Могучий волк, в обличии человека лежал бездыханно на земле после смертельного сражения. Его тело было истощено и изранено от многочисленных ран, полученных в сражении с Бальдром. Фонарный столб мерцал, свет падал на землю и остывающее тело великого бога.
После произошедшего Томас был потрясен до глубины души. В его сердце разгорелся бурный шторм эмоций, ведь он никогда не верил в существование богов или мифических существ. Он был уверен, что его мир ограничивается лишь рациональными объяснениями и научными фактами. Но теперь, перед ним, лежал самый настоящий бог Фенрир, существо из далеких скандинавских легенд. Говор Фенрира, его взгляд, странное поведение, теперь - Томас осознавал. Пазл сложился в голове парня. В тоже время, он осторожничает, осторожно перешагивая через разрушенный асфальт и погнутый фонарный столб, лежащий неподалеку от тела Фенрира. Томас не знал, что ему делать дальше. Звонить в скорую? Нет, вряд ли. Податься в бегство? Он недоумевал, запуская руки в свои русые волосы, сжимая их, время от времени зажмуривая глаза, желая, чтобы это был самый настоящий кошмар! Но все это - лишь суровая реальность. Реальность, истину которой, Томас и вовсе не знал.
Он до ужаса испуган. Представить себе, что перед ним находится бог, пусть даже и мертвый - вызывало у него тревогу и неуверенность. Он ощущал, что его маленький мирок рушится под натиском величия и непостижимости божественного. Сердце его замирало от мысли о том, какие последствия может иметь встреча с таким могущественным существом. Страх и тревога окутывали его душу, словно холодный туман, отравляющий его сознание.
— Твою мать… Твою мать. — Судорожно произносит Томас, увидев перед собой хладное тело своего друга. Он лежит мертвым, глаза - кроваво красные, казались совсем стеклянными.
Однако, теперь Томас осознал, что Фенрир не представляет угрозы для него. Бог объяснил, ибо сейчас - он мертв. Что же до Бальдра? Он исчезает. Не оставив и следа. Рассел наматывает круги, ноги его подкашиваются, дыхание прерывается.
Встреча с Богами - навсегда изменит жизнь Томаса, пусть и сейчас он этого и не осознает. Парень больше не будет простым человеком, а стал свидетелем существования богов и мифических существ. Он ощущал, что его душа проснулась от долгого сна и теперь настоящий мир открыл свои врата.
— Что же делать? Что же делать? Твою мать. Боже! — Он не мог сдержаться, опускаясь на колени. Сердце закололо. В ладони он держал телефон. Он хотел сделать звонок Сольвейг, но сомнения сжирали изнутри, не давали покоя. — Фенрир… — Он опустился на колени рядом с безжизненным телом своего друга, слезы начали течь по его щекам, словно бесконечный поток скорби.
Томас судорожно прижал руку к своей груди, пытаясь сдержать волну отчаяния, которая накатывала на него с безжалостной силой. Его дыхание, ранее так спокойное и регулярное, теперь стало тяжелым и неровным, словно разбитый механизм. Сердце, некогда бьющееся в гармонии с жизнью, теперь бешено колотилось в его груди, словно пытаясь освободиться от оков печали. И некого страха. Томас испугался, когда осознал, что боль и горечь от потери Фенрира могут овладеть им навсегда. Он испытывал страх перед неизвестностью будущего, перед тем, как справиться с этим огромным горем. Однако, он решительно подавил свой страх и принял решение не позволить ему управлять своей жизнью. Он понимал, что страх не поможет ему найти принять суровую реальность.
Томас пытался что-то вымолвить, но слова застревали в его горле, не находя выхода. В его голове крутились множество вопросов, словно бесконечный водоворот: почему это случилось? Что он мог бы сделать, чтобы предотвратить эту несправедливую трагедию? Ничего, ведь как говорил Фенрир - он обычный смертный. Смертный, который уже ничего не сделает. В особенности против величайших богов.
