"А Я ВВЯЗАЛСЯ В БОЙ!"
(ДДТ, "Я ввязался в бой!")
- Абара, ты должна была неплохо изучить этого проходимца!
- Жуля? – удивилась Абара.
- Да нет же, Шэтапа!
- Проходимец – это тот, кто обладает повышенной проходимостью, значит, это Юков, - рассудила Абара. – Шэтап – это улётец! – И Абара захохотала, цокая и всплёскивая крыльями. – Осиновый кол ему в задницу, упырю! – вопль Абары перешёл в клёкот, цилиндрический язык так и метался во рту.
Увиденное и услышанное требовало осмысления.
- Ты серьёзно?
- Серьёзней не бывает! Если ваши заговоры его не берут, а только раздражают, надо иметь под рукой средство самое кардинальное. Я изучала ваши книги. Осиновый кол – самое подходящее для его задницы! А ты думал, я – необразованная кукуля?
- Абара, я тоже серьёзен. Я чувствую, что та спираль, что затянула Юкова, не исчезла бесследно после того, как он осел здесь. Это как хвост – он при тебе, и никуда от него не деться, если ты родился хвостатым. Дверь здесь! Просто Шэтап держит её. Если Шэтапа уничтожить – мы сможем бежать!
- Ещё как побежим, Евгений, – хмыкнула Абара. – Мы побежим так, что нас сплющит о стенки! Это тоннель не для смертных, Евгений. Но это лучше, чем гнить горбушкой Шэтапа!
Женю ответ Абары не утешил. Зато Абара успокоилась и задумалась: - На севере имеется лиственная роща. Ты хоть раз в жизни видел осину?
- Разумеется. Вот как тебя.
- Тебе повезло – я не отличу её от десятков других деревяшек.
- Абара, но мы в Иномирье. Что проходит на Земле, может не пройти здесь.
- Ерунда! Что проходит на Земле, здесь гипертрофируется. Значит, пройдёт вдвойне. Ну же, освободи меня от этих чёртовых цепей!
- Ох, прости, – спохватился Женя. Он нашёл булыжник покрупнее, и принялся колотить им по крюку, пытаясь вышибить его из стенки.
- Эти замки так примитивны. Ты вполне могла бы сбить их сама! – удивился Женя, выламывая крюк.
- Зачем сбивать, если можно открыть ключом? – в свою очередь удивилась Абара и сморщилась: - Ты вандал, Евгений. Поищи-ка ключик… пошарь под мышкой. Да не скреготи так, укушу! – огрызнулась Абара, когда Женя погрузил пальцы в ком густого мягкого пуха. – Тоже мне, сексуальный маньяк!
Он и впрямь обнаружил ключ, скрывающийся в маленьком кожистом мешочке, типа нароста-дефекта. И разомкнул им главный замок, скрепляющий позади туловища обе цепочки, идущие от рук. И хотел уже освободить запястья, но Абара его остановила: - Оставь их мне на память, Евгений. Чувствую, они будут мне дороже всех королевских регалий. Я могла открыть эти замочки ключом, когда хотела. Мне его подарил Жуль – тайком от Шэтапа.
- Зачем же ты сидела в оковах, блин? Вы меня за лоха держали?
- Э…э… Знаешь, так безопаснее. За тобой не следят, не заставляют много работать. Да и летать здесь, собственно, некуда. Единственный оазис – на севере, за 10 километров, да и тот с гулькин нос.
- Абара, там есть вода, почему же Юков осел тут?
- Видишь ли, здесь уже был дом, здесь есть родник и место для поля и огорода и… здесь есть пещера – неплохое укрытие на всякий случай. А знаешь, как Юков пытался заставить себя усидеть на месте? Он приковал себя в этой самой пещере вот этими самыми цепями, да-да. Более того. Когда жажда бежать становилась нестерпимой, он хлестал себя этими цепями. Он не показывал тебе шрамы, нет? Изнурял, истязал, так сказать, плоть, сбивая количество энергии переброса ниже критической отметки… - Абара хмыкнула. – Ну, а потом в пещере возник трон Шэтапа, и явился он сам – собственной персоной, со мною под мышкой… Ублюдок! – Абара гневно сплюнула. – Если бы не ты, до меня бы никогда не дошло. Он сделал из моих мозгов фарш, а Юков помалкивал в свою обдрипанную щетину. Два ублюдка!
– Юков мне ничего не рассказывал.
