 Ясный и солнечный день, может ,  мгновенно превратиться в непроглядную, снежную бурю.

Ханты любопытны, как  абсолютно любой народ. Но в отличие от многих, они хорошо умеют скрывать свои чувства.
Женщины и дети, завидя чужаков, с достоинством удалялись в чумы.
Мужчины, не занятые в это время, охотой, стоя у пологов своих жилищ, приветливо но молча, смотрели на  гостей.
А женщины, в это время, прятали в потайные углы, самые дорогие меха из добытых их мужьями.
Ведь  в столь отдаленные стойбища, иногда забирались лишь, «черные скупщики».
Ханты, успевшие  попробовать  алкоголя, с нетерпением ожидали, когда им предложат «огненной воды». Женщины любили «ханку» не менее мужчин. Но как более ответственные,  в таких случаях, они припрятывали лучшие шкуры соболей, норок и серебристых лис.
Правда, чаще всего, вкусив водки, они сами отдавали бесстыжим  грабителям, свои тайные запасы.
Поти, безошибочно угадав  жилище вождя, направил собак  к чуму главы рода.
Кучуму уже успели сообщить о приезде русских.
Нарядившись в облачение вождя, расшитое  хвостами пушных зверей, Кучум, величественно  вышел за полог своего чума.
Праздничное одеяние главы рода, мало чем отличается от наряда шамана.
У Кучума не хватало лишь, перьев птиц на оленьей парке. Да еще колотушки с бубном в руках.

После ритуальных приветствий, Кучум пригласил гостей в свой чум.
Узнав, что молодые русские, приехали не за  мехами и прочими припасами, Кучум   немного смягчил  строго официальное выражение, загорелого лица.
Он собирался, дождавшись  охотников,   из тайги,  в скором времени, отправить  вооруженный обоз с пушниной, в город Томск.
С недавних пор, так стали поступать многие племена ханты. Но лишь в тех случаях, если грабители из незаконных заготовителей, не опережали планы ханты. И сами не являлись в стойбища за товаром.
В этом случае, перед силой «огненной воды»,  устоять не мог никто. Даже самый уважаемый вождь.
Поти проводник агитаторов, как смог, на своем наречии, объяснил Кучуму, что к нему в гости, пожаловали уважаемые «ученые учителя», из дальнего поселка Александрова.
Агитаторов пригласили раздеться и сытно накормили отварной олениной и толченым порсо, заваренным кипятком.
Не дождавшись от гостей, вожделенного глотка водки, Кучум с трудом,  смог спрятать обиду.
Но как истинный хозяин, он постарался  сделать вид, что очень рад гостям.
Хорошо выспавшись, молодые агитаторы, прямо с утра, взялись за дело.
Поти, тайно получивший глоток водки, обежал каждый чум стойбища, приглашая всех его обитателей, на «сходку».

Вскоре, к вытоптанному в снегу пятачку, в центре стойбища, потянулись люди.  У ханты  бывает слишком мало праздников и каких-то, зрелищ.
Женщины, мужчины, старики и дети, все кто мог передвигаться,  пришли послушать  чужаков, посмотреть и просто провести время, за  неторопливой беседой друг с другом. Каждый из них, принес с собой кусок оленьей шкуры, чтобы было на что присесть.
Старший агитатор комсомолец Владимир, не ожидал, что  на его лекцию, захотят прийти столько народа.
Парень просто не успел понять, что не слушать его бредни, идет народ. Многие из старших ханты, совершенно не знали русского языка.
Аборигенам севера,  катастрофически не хватало общения. Люди Природы, пребывали в  постоянной борьбе за выживание.
И всякое общение с незнакомыми людьми, для них было, чем-то, вроде театра для горожан. Или праздничной ярмарки, для людей села.
Только что вернувшийся с охоты, сын вождя Ойка, сидел ближе всех к агитаторам.
Володя оглядев  собравшихся,  с довольным видом, достал из кармана, порядком потрепанную тетрадь со своими «шпаргалками».
Вместе с тетрадью, из его кармана, выпал  небольшой, расшитый бисером ремешок.
Мало кто из ханты, обратил на это внимание.
 А те, кто заметил выпавшую вещицу, решили что русский «ученый»,  принес этот ремешок в дар духу земли или  зимы.
И лишь Ойка, побледнев сквозь  вековой «загар» ханты, с высохшими  губами, не мог отвести взгляда, от слишком знакомого ремешка его матери, подаренного