Томас чувствовал, как его мир рушится, как невидимые руки разрушали все его планы, мечты и надежды. Они теперь казались ему бессмысленными и пустыми, словно отражение в зеркале, которое исчезает в мгновение ока. Он не знал, как продолжать жить в мире, который в короткое мгновение изменился в корни. Томас встал со своих колен, медленно отступая от места трагедии. Его сердце оставалось разбитым, словно кристалл, разбитый на тысячи осколков. Рассел разворачивается, быстрым темпом стараясь покинуть это проклятое место, но спотыкается и падает. Слезы горными ручейками бегут по его щекам. Внезапно, Томас слышит…
Грудь мертвеца вздымается, наполняется кислородом. В глазах вновь расцветают нотки жизни. И через мгновение, Фенрира охватывает ужас. Он томно дышит, глотает воздух, ощущая терзающую боль, что растекается по всему телу. Фенрир, лежа на земле, ощущал, как каждая рана затягивается, словно тысячи нежных пузырьков света проникают в его тело и нежно обволакивают его внутри. Он видел, как кожа на его руках и ногах снова становится целой, словно золотистый луч солнца проникает сквозь облака и покрывает его тело невидимым покровом. Кровь перестает вытекать из его ран, словно реки карминового огня замерзают внутри его жилищ.
Боли постепенно исчезали. Он чувствовал, как энергия наполняет каждую клетку его тела, словно магический вихрь вращается внутри него и придает ему непостижимую силу. Поднявшись на ноги, Фенрир ощутил, что его мышцы стали крепкими и готовыми к бою, словно они были пронизаны божественным огнем и обладали непреодолимой мощью.
— Бальдр… — Гневно вымолвил Фенрир, память о последних мгновениях его жизни - постепенно возвращалась, отдавая вибрацией в висках. — Ты заплатишь. Заплатишь за все! — Он тяжело задышал, ноздри засопели. Жар внутри него разгорался яростным пламенем. Фенрир терял контроль, глаза его ярко светились. Ас ощущал себя в теле волка, но был по-прежнему в человеческом облике.
— Твою мать… — Снова говорит Томас, почти теряя сознание. Не удерживаясь на ногах, он вновь упал.
— Ты с ним заодно? — Громко воскликнул Фенрир, голос его дрожал. Он мгновенно подоспел к потерянному Томасу, ухватил того за шкирку и поднял на ноги. — Отвечай, смертный ублюдок. — Парень уже чувствовал, как ноги не касаются земли, он дрожал от страха, невидимые тиски сдавливали его горло. Он не мог ничего выговорить, не мог вырваться. Ярость Фенрира - разрывала его самого изнутри.
— Пп…Ппрр… Прроошууу! Не… Не убивай меня! Молю… — Жалобно скулит Томас, заикаясь. Фенрир чувствует страх парня, наслаждаясь им. Он легонько отбросил Рассела в сторонку, озираясь по сторонам.
— Жалкий глупец. — Показательно сплюнул Ас. — Где же ты, Морфей, когда так нужен? А?
Фенрир закатывает глаза, вспышки неконтролируемого гнева еще царят в нем. Нужно избавиться от парня, ибо тот видел слишком много…
Фенрир мощно и с упорством тащит на плече Томаса Рассела. Его мышцы напряжены, а лицо выражает решимость и силу воли. Томас, связанный и без сил, полностью зависит от Фенрира, который несет его на своих плечах. Он ногой открывает дверь в свою мрачную обитель. Внешний вид мрачного дома отражает его заброшенность и разрушение. Крыши покрыты гниющими и обваливающимися черепицами, окна разбиты или задраены деревянными досками. Фасад, ранее красивый и величественный, теперь обветшал и покрыт грязью и плесенью. Внутри царит полумрак, проникающий сквозь треснувшие окна. Стены облезлые и покрыты пятнами от влаги, а полы покрыты слоем пыли и грязи. Мебель старая, изодранная и разрушенная. Потеряв свое прежнее великолепие, она теперь выглядит зловеще и заброшенно. Паутина и пыль покрывают каждый уголок комнаты, словно время здесь остановилось.
Он кинул Томаса на пол, без малейших сожалений и милости. Угрызения совести - Фенриру не страшны. Он подходит к парню вплотную, вытаскивая грязную тряпку, что послужила кляпом. Она сыграла свою роль, избавив от дотошных молитв о спасении. Молитв, конечно же, предназначенных Богам, в которых ранее не верил Томас. Настоящие лицемерие.
— Что ты сделаешь со мной? — Под натиском волны страха, проговорил Томас, тяжело задышав. Жалобным, подобно щенячьим, взглядом взирая на Аса.
По полу раскиданы выцветшие книги с загадочными символами на обложках, словно они хранят в себе древние тайны и проклятия. В углу комнаты стоит старая граммофонная пластинка, которую включает Фенрир, через секунду начинает играть мрачная мелодия, словно призывая духов из прошлого в эту кромешную обитель тьмы.
