Иногда надо сказать спасибо тем кто тебя убивает.
Сорок пять лет назад я уходила из отчего дома с пакетом, в котором болтались подаренное отцом махровое полотенце - кисти, и коробка ленинградских акварельных красок, подаренные любимым учителем.
Уходила в полную неизвестность, без страха а только с ожиданием чуда - чего - то неведомого, нового вместо надоевших и опротивевших скандалов пьяного дядьки а чуть позже и матери - с бабушкой, дедушкой и тёткой.
Впереди меня ждала взрослая жизнь - с нелюбимым, но сознательно выбранным мужем. Роды, учеба, работа, перемены, переезды...
Годы понеслись вскачь. Я умирала - и бесконечно, из раза в раз, рождалась заново.
Первый раз я умерла вместе с самыми близкими и дорогими мне людьми - когда не стало дедушки с бабушкой. Меня накрыло огромное чувство сиротства - и страшное осознание свалившейся на меня огромной ответственности - за мужа, дочек и мать с тёткой.
Муж как - то быстро выбыл из этого списка. Хорошо, что я его не любила - его бесконечные измены не вызвали ничего, кроме устойчивого физического отвращения. Да и не до того мне было - с оравой не шибко самостоятельных существ женского пола. Жила как многие - растила младших, помогала номинально старшим. И к сорока так заматерела и окрепла, что с удовольствием развелась.
Замуж больше не рвалась - наелась за четверть века, хотя и встретила человека, близкого по духу и мироощущению. Он тоже не рвался, поскольку был состоявшимся холостяком.
Вторая смерть накрыла меня, когда умерла внучка, которая прожила всего восемь дней. В те времена я кормила всю семью и нянчилась с годовалым сыном. Я не поехала на похороны - не было сил. Я просто молча сняла крест - и убрала его с глаз долой, повторяя про себя - " Кто везёт - на том и едут."
Ещё через год у младшей дочери родился внук - а через пять лет старшая вышла замуж - и первым подарком зятя стала её неизлечимая болезнь.
И тут меня накрыло в третий раз. Я выла, орала, билась головой об пол... И наверное не выжила бы, если б не крошечное светлое пятнышко в виде посетившей меня любви - и новой страсти - к сплавам и походам... Этим и жила - начиная в сотый раз сначала.
Прошло ещё десять лет - опять в аду скандалов - дочь с зятем пили, а их маленькая дочь без конца болела от этих скандалов.
А когда они наконец съехали, то сын и внук ставшие уже подростками, буквально выставили меня из дома. Моего дома. Это была четвёртая смерть.
Мы грузили мой нехитрый скарб на машину моего приятеля, чтоб отвезти его на съемную квартиру, под гробовое молчание дочерей и сына с внуком - они даже помочь не предложили - и вместо ужаса и отчаянья я испытывала всё тот же светлый восторг предвкушения - а что там ждёт, впереди? Какая она будет - эта новая жизнь, в которой я - одна?
Через двадцать дней после моего переезда сына посадили. Работая на износ, я проглядела момент, когда он свернул не туда.
Не знаю, откуда я брала силы - помимо бесконечной пахоты, прибавилась необходимость отправлять передачи и периодически ездить в колонию за семьсот километров.
Три года пролетели мигом - и вот сын уже дома. А я после похорон мамы перехала к тётке, на Садовое кольцо, в дом, в котором выросла.
Этот переезд не был радостным - во мне звучали бесконечные скандалы детства. И наверное поэтому, я с остервенением взялась за отмывание полувековой грязи и вынос мусора, копившегося десятилетиями.
А у сына в это время появился новый Бог, имя которому - героин. Он очень скоро перебрался к нам - ведь работать он так и не научился. И когда стало совсем невыносимо - я уговорила тётку продать квартиру и разъехаться.
Я уехала в область, она осталась в центре, а сыну пришлось вернуться в комнату в Лианозово. У него образовалась подружка - и теперь мне пришлось везти их двоих, не считая тётки.
В новую квартиру я вьехала уже без сил и радужных надежд - только с одним желанием - пусть все оставят меня в покое. Я кончилась - и просто хочу дожить остаток своих дней спокойно. Но как говорила моя свекровь - " Сьисть - то он сьисть - да кто ему дасть"))
Через двадцать дней сына задержали с дозой. Суд, адвокат, условка.
Девушка его ушла - а всю мебель и технику, купленную мной ему за год, он очень быстро продал за копейки.
Я ездила к нему с продуктами, выгребала грязь, глядя как он стонет по кучей грязного тряпья между луж и окурков. И это уже было через силу - и свыше моих сил. На каждой новой работе я выдерживала не больше двух месяцев - просто падала от усталости. А когда озверевший внук ( к тому времени они остались в этой квартире вдвоём), облил его кипятком после очередной наркоманской разборки в коридоре, и перестал пускать в квартиру, он перебрался ко мне.
Дальше всё слилось в один сплошной ад. Ломки, капельницы для него, голод, истощение - почти безумие - для меня. Я просто не вывозила происходящее. Друзья помогали как могли - привозили продукты, сигареты, ему - кой - какую одежду. Говорили - выгони его, иначе ты умрёшь.
На работу меня уже не брали - на нервной почве и от нищеты у меня посыпались зубы - и выглядела я как старая пропойца.
Это была даже не смерть - это было гораздо страшнее.
И настал день, когда я сказала - " Уходи. Совсем. Я больше не могу."
Тогда он поехал к бабушке, моей тётке, которая все эти годы спонсировала его болезнь, параллельно с моими попытками вытащить его из неё.
Бабушка приютила - и за лето он почти добил и её. Потом привёл к ней неизвестно где найденную подружку - центнера в полтора весом, себе под стать. Короче говоря - встретились два одиночества). Они очень быстро сломали кровать. И когда бабушкино терпение лопнуло и она показала ему на дверь, он стащил у неё ключи от дачи, и они перебрались туда.
А я, понимая, что надо как - то выжить, взяла кредит под драконовские проценты, сделала зубы, и устроилась на работу. Попутно ездила к тётке чинить разбитую им мебель, и таскала им продукты на дачу, теперь уже опять на двоих. Ощущала я себя живым трупом - и о возрождении уже и не мечтала.
Пришла осень. Захолодало. Периодически я пускала их помыться, постираться и поесть по людски - но через пару - тройку дней всегда получала одно и то же. Разбитую мебель и посуду, бессонные ночи, оскорбления и угрозы убить.
Дачу они разбомбили быстро. Выбитые окна и пробитые стены, горы немытой посуды - и переполненные вёдра под умывальником, разлитые по полу и протухшие. Старенькая дачная мебель была выброшена с балкона. Ну, вернее, всё это делал сын - а подружка молча смотрела, потом объясняла мне, что для наркоманов такое поведение - норма.
А я смотрела на неё и поражалась. В жизни не видела такого существа. Больше сорока лет, практически никогда не работала, родители содержали. Уровень развития - лет на десять. Интеллект - восьмилетнего ребёнка. От её смеха тряслись стены - а мне закладывало уши.
Да другая бы и не стала с ним жить. Терпеть всё это. Успокаивать. Прощать плевки и хамство.
Правда в быту это просто невыносимо. Пока я пыталась починить сломанную ею стиральную машиинку, она уже умудрялась выскрести ножом все тефлоновые сковородки и засорить раковину. И всё это с каменным спокойствием - и без обид на сделанные мной замечания.
Но вот что удивительно - с ней он за два месяца слез с иглы. Больше не колется. Правда периодически напивается до состояния грогги - но уже порой бывает вполне вменяемым.
Когда в ноябре ударили холода - я купила им машину плохеньких дров. На хорошие не хватило. Но оказалось, что топить они не умеют - а выбитые окна починить не хотят или не могут. И хотя все предупреждали меня, что их нельзя пускать, я не выдержала. Начались морозы - и я сказала - перебирайтесь ко мне. Отогреетесь - снимете квартиру где - нибудь в области - я заплачу.
Перебрались они на удивление быстро. Теперь я живу в спальне - и чтоб не тревожить их покой, питаюсь всухомятку. У меня евродвушка - кухня совмещена с гостиной - и крошечная спальня. Да и не хочется заходить - смотреть лишний раз на две огромные жирные туши, круглосуточно валяющиеся на диване.
На работу ухожу полшестого - стараюсь их не будить. На обратном пути покупаю продуктов - им нельзя денег давать, он напьётся и устроит скандал - прихожу, готовлю им еду - и закрываюсь в своей клетушке.
Все попытки заставить их снять квартиру или выйти на работу, разбиваются о каменное двойное молчание.
В И - цзин есть гексаграмма под названием -" Уже конец". По логике - ей бы быть последней. Но следующая за ней гексаграмма называется - " Ещё не конец!"
Я уже понимаю - уйти придётся мне. И забыть навсегда про квартиру, в которой мечтала тихо и спокойно дожить старость. Они конечно убьют и её за месяц. Но это уже неважно.
Не знаю, куда я пойду. Сниму ли себе жилье, или вернусь в его комнату, с вырванными розетками и полом, об который год тушили окурки. Но я уйду - и опять начну с чистого листа - потому что, как это ни парадоксально, я вдруг очень захотела жить. Жить, а не доживать. Путешествовать, писать стихи и прозу, рисовать. И любить - в 63 года. Можете себе представить?) Меня, как камень, сдвинули с мёртвой точки - и выбросили в водоворот жизни - чтоб проснулась.
Я конечно, могла бы выгнать их на мороз. Но вряд ли после этого сумела бы наслаждаться тишиной, чистотой, покоем и вкусной едой, зная, что где - то замерзают две голодные, неважно какого качества, но живые души.
Уходить будет легко - у меня практически не осталось вещей - все или продано или изгажено.
И за это, и за то, что я знаю - всё лучшее в моей жизни только начинается, я как это ни парадоксально, должна сказать спасибо двум толстым паразитам, присосавшимся ко мне намертво - и лишившим меня покоя и дома.