Примерно в начале нулевых у меня случилась очередная, что называется «чёрная полоса». Любимый человек бросил. С матерью отношения были, мягко говоря, на грани. Подруги? В то время у каждой из них была своя собственная жизнь. Им, уж, точно было не до меня. И вдобавок ко всему я никак не могла найти хоть какую-то более менее нормальную работу. И однажды, кто-то из знакомых, встретив меня на улице и обратив внимание на моё несчастное лицо, посоветовал съездить в Троице- Сергиеву Лавру к старцу Гермогену, объяснив, что после общения с этой просветлённой личностью в моей жизни точно наступит просвет…
И вот думала я, думала… Да, и решилась.
В день отъезда встала очень рано - в половину пятого утра. Села на первую электричку и покатила.
Приехала в Лавру - было ещё темно.
Гулко и тоскливо звонили колокола.
У входа в монастырь толпилась жалкая горстка нищих.
Перед распахнутой калиткой крестились и кланялись ветхие старушки в белых платочках
Было немного жутковато, но в то же время в глубине души моей теплился какой-то маленький светлый огонёк.
Пройдя через арку, я миновала серию дверей с характерными буковками «Ж» и «М». Прошла ещё чуть –чуть вперёд и, выйдя на мощённую дорожку, стала озираться по сторонам.
Прямо напротив меня в стеклянной будке сидел толстый бородатый мужик, одетый в какую-то просторную одежду.
Я подошла к нему, наклонилась к окошку и спросила:
«Вы не подскажете, как мне найти старца Гермогена? Я здесь в первый раз. Не знаю ничего!»
Ни слова не говоря, охранник указал на маленькую обшарпанную дверь, расположенную в стене монастыря по левую руку от меня. И как ни в чём не бывало уткнулся обратно в свою газету, где у него таился огромный кроссворд.
«А там куда?» - не унималась я.
«Зайдёте, там и разберётесь!»
Поблагодарив его за столь исчерпывающий ответ, я двинулась к двери. И через пару минут в полнейшей темноте, нащупывала ступени лестницы, которая круто уводила вниз…По мере спуска, я прислушивалась к звукам, доносившимся из подземелья.
Воображение рисовало мне страшные картины, никак не связанные с монастырём. А скорее с тюрьмой, где коротали свой век несчастные узники. Однако вскоре передо мной открылась совершено иная картина. Спустившись в «подземелье»,
я обнаружила перед собой тяжёлую массивную дверь, за которой шёл длинный коридор, полный самого разного народа. Точнее даже это был не коридор, а галерея без окон c низенькой деревянной лавкой, которая тянулась вдоль стены - (подобные лавки были у нас в школе в физкультурном зале), и низенькой, едва заметной дверцей – с другой стороны. Там, за этой дверцей и располагалась келья святого Отца. А перед ней сидели и стояли люди.
Узнав, кто последний, я отошла в сторонку, присела на краешек скамейки и принялась ждать, время от времени поглядывая на окружающих.
Моё внимание одним из первых привлёк маленький вертлявый дед - с редкой белой бородой, густыми лохматыми бровями, в коричневых брюках с зашитой наглухо ширинкой. Рядом с дедом на скамейке устроилась молодая барышня, страдающая косоглазием.
Следом за этой парой сидела сухонькая женщина с придурковатой великовозрастной дочкой. И толстая бабка в цветастом платке, держащая за руку худенького бледненького мальчика. C другой стороны от меня находились мужчина в косоворотке и монашка в запылённой чёрной рясе.
Почувствовав себя среди всех этих людей довольно неловко, я достала молитвенник, купленный по дороге в монастырь. И попыталась сосредоточиться на молитвах. Я и не заметила, как - то ли из двери, то ли из-за поворота выскочила служащая в чёрном платке и громко заорала:
«Так, все встали! Быстро! Старец идёт!»