— Надеюсь, ты же понимаешь. — Коротко кивнул головой Фенрир. — Ежели здесь не появится Морфей, то мне придется убить тебя. Ты видел слишком многое. — Пожал плечами Аа. — Да и натворил делов.
— Я же… Я же не знал! Прошу Господи, пощади меня! Молю! Молю! Я никому ничего не скажу! Буду держать все в тайне! — Суетливо проговорил Томас. Фенрир загадочно улыбнулся, блуждая по своему дому. В центре особняка находится старинный стол с покрытым пылью серебряным сервизом. Столовые приборы кажутся зачарованными, словно они могут оживать и двигаться самостоятельно. Зеркала на стенах отражают нечто искаженное и зловещее, будто скрывают те ужасы, которые лучше не видеть.
— И поэтому, ты не заслуживаешь жизни, Томас. Ты никчемен, излишне глуповат, не можешь процедить логическую цепочку. Это уже не говоря о девушке, которую ты так сильно любишь, но внутренний эгоизм не позволяет тебе вот так просто отпустить ее на самотек. — Фенрир не поднимает на него своего зловещего взгляда, он лишь изучает каждую деталь своего дома, будто видит все впервые. Все вокруг наполнено запахом старости, плесени и тлена. Воздух словно пропитан зловонием и мертвечиной, вызывая тошноту и отвращение. Этот особняк пронизан мистикой и ужасом, словно он сам обладает душой и жаждет заполучить твою.
— Позволь… — Произносит внезапно Томас, покуда губы его невольно дрожат. — Позволь мне служить тебе. Солвьейг доверяет мне. Я знаю! Я знаю, что ты интересуешься ее снами, потому… Потому что в них являешься ты…
— Глупец. — Громко рассмеялся Фенрир. — Я уже все узнал. Ее мама поведала мне о кошмарах. Да так четко, так ясно. Особенно о последнем, где Валькирия Сольвейг освобождает меня.
— Умереть в канун рождества… — Поникше произносит Томас, опуская глаза, вспоминая, как совсем недавно - обещал бороться. За свое счастье. За свою любовь.
— Рождество. — Нахмурил темные брови Фенрир, наполняя стакан виски, он делает несколько глотков, пронзительным взглядом посматривая на связанного Томаса. — Почему все кичатся о нем? Обычный же день.
— Это не так. — Слегка успокоившись, сказал Томас. — Рождество всегда приносит радость. Некое волшебство. — Томас протяжно выдохнул, выдерживая небольшую паузу. — Ты прав, Фенрир. Я в действительности ничтожен. Так давай же покончим с этим поскорее. Убей меня. Может, тебе от этого станет легче.
— С рождеством, Томас. — Сказал Ас, подоспев к нему и ловким движением руки сорвал веревки. — Но знай, ежели ты расскажешь кому-то о моих способностях… Знай, я изничтожу тебя. — Кивает головой волк.
— Ты отпускаешь меня? — Недоумевает Томас.
— Ты в действительности мне еще пригодишься.
;;;;;;; Fenrir ;;;;;;;
В сумеречной глубине своего сна, Сольвейг ощущала, как волшебные ароматы лесных трав проникали в ее ноздри, словно нежные поцелуи природы. Шепот ветра, искусно переплетающийся с ее сновидениями, звучал как голос Фенрира - духа волка. Она видела его лохматую морду, с настороженностью наблюдая за его кровавыми глазами.
— Валькирия… — Шепчет он. — Поведай мне о своих кошмарах… — Голос эхом доносился до девушки.
Когда загадочный волк исчез в густой листве, Сольвейг обнаружила на своей руке загадочную татуировку. Она изображала символ величественного волка, который тесно переплетался с символикой ее собственного имени. Это неожиданное обнаружение подтолкнуло ее к мысли, что этот встречный миг с Фенриром был не просто случайностью, а носил глубокий и судьбоносный смысл.
Девкшка просыпается от затяжного сна, чувствуя, как легкая пульсация пробегает по ее телу. Сольвейг издает протяжный стон, очнувшись в своей кровати. Это был один из самых долгожданных дней в ее жизни.
Сольвейг, молодая студентка колледжа, с нетерпением ожидала наступления рождественской вечеринки, которая должна была состояться в престижном университете. Она неустанно занималась подготовкой, стремясь выглядеть безупречно и восхитительно.В первую очередь, Сольвейг решила подобрать наряд, который отразил бы всю великолепие и праздничность этого особого дня. Она тщательно просмотрела свой гардероб и наконец обнаружила красивое платье, украшенное блестками и изысканным новогодним узором. Комплементарным дополнением к ее наряду стали элегантные туфли, придающие ей изящество и шарм. Затем Сольвейг решила украсить себя рождественскими аксессуарами, чтобы подчеркнуть свою индивидуальность и создать завораживающий образ. Она надела серьги, украшенные рождественскими шариками, и браслет, украшенный маленькими колокольчиками, издававшими нежные звонки. Ее лицо было украшено ярким макияжем, подчеркивающим ее красоту и добавляющим праздничности.