 ею, старшему сыну Ванхо.
«Это знак, самого Нум Торума! – металось в гудящей голове ханты.
-  Я, но не Ванхо, должен стать вождем славного племени Белого Оленя. Это моя покойная мать,   сделала так,чтобы ее знак, сам нашел меня. Видимо, Ванхо нарушил обычаи предков. И утратил право первородства».

А Володя, между тем, с жаром уверял, почти ничего не понимающих людей  в том, что «Религия, это дурман и опиум для народа».
Ханты равнодушно кивали головами, слушая зажигательную речь «ученого».
Неподалеку от площадки,  где они сидели, разгорался большой праздничный костер. И люди, с нетерпением ждали, когда же, «ученый» прекратить надрываться. И все стойбище примется за праздничное пиршество .
Три дня назад, охотники стойбища, подняли крупного сохатого.
Печень животного, они съели  сырой сразу же, пока  кровь животного, еще не остыла.
А сегодня, в честь приезжих гостей, вождь распорядился сварить для общего поедания, самые лучшие куски мяса сохатого.
Сытный запах вареного мяса, щипал ноздри всех присутствующих на площадке.
И лишь Ойка, ничего не чувствовал, не сводя глаз с втоптанного в снег, ремешка из оленьей кожи.
 Наконец лектор закончил свою речь.
 И вся толпа  ханты, в сопровождении выдохшихся и проголодавшихся  гостей, двинулась к костру.

Ойка, кося  узким глазом, в спины уходящих соплеменников, на корточках подполз к ремешку. Еще раз, воровато оглядевшись, он схватил драгоценную вещицу и  сунул ее за ворот   своей парки.
Если бы кто нибудь, из соплеменников, застал Ойка  за этим занятием, сын вождя никогда бы не смог отмыться от позора.
 Ибо, присвоить то, что принесено  другим человеком, в жертву духам, считалось серьезным преступлением.

Володя Горохов,  с удовольствием уплетал жирный, хорошо проваренный кусок сохатины.
Он был доволен собой. Почти три часа, агитатор продержал людей на 15 градусном морозе,  с жаром доказывая  им, что в жизни ханты нет ничего важнее, чем отказаться от суеверий  и  их мифических духов.
 А заодно, отказаться от веры в русского  Бога, в которую их втянули  «мракобесы попы».
Молодой комсомолец, был направлен в  Александрово из города Новониколаевска.
Горохов, совершенно не знал обычаев угорского народа. Молчаливые кивки аборигенов, он принимал за  согласие с его  словами.
Володя много провел подобных лекций. Но в большинстве случаев, он читал свои замусоленные «истины», русскоязычному населению.
Были и скандалы, и свист  среди слушателей его лекций. Порой самый что ни есть, безграмотный крестьянин, ставил молодого лектора в неудобное положение. И Владимир беспомощно «мекал», не зная что ответить на каверзный вопрос умудренного жизнью старика.

С уграми все обстояло иначе.
Их не надо было зазывать  на лекции. Они шли сами,, целыми семействами.  Молча и казалось, внимательно слушали его искрометные речи.
А главное, все как по команде, согласно кивали головами.
Только вот, после лекций, собираясь у общего котла с мясным варевом, ханты вели себя странно.
Они зачерпывали  длинными, деревянными ложками  жирный бульон, и  выливали первую порцию, в костер.  Вторую ложку навара, выплескивали в сторону, что-то не громко, бормоча , при этом.
«Накипь   снимают, что-ли?»  - подумал как-то, агитатор.
Эта мысль ему понравилась. И Владимир, постарался больше, не обращать внимания на странное поведение угров.