- Ещё бы, кому захочется это вспоминать. Когда я появилась, его ещё временами корчило и корёжило!
- Чтоб нас всех розарвало…
Сборы были недолгими – всего-то десять километров. Смешно. Для таких бывалых ходоков! Они шли по извилистой, каменистой тропке, в широкополых шляпах, искусно сплетённых из соломы, и чтобы не было скучно, Евгений напевал подряд всё, что мог сейчас вспомнить.
- Евгений, ты не замечал, что молодеешь с каждым днём? – мимоходом заметила Абара. – Наше дегенеративное общество явно идёт тебе на пользу. У тебя даже перестали расти эти ужасные и отвратительные волосы на лице. Что бы это значило?
- Ты, как всегда, шутишь. У тебя убийственное чувство юмора, Абара!
- А таких недоумков, как ты с Юковым, поискать.
- Абара, меня временами охватывает такая тоска, что, кажется, я могу лбом прошибить стенку этой тюряги!
- Ты видел сны Юкова, Евгений, теперь на тебя накатила тоска – и ты до сих пор ничего не понял? Тупица. Тебя всего-навсего немножко осенило Благодатью Вечного Странника! – хохотала Абара. – Ничего, разовьёшься. Главное – вовремя остановиться.
- Но ты общалась с Юковым и Шэтапом столько времени – почему же Благодать не осенила тебя? – совершенно серьёзно ответил вопросом Женя.
Абара погрустнела: - Я всего лишь перерожденка, Евгений. Ты слышал – у меня нет души. Нечему накапливать знания. Когда я собирала своё тайное общество на Кордлисе, со мною были и Стриги*, и Пассеры**, и Ансеры***, и даже Корвы****-оторвы. Но, как сказал судья Фа, наше выступление было преждевременным и потому – провальным. Он нам сочувствовал – ещё бы, ведь на престоле должен был воссесть Фалкон*****. А я скажу, что нас загубил предатель-Коламб******. Этот пирожок с соплями. Меня едва не четвертовали, Евгений! Но у меня есть преимущества! – глаза Абары вновь озорно блеснули. – Если бы я была свободной в своём мире, я могла бы раздолбить и разжевать Шэтапа, эту гнусь, не моргнув глазом. И позавтракать его поганым языком, а поужинать печёнкой. И не блевала бы. Вот так, Евгений. Весь ужас в том, что я ему обязана своей никчемной жизнью. Он меня спас, но он же меня и гноит здесь, пока Коламба стонет под игом узурпатора-Врана!
- А ты сама из кого будешь?
- Ну, конечно же, из интеллектуалов-пситацев*******, самых Высоких перерожденцев! – с гордостью ответила Абара. – Из пситацев-лингвистов была моя мама, отец – из высокопоставленных пассеров. Смешанные браки у нас не поощряются в простонародье, но Партия Социал-Лингвистов, которую возглавляла мама, считала, что это – достойный путь к всеобщему просвещению. Она сама подала пример, выбрав мужем пассера! Но скажу тебе по секрету, если бы мне довелось выбирать, я бы выбрала умника из своих, из Пситацев. Или из бесстрашных воинов-Фалконов. Конечно, я ничего не имею против отца, он был достойным спутником жизни, но я предпочитаю авесов менее вертлявых и более мужественных.
По мере приближения к «оазису» - жалкому пятачку вокруг хилого ручейка – воздух словно сгущался, идти становилось всё труднее, и разговоры прекратились сами собою.
Единственная роща мира приближалась, словно нехотя, её очертания расплывались, будто это была фата-моргана, а не живое проявление. За сто метров они остановились. Горячий ветер овевал лицо, выдавливал из тела последнюю влагу. Ветхая одежда пропиталась потом. Небо давило – хотелось рухнуть на раскалённое крошево и не вставать. Абара изнемогала от палящего солнца, но держалась мужественно, как и положено революционерке и бунтовщице, хоть и бывшей.
Деревья ждали их, живые, настоящие, трепетные, они жили своей непостижимой жизнью – но за стенками стеклянного аквариума. Женя тронул плотный, упругий воздух – палец проходил внутрь, но с трудом.
Оказалось, что горстка хилых деревцев растёт внутри защитного силового поля – словно кто-то законсервировал их здесь, намереваясь потом вернуться и заняться вплотную озеленением мира.
- Абара, жди меня здесь, незачем тебе мучиться – ты и без того намучилась.
- Нет, Евгений, я тебя не брошу.
Они продвигались внутрь кольца – и гравитация гнула и плющила их. Хуже всего приходилось Абаре с её крыльями. Женя поддерживал её за талию, сминая пух, и она обмякла, навалившись на него всей тяжестью.
- Абара, я ничего не вижу, - прохрипел Женя, которому пот заливал глаза. И тут они сделали последний рывок – и проскочили внутрь. «Едва не розарвало!» Гравитация отпустила. Они долго отдыхали, валяясь на шелковистой, изумрудной траве, жадно вдыхая свежесть и ароматы цветов.
Окружающий мир отсюда выглядел странным и искажённым. Он струился, тёк, подпрыгивал, волновался и бился со всей силой в несокрушимый многогранник, заключивший драгоценные деревья, бился и рыдал, и разбивался об этот оплот жизни.
Потом Женя вздохнул, нехотя поднялся и принялся обследовать Рощу, шелестевшую над ними от невесомого, невесть откуда берущегося ветерка, ласково и доверчиво, словно соскучившееся по родителям дитя. Она заключала в себе ряд цветущего шиповника и два десятка молодых деревьев – пяток вязов, три берёзы, три ели, два можжевельника, две рябины и две калины, один дуб и одну осину.
Кроме того, между деревьями стояли небольшие сундучки с огромным количеством разнообразных семян – от древесных до злаковых. И уже неважно было, кто позаботился о будущих поселенцах. Женя бродил и кивал каждому дереву, поглаживал по прохладной, шершавой коре, нашёптывал утешительное и благодарное. Абара зачарованно ходила следом, бормоча себе под нос на непонятном, древнем птичьем языке.
Единственная Роща была прекрасна. Раритет, уникальная реликвия, драгоценность убогого мирка. Но на карту были поставлены жизни людей.
И Женя, не раздумывая, свернул шею драгоценной единственной осинке…
Обратный путь они совершили, словно в кошмарном бреду. На подходе к ферме, в саду Юкова, они рухнули у пересыхающего арыка и долго приходили в себя. Абара выглядела такой потрепанной, словно вырвалась из когтей целой стаи корвов.
- Долго мы будем разлёживаться тут, Евгений? Время дорого! – ворчала Абара и опасливо толкала его в бок, стараясь не касаться многострадального колышка, который старательно отёсывал Женя. Наконец осиновый кол был готов. Абара придирчиво его осмотрела: - Красавец! Когда я стану королевой, я прикажу украсить дворец осиновыми кольями.
- Абара, жди меня здесь! – распорядился Женя.
- Почему? – возмутилась Абара. – Я хочу в этом участвовать! Пока ты будешь протыкать его пластмассовое сердце, я вырву его поганые яйца! Я розарву его в клочки! Ха-ха!
И они вместе мужественно зашагали внутрь пещеры.
Вид Юкова был плачевен. По всему, он проживал свои последние годы. Возможно, его ещё можно спасти – тогда он просто начнет жизнь заново, с чистого листа. И это совсем неплохо! И, произнося слова «Отче наш», отрывисто, с расстановкой, словно забивая гвозди, Женя пошёл в наступление.
«Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя – яко на небеси и на земли…»
Поначалу он наскакивал на Шэтапа, быстро укалывал и отскакивал прочь.
«…Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим…»
Шэтап вяло отбивался, словно ленивый, разнежившийся кот. Однако кол, по всему, наносил ему весьма чувствительные уколы.
«… и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго, яко Твое есть царство и сила, и слава во веки! Аминь».
Дочитав, Женя решился на атаку.
- Ты не Серафим, Шэтап! Ты вампир, ты бородавка на теле Всевышнего, ты вор и самозванец, ты присвоил чужое имя, ты ренегат, ты тёмная сила, нечисть, тухлая отрыжка тугора, трайфедова подсоска, и я убью тебя, убью осиновым колом, вгоню его в твоё заросшее коростой сердце! Бойся меня, оборотень, бойся! – и Женя, собрав все силы и знания, вознес кол над головой и понёсся, подобно прыгуну с шестом.
Он не рассчитывал испугать и тем более – не надеялся нанести ущерб. Он собирался ошеломить, удивить напором и наглостью, наглостью бездумной мошки, кусающей великана, и помочь Юкову прийти в себя и освободиться.
..................
* Совиные
** Воробьиные
*** Гусиные
**** Вороновые
***** Сокол
******Голубь
******* Попугаи