Когда Сольвейг была готова внешне, она начала задумываться о подарках для своих друзей. Она знала, что обмен подарками - это неотъемлемая часть рождественских традиций. Девушка потратила много времени на выбор индивидуальных и значимых подарков для каждого из своих близких друзей, стремясь показать им свою любовь и заботу.
Сольвейг в действительности ждала этого времени, так как она пыталась оставить все свои невзгоды, которые длились в течении этого года и предыдущих - в прошлом. Она в самом деле надеялась на то, что сможет начать жизнь с чистого листа. Без кошмаров, терзающих сознание, без людей, которые причиняли ей только боль. Девушка взглянула в свое отражение, смотрела с любопытством.
— Пора оставить все в прошлом. — Сольвейг притронулась к своему браслету, вспоминая те события. Когда Фенрир коснулся его. Но почему-то, ей отчетливо казалось то, что это был лишь сон. Очередной и реалистичный.
— С нового листа. — Вторила свои мысли в слух девушка, слабо улыбнувшись. — Все с чистого листа… — Вновь повторяет она. Ее глаза впервые сияли за долгое время.
— Ты уже готова? — Заходит без стука ее мама.
— Да. — С уверенностью произносит девушка, в крайний раз посмотрев в свое отражение.
— Я отвезу тебя, пойдем. — Улыбнулась она, покидая комнату своей дочери. Сольвейг спустилась вниз, останавливаясь подле открытого гаража. Девушка замерла на месте, когда вдруг заметила автомобиль, который был ей до боли знаком. Ее сердце замирало на мгновение, а затем начинало биться еще сильнее. Старенький Мерседес, в 124 кузове — это был автомобиль ее отца, который погиб несколько лет назад. Он любил эту машину, берег, подобно зенице ока.
— Ты уверена? — Спрашивает девушка у своей матери, с болью и тоской взирая на автомобиль темного цвета, который за все эти годы – собрал большое количество пыли. Воспоминания навалились на Сольвейг, и она снова внимает все те счастливые моменты, проведенные с отцом за рулем этого автомобиля. Они часто ездили по городу вместе, путешествовали по стране и создавали незабываемые воспоминания. Автомобиль был символом их семейного единства и любви.Но теперь отец был уже далеко. Он ушел из жизни, оставив Сольвейг с огромным горем и пустотой в сердце. Все эти годы она скучала по нему и часто задумывалась о том, как было бы хорошо увидеть его снова.
— Ты же хотела начать все заново. — Произносит мама. — Наверное и мне – тоже пора. Долгие годы – я также, как и ты жила в смятении. Не зная, как существовать дальше. Надежда на светлые грезы, о которых мы мечтали вместе с твоим отцом. О том, как взрастить тебя и твоего брата Джеймса. Думаю, он хотел бы, чтобы мы жили дальше. Именно поэтому, этот последующий год, нам все же придется отпустить его, но никогда не забывать. — Женщина переводит взгляд на свою дочь, подоспев к капоту, дабы открыть его и подключить аккумулятор. Она села за руль, завела дизельный мотор, который с тяжестью завелся. Сольвейг тихо вздохнула. Автомобиль стоял перед ней, словно посланник из прошлого. Сольвейг подошла ближе и осторожно провела рукой по его капоту, словно хотела снова ощутить прикосновение отца. Слезы навернулись на ее глаза, но она улыбнулась. Она знала, что отец всегда будет с ней в ее сердце и в ее воспоминаниях.
— Наверное, ты права. — Произнесла Сольвейг, усаживаясь в машину. Она слабо улыбнулась, аромат свежести стоял в машине. Тот самый, который девушка запомнила на всю свою жизнь
Сольвейг еще раз убедилась, что пришло время оставить прошлое позади и идти вперед. Она пообещала себе, что будет жить так, как отец бы хотел видеть ее - смело, с уверенностью и с любовью к жизни. А автомобиль отца стал для нее не только символом прошлого, но и напоминанием о том, что важно ценить каждый момент и быть благодарным за то, что есть. Ее сердце внезапно наполнилось долгожданным теплом и любовью. Она знала, что отец всегда будет рядом с ней, даже если его нет физически. И она была готова продолжать свой путь, зная, что он гордится ею и всегда будет поддерживать ее. Машина тронулась с места. Заревел мотор, гараж закрылся. Они двинулись по пустеющим улицам, украшенным в праздничные гирлянды, неоновые ленты, елочные игрушки. Дома, где все играло различными красками.