Началась страшная суета. Люди повскакивали с мест. Кто-то начал судорожно перекладывать сумки, кто-то стал протискиваться поближе к заветной двери. Бабка с повадками полицейского стала отпихивать народ обратно к стене. И при этом страшно ругала присутствующих за наглость.
Неожиданно в конце коридора появился высокий худой старик. Он шёл ровной величественной походкой. Ни на кого не смотрел. И явно не испытывал особого восторга от всей этой толпы страждущих. Возможно, мне это показалось, но я уловила лёгкую нотку раздражения, промелькнувшую в его глазах.
И тем не менее народ напирал. Люди окружили старца и начали пихать ему в руки какие-то свои записки. Те, что половчее, умудрились даже подскочить к нему вплотную и, не смотря на многочисленные окрики старухи-охранницы, поцеловать болтающийся у него на шее крест.
Ни на кого не глядя, Гермоген ловко миновал толпу. Поднялся по ступенькам. И исчез за дверью своей кельи.
Через две минуты бабка-полицейский высунулась из двери, обвела глазами очередь и громко объявила: «Кто первый по очереди – заходи!»
Медленно тянулось время. В подвале пахло сыростью… Под приглушённый говор посетителей мимо нас пронесли тяжёлые противни с жаренными куриными ножками Буша. Толпа заволновалась. У кого-то заурчало в животе. Дед с зашнурованной ширинкой от волнения даже отвернулся. Тогда как проснувшийся в углу кот поднял морду и начал водить носом, раздувая свои крошечные ноздри.
Кто-то заговорил о давно канувших в Лету натуральных продуктах.
«А помните, был такой печёночный паштет? Копейки стоил, а какая вкуснятина! Во рту таял, не то что это современное мыло!» «А мороженное за 48 копеек?!» «А докторская колбаса?!»
Потом юродивая принялась нести какую-то бессвязную чушь.
Потом приехали паломники.
По какому-то особому установлению, паломники эти пошли к старцу сразу всей толпой. Минуя очередь. И проигнорировав робкие протесты толстой старухи.
Примерно с час стояла нудная напряжённая тишина. Прерываемая только чьим-то тихим бормотанием. И жужжанием мух.
Потом дед с ширинкой стал пересказывать на свой манер содержание глянцевых журналов.
Снова пронесли кур.Только на этот раз на противнях темнели не увесистые ножки, а лёгкие и воздушные куриные крылышки. За курами проследовал толстый наглый кот. Двое послушников в светлых фартуках, корчась от тяжести, пронесли бидон сметаны.
Паломники вышли, шумно прощаясь со святым Отцом. Женщина со своей юродивой компаньонкой встала к самой двери. Но тут появился незнакомый батюшка, сопровождающий двух тёток
Он постучал. Тёток пропустили. На робкие возмущения ожидающей толпы, их проводник лишь гневно двинул бровью. Очередь затихла.
Дамы вышли весёлые и довольные. Только через час прошла юродивая.
Дед с ширинкой стал рассказывать жуткую родословную Илоны Броневицкой, перечисляя всех её мужей и ведя родословную чуть ли не от Иосифа Сталина. Его слушательницей,по несчастью, оказалась женщина в одеянии монашки.
Когда та отворачивалась,чтобы скрыть смущение от его историй, он сердился и протестовал: «Ты слушай! Слушай! Моя информация плотная, как сгущёнка!»
А потом внезапно объявили перерыв.
Бабка с мальчиком едва не заплакала. «У меня ноги больные. Когда ж это кончится?! Сил моих больше нет!» В ответ она услыхала: «Нагрешила – так терпи!»
В перерыве кое-кто вышел погулять. Кто-то пошёл в ближайший магазин за булками. Я отошла в соседний храм – написать записочки и поставить cвечки. Вернулась – все были на местах. Вернулся и старец, в очередной раз атакуемый нашими навязчивыми просьбами. Бабка из-за его спины показала очереди кулак. «Вот поналипли! И лезут! И лезут!»
Приём пошёл своим чередом. Бабка с толстыми ногами. Тощая монашка, в глазах у которой теперь после многочисленных дедовских рассказов, разгорелся какой-то не совсем здоровый блеск.
Женщина с яблоком в длинной ситцевой юбке.
И тут появился новый батюшка и, постучавшись в келью, провёл туда каких-то очередных «своих людей!»
Терпение моё лопнуло.
Я не выдержала и встала.
«А ты куда?» - поинтересовался дед с зашитой ширинкой.
«Пойду я! Как-нибудь потом приеду!»
Обратно ехала в крайне мрачном состоянии. «Если и здесь у меня не получилось – то что же будет дальше?»
На одной из станций в вагон вошёл довольно плотный воинственно настроенный мужчина. (В одной руке он сжимал маленький кривой саженец. В другой -пластиковый пакет. ) И пройдя вперёд, уселся на лавку как раз напротив моего окна. При этом он совершенно бесцеремонно прогнал задремавшего у моего плеча негра, голова которого как шар моталась по груди.
Посидел минуты две и, наконец, наклонился вперёд и заговорил.
«Девушка, а девушка! А вы знаете кто я?»
Я пожала плечами.
Откуда мне было это знать.
«Я итальянец!» - с гордостью объявил мой новый сосед.
«Не веришь? Ну, так посмотри!»
Он изловчился, отвернул ворот рубашки и вытащил наружу маленькую белую полоску ткани - «лэйбл», иначе говоря. «Читай: «Мейд ин Итали!» Вот так!»
Я сделала вид, что меня это убедило. Отныне все, кто носит итальянские рубашки, а равно и те, что шьют у нас, наклеивая на них итальянские ярлыки, должны считаться итальянцами.
Он придвинулся ещё ближе и заглянул мне в глаза.
«Тогда ещё вопрос. Скажи, А как я тебе, как мужчина? Я ведь– ого-го?»
Я покраснела и не знала что сказать. Его вопрос меня обескуражил.
«Ну, ладно!- повторил незнакомец. – Жалко что ли? Так «о-го-го» или не «о-го-го»?!»
«Да я то откуда знаю?!» - выдавила я. «А хочешь сойдём - узнаешь!» - хитро подмигнул мне он.
Я вежливо улыбнулась и сказала, что мне некогда. А так бы я, конечно, обязательно рискнула.
Мужчина замолчал, очевидно, переваривая услышанное.
Откинулся на спинку сидения. Сидел, небрежно поигрывая ключом.
И вдруг снова наклонился ко мне и спросил.
«А вот угадай, что это у меня тут за пятно? А?»
И ткнул себя пальцем в левую ляжку, точнее в маленькую тёмную точку на брюках.
«Может это кровь? – испуганно проговорила я. - Вы кого-то застрелили? Или зарезали?» И перед моим мысленным взором возникла страшная картина жестокого убийства.
В ответ он захохотал. «Какая ещё кровь?! Это, самое обыкновенное говно! Натуральное говнище! Я им грядки удобрял! Вот так! А вы чё решили? Что я маньяк, да? А я вот грядки удобрял! Потомственный итальянец – русским говном!»
Наступила тишина. Привлечённые его криком пассажиры невольно улыбались. Я отвернулась к окну и тоже прыснула в кулак.
Прошло какое-то время. На одной из остановок он встал, и молча, даже не попрощавшись вышел. Очевидно обиженный тем, что я так и не рискнула узнать, что он за мужик. Ого-го или не ого-го.
А вскоре показался и мой вокзал. Я подхватила рюкзак и бодро направилась к дверям.
Выйдя на платформу, я вдруг почему-то улыбнулась и почувствовала необычайную радость и прилив сил… «Странно! – подумала я – Чтобы это такое могло быть? Почему мне так легко? Я же к старцу так и не прошла!» Но тут мне в голову пришла вторая мысль: «А кто его знает. Может это он мне так на расстоянии помог? А?»