И сегодня, равнодушно пронаблюдав  все те ритуалы, что совершали перед едой ханты, Володя с удовольствием, навалился на  удивительно вкусное, мясо  лося.
Запивая   лосятину  ароматным бульоном,   комсомолец, обдумывал текст отчета, в вышестоящие Партийные Органы, о прекрасно проведенной им, разъяснительной работе, среди местного населения.

После сытной еды, молодые ханты, затеяли  национальные игры и соревнования.
Позевывая, от  полноты желудка,  Владимир  без особого интереса, наблюдал  за ними.
Ему хотелось спать. Но просто так, без причины, уйти в чум ,  что был собран специально для гостей, агитатор не мог.
Это выглядело бы, неуважительно, к любому народу, к любой национальности.
Мающийся неподалеку от агитатора Поти, нашел в себе смелость приблизиться к своему «начальнику».
«Огненный вода, дай  товарыш. Один глоток!» –умоляюще пробормотал ханты.
«Завтра, когда назад поедем. Водки у меня мало. А нам по дороге, еще в два стойбища заехать надо», - категорически отказал Владимир, страждущему Поти.
Старый ханты, укоризненно взглянул на «начальника», слезящимися глазами. Отвернувшись , он  медленно отправился в чум, шаркая растоптанными унтами.

 Не так давно, ханты Поти, считался удачливым добытчиком звероловом.  Бывали случаи, когда он один,  имея лишь двух псов и  ненадежное,  шомпольное ружьишко,  добывал матерого медведя. Предварительно, «выкурив» его из зимней берлоги.
Каких-то, десять лет назад, он  легко взбирался на верхушку, самого огромного кедра, чтобы длинной жердиной, сбить с него  созревшие шишки.
Умел  легко добыть   огромного  осетра.  Мог без передышки, преодолеть  путь в 30 километров по зимней тайге, гоняясь за  серебристой лисой или соболем.

Но в его стойбище пришли русские любители дармового богатства, добытого ханты, в поте лица.
Они  напоили русской «ханкой» все стойбище. А когда ханты пришли в себя, то поняли, что они  ограблены под чистую.
Вкусив   крепкого алкоголя, Поти, как впрочем и многие  из его соотечественников, уже   не сумели остановиться.
Вся последующая жизнь Поти,  сделалась постоянной погоней за «огненной водой».
Окончательно спившись, он вынужден был перейти на оседлый образ жизни. Подросший к тому времени, сын Семка,  к счастью избежал участи отца.
Смышленый паренек, видя, что делает водка с его отцом, во время, сумел отказаться от возлияний.
Семья Поти Куликова, держалась только за счет заработков Семки. Парень не оставил заботу о родителях,  и  после женитьбы.

Поти неудержимо хотелось выпить. Злой дух «огненной воды», терзал остатки его  догнивающей печени. Рвал злыми когтями душу, требуя вожделенного глотка «ханки». Сжимал ледяной хваткой, истрепанное сердце старика.

В чуме, кроме Поти, никого не было. Он молча корчился на оленьих шкурах, борясь с духами Соблазна, обыскать вещи своего «начальника»  Володи.
Ведь не с собой же носит водку, его начальник.
Большинство угорских племен чрезмерно честны. И даже неуемная страсть к алкоголю, не могла толкнуть Поти на преступление.

Почувствовав, что кто-то вошел в чум, Поти  с трудом поднял тяжелую голову. Перед ним стоял младший сын вождя племени, Ойка.
Чуткие ноздри старого ханты, затрепетали, улавливая вожделенный запах спирта, исходящий от Ойка.
Одряхлевшие мышцы напряглись. Поти,  по молодецки, подскочив со шкур, с надеждой впился взглядом в самодовольное лицо Ойка.
Ни слова не говоря, тот вынул из кармана  алюминиевую фляжку, в которой побулькивала  жидкость.
«Знаешь где находится хант,  Ванхо Осетров и его  вторая жена
Наття?»,  - Ойка впился взглядом в слезящиеся глаза  несчастного алкоголика.
«Да - хрипло пробормотал Поти.   - Знаю, где Ванхо. Но жена у него одна. Ее зовут Марья».
 Ханты вели беседу на своем наречии. Так им, было гораздо проще, понимать друг друга.
«Марья! Почему , Марья?  Наття, новая жена Ванхо. Русская девка с  косой, цвета осенней травы».
«Да,   - снова кивнул головой Поти, не в силах отвести глаз от вожделенной фляги в руке Ойка. -  Девка с волосами, как  опавшая хвоя сосны. Только зовут ее Марья, по  русским бумагам. Но Ванхо, ее Наттей называет.
Ванхо охотник добрый. Много добычи взял.
Приемщик Горка говорил, что Ванхо сына ждет.  Радуется, как  сытый медведь. В Александрово они живут у училки. Мой Семка хорошо дружит с Ванхо».

Во все время,  странной  для Поти беседы, он ни разу не оговорился о том, что прекрасно осведомлен, что Ванхо, старший брат Ойка. И законный претендент на пост вождя племени.
Отравленный алкоголем мозг, видно, не совсем умер в голове старого ханты.

По тому напряжению, с каким держался Ойка, по тону его голоса и злому блеску глаз, старик понял, что Ойка не из братской любви к Ванхо, интересуется его жизнью.  Кроме того, Поти догадался, что младший  сын вождя племени, не знает, места проживания, своего старшего брата.
Ойка снял с  отростка рог сохатого, висящего на стенке чума, «гостевую» кружку.  Он плеснул в нее немного спирта.
Сунув кружку в  трясущиеся руки  старика, Ойка стремительно вышел из чума.
Он узнал все, что хотел узнать. И тратить  дальше драгоценный спирт на старого пьяницу, он не пожелал.

Ойка собирался пуститься на поиски брата на лодке, с приходом летнего тепла.  Но ему крупно повезло. До  нормальной навигации, оставалось   еще около трех месяцев.
А Ойка  не пришлось   отправляться неизвестно куда, чтобы обнаружить след, своего заклятого врага. Своего старшего брата Ванхо, законного приемника  вождя племени «Белый Олень».

Утром,  бригада агитаторов, покинула стойбище Кучума.  По дороге в обратный путь, им  предстояло посетить  стойбище Серой Вороны. 
До этого небольшого стойбища было всего несколько часов езды.
К вечеру, собачьи упряжки достигли намеченной цели.
И в этом, совсем небольшом стойбище ханты, агитатор Володя Горохов «не ударил лицом в грязь».
Его лекции были настолько им заучены, что слова, из его рта, летели легко, как шелуха  от  семечек,  при  вечерних посиделках,  на завалинке.

Следующей целью командировки агитбригады, был небольшой поселок Крутой Яр.
Поселок располагался частично, на правом, более крутом  берегу Оби.
Но основная часть деревянных, рубленных домов,  притулилась по берегам, впадающей в Обь, узенькой, но глубокой речушки без названия.

По сведениям, полученным Гороховым в предписании, поселок в основном, заселяли «благонадежные ссыльные».  Среди них были люди, отбывшие недолгие сроки заключения за случайные или  не значительные преступления. Эти поселенцы, еще с царских времен, первыми основали Крутой Яр.
По время Революции и гражданской войны, к ним добавились ссыльные, по таким же не значительным статьям. Здесь же, обосновалось несколько оседлых остяцких семей.

Люди в Крутом Яре, занимались привычными для  севера промыслами.
Поселок находился на пол пути, между Томском и Александрово.
Владимир давно собирался навестить Крутой Яр. По  не точным сведениям, полученным им из разных источников, , Председатель промысловой бригады,  Крутого Яра,  вел себя, как единоличный, уездный барин.
Горохов знал, что год назад, в Крутой Яр был командирован отряд Советской милиции.
Но они не смогли выявить ничего противозаконного в деятельности Брагина Петра Ильича.
Горохову не терпелось примерить на  себя роль не столько агитатора, к которой он привык, как к собственной коже. Ему не терпелось вывести Брагина на «чистую воду»

Молодой, но честолюбивый комсомолец, надеялся  что выявив «врага народа», в лице Брагина, он получит заметное повышение от своего начальства.
Самой большой мечтой Горохова, было перебраться в город Томск и возглавить там, какой ни будь, комсомольский штаб.

Не смотря на пролетарское происхождение,  работать физически, Владимир  очень не любил..
День стоял ясный. Сытые  собаки, играючи тянули легкую нарту. Рано утроим выехав из стойбища «серой Вороны»,  агитбригада прибыла в поселок Крутой Яр,  к полуночи.
Ночевать  под открытым небом, на этот раз, никому не пришлось.
В поселке, как впрочем и в большинстве других населенных пунктах севера, электрического света не было.
«Лампочка Ильича», не скоро еще дотянется, своим лучистым светом, до отдаленных поселений севера.

Собачий обоз остановился у первого дома, где окно слабо светилось, от горящей внутри свечи.
По иронии судьбы, это оказался домик ссыльного священника  Василия Ильича Суханова.
Высокий старик с длинной седой бородой, с достоинством, присущим интеллигентным людям, встретил нежданных гостей.
Старик искренне извинился  за  то, что не сможет принять у себя никого, в силу слишком малого  своего домишка.
«Обычно, заезжие представители всех мероприятий, останавливаются у нашего председателя,  гражданина Брагина»,- изрек Суханов.
Он принялся было,  объяснять  Горохову, как найти дом председателя промысловиков.
Но Владимир, шокированный словом «гражданин», в адрес коммуниста Брагина, неприветливо перебил хозяина дома:

«Видимо,  вы из тех, кто привык к обращению «гражданин»?
 Так обычно, обращаются к бывшим судимым. Или к буржуазным прихвостням. У Советского человека, имеется прекрасное обращение друг к другу. И это слово «товарищ». Надеюсь, вам гражданин «не пойми кто", , знакомо это советское слово?»
-зло спросил Горохов.
«Конечно знакомо, - все так же спокойно, ответил старик. -
У меня есть товарищи. С ними я играю в шахматы, хожу на рыбалку.
Все люди в нашем государстве, это граждане России. Но не «бывшие судимые и  буржуазные прихвостни», как вы изволили заметить , гражданин приезжий. Какой же вы мне товарищ, если я вас, вижу в первый раз?  Товарищ, это почти друг, насколько я понимаю».
- Старик неожиданно поднял руку и осенил  стоящего рядом комсомольца, крестным знаменем.

«Да  ты…. Ты.. сволочь, святоша проклятый, - задохнулся Горохов, от прихлынувшего бешенства. – Да я тебя…» - Он продолжал выплевывать из себя, все приходящие на ум слова проклятий.
Но  посрамивший его дед, спокойно запер дверь перед носом, разбушевавшегося агитатора.
В полной темноте, бригада путников отправилась вглубь поселка. Не  смотря на возникший инцидент  со стариком, тот успел таки,  объяснить  Горохову, как добраться до дома, «гражданина» Брагина,.
На следующее утро, по поселку побежали быстроногие мальчишки.
 Следуя от  дома к дому, они  сообщали жителям поселка, о предстоящей лекции заезжих комсомольцев.
И здесь, люди, годами не видевшие никаких развлечений, толпой потянулись к дому Брагина.
Широкая ограда председателя, была надежно накрыта сверху,  добротным тесом.
Многие из северян, накрывают свои ограды, от чрезмерного снега и пронизывающих ветров. На перекрытия, идут обычно, жерди.
Но для начальства, нашлись хорошие, ровные доски,  ручной распиловки.

Пришедшие послушать лектора, рассаживались под навесом ограды, на сосновых чурках и скамьях, вынесенных из председательского сарая.
Устроившись на высоком крыльце добротного дома Брагина, Володя приготовился к обычному словоблудию, ставшему для него, частью его сущности.
Но вдруг, прямо перед собой, он увидел вчерашнего старика,   сидящего на обрезке сосны.

Внимательный, чуть насмешливый взгляд Священника столкнулся со взглядом, слегка растерявшегося лектора.
«А этому святоше, что здесь надо? - с нарастающим раздражением, подумал он про себя – Попереть бы его отсюда, ко всем чертям. Сорвет мне лекцию!»

Вчера, за поздним ужином у Брагина,  Владимир  подробно расспросил его, о длиннобородом старике. Узнав, что Суханов бывший Священник, Горохов искренне возмутился:
«Почему дед не в Сталинском лагере? Почему вы его тут держите, среди Советских людей?»
Брагин,  подхалимски заглядывая в глаза грозного гостя, пояснил, что таково решение  судебных органов.-
«Старик спокоен. Никого не трогает. И  попом он был   в маленькой деревушке. Таких, как он, тысячи на свободе гуляют. А этот, под надзором у меня.
Понимаете, товарищ агитатор, если деда арестовать, народишко бунт поднять может. Власти его не трогают. А мне тем более, он ни к чему».

Внутренне передернувшись, Горохов, без обычного энтузиазма принялся читать лекцию «О вреде религий на  общественное  сознание людей».
Он старался не встречаться с насмешливым взглядом Священника. Но ему это плохо удавалось.
Скомкано, как никогда, закончив лекцию, Горохов передал слово второму агитатору, Алексею Грачеву.
Алексей числился в их бригаде, политинформатором. Его лекции сводились к  разъяснению людям, политической и общественной обстановки  в стране.
Алексей рассказывал о назначении и пользе колхозов, которые в скором времени, станут  обязательными в каждом селе.
И хотя Грачев, не обладал таким красноречием, как его старший товарищ и начальник их бригады, но слушали его,  с большим интересом, чем Горохова.
Людей мало волновал «воинствующий атеизм». Но то, что ожидало их в дальнейшем, было куда интереснее.

Вопреки опасениям Горохова,  дед Суханов, не задал ему ни одного вопроса.
 И лишь, глядя в глаза Владимиру, он громко произнес, перед тем, как покинуть ограду председателя: -
«Эх, люди! Сами не ведают, что творят!»
Весь остаток дня, оба агитатора ходили по селу. Заходя в дома  жителей, они упорно пытались разговорить их, выведать хоть какие-то, негативные сведения о Брагине.
Но люди, лишь пожимали плечами, односложно и неохотно, отвечая на каверзные вопросы гостей.
«Берет ли взятки ваш председатель?  Довольны ли промысловики расчетом за свою  добычу? Принуждает ли Брагин, жителей поселка, работать на себя?»
«Довольны. Нет. Не принуждает. Не знаю!» - отводя глаза, твердили люди.
Они прекрасно понимали, что уехавшие любопытные гости, скорее всего, забудут о них так же, как забывали  посещавшие их раньше, комиссии из Томска.
Брагин, как обычно, откупится   дорогой пушниной и  мороженой осетриной. Той самой, что присваивал он себе, при  приемке   добычи, охотников промысловиков.
Довольная комиссия, пожурив для порядка их Председателя, уберется во свояси.
А жители Крутого Яра, вновь останутся ни с чем. Так что, стоит ли дразнить цепного пса, если он  легко сможет сорваться с привязи и перегрызть им глотки. И псу тому, ничего не будет.

А не сдержанным на язык жителям, придется бежать из поселка, как недавно бежал из него, бывший охранник  лагеря «вольнонаемных», Гурьян Соломин.
В поселке прошел слух, что старый охранник,  помог бежать из лагеря,  какой-то,  молоденькой  девчонке.

Хорошо зная старого солдата, жители Крутого Яра, не сомневались в том, что Гурьян мог пойти на такое «преступление», только из добрых побуждений.
Но Томский суд, оправдал  охранника, за недостаточностью улик. Гурьян сумел доказать, что девушка погибла, утонув в болоте.
 (Ее  ситцевый платок, оставшийся в руках охранника, во время побега Насти, он сам  бросил  у края гиблого болота, что раскинулось  в глубине леса, в трех километрах от лагеря).
Но Председатель  промысловиков, отчего-то, возненавидел старого охранника.
Видимо от того, что Гурьян частенько, откровенно высказывался в адрес вороватого начальника, обвиняя его в поборах и недоплатах охотникам.
Пользуясь тем, что на честное имя Соломина, упала тень судимости, Брагин применил все свои связи и возможности, чтобы выжить из Крутого Яра, семью охранника.
Помня об этом, жители поселка, предпочитали  своим молчанием, покрывать неблаговидные делишки,  Председателя промысловой артели, товарища Брагина.