Старый Мерседес 124 медленно покидал городские улицы и прокладывал свой путь по дороге. Джон аккуратно переключал передачи, обеспечивая плавность движения. Машина постепенно набирала скорость, унося их все дальше от дома.
— Как ты относишься к Томасу? — Внезапно спрашивает Сольвейг, взирая на дома. Она царапает свою ладонь, чувствуя напряжение, практически не справляясь со своей тревогой. Сольвейг вспоминает его слова. Машина завернула на ближайшем перекрестке, с небес обрушиваются мягкие снежинки.
— Думаю, он очень хороший парень. — С улыбкой произносит женщина, сильнее обхватывая руль, взирая на дорогу. — Он тебе нравится?
— Он признался мне в чувствах. — Тихо произносит Сольвейг. — Но я не знаю, как на них реагировать. Особенно сейчас, когда жизнь должна начаться с чистого листа. Что если дать ему шанс? — Потерянно произносит девушка.
— Если в тебе царят чувства, то почему бы и нет? Главное, чтобы они не были фальшивыми. Убедись в этом и не совершай ошибку. — Сказала мама. — Но, а мне больше понравился твой друг, Фенрир. Очень симпатичный парень. И вежливый. Аура у него такая…
— Фенрир? — Изумленно произносит девушка, поднимая недоумевающий взгляд на маму. Сольвейг тяжело задышала. — Откуда ты его знаешь?
— Дочь, не пугай меня. — С улыбкой произносит женщина, останавливаясь на парковке подле колледжа. — Вы же виделись вчера. Он приходил к нам.
— А, Фенрир! Точно. Извини, с первого раза не расслышала. — Сольвейг сделала вид, что поняла. Теперь, она точно уверена в том, что все произошедшее – не было сном, а лишь реальностью.
— Беги, детка. — Проговорила вдобавок женщина, поцеловав дочку в щечку.
— Я пойду. — Она открывает дверь и прощается с мамой, оказываясь перед колледжем.
— Новая жизнь. — Уже более хладнокровно произносит девушка.
Внутри уже находилось много студентов, которые дарили друг другу подарки, играла музыка. Почти на каждом углу были рождественские украшения. Поистине сказочная ночь. Сольвейг держала в руках небольшую коробочку, запечатанную в праздничной упаковке, взглядом рыская Томаса, но того нигде не было. На мгновение, девушка посчитала, что он и вовсе не придет, в особенности - после их последнего разговора. Она растерялась. Все вокруг радовались, выпивали пиво, общались. Некоторые - танцевали. У каждого - была улыбка на лице. Красивые и роскошные наряды. Стоя в полнейшем одиночестве, Сольвейг почувствовала томную пустоту внутри своей души. Она отвергла того, кто готов был сражаться за нее. За любовь. Радоваться ее присутствию, поддерживать. Девушка осознала, что была полная эгоистка. И сейчас - жалеет о сказанных накануне словах, но также, в ней присутствовало негодование. Негодование о Фенрире…
Волк, в образе человека, чувствовал себя в окружении стада овец. Он волочил за шкирку Томаса, лицо которого - будто бы увидело смерть вживую. Хотя, на самом деле - так и было. Лицо парня - было бледнее, нежели чем самый чистый и белый мрамор. Глаза потерянные, моментами вообще пустые.
— Давай, ищи свою подружку. — Недовольно рявкнул Фенрир, скрестив руки на груди. Они остановились подле шкафчиков, где студенты складывали свои личные вещи, будь то учебники или тетради. Вплоть до одежды и наркотиков.
— Я все еще не понимаю, если ты воскрес, то как ты вообще можешь быть убит? — Тихо шепчет Томас, пытаясь принять новую реальность.
— Давай без глупых вопросов? Хорошо? Божеств, вроде меня - может убить только божественное оружие. Или же расчлененка, но это не в духе Бальдра. Он всегда отличался своей тупостью. Итак, мне нужен браслет Сольвейг. Берешь и уходишь. Только заверни его в тряпку. — Кивнул головой Фенрир, расправив плечи.
— У меня все еще ничего не укладывается в голове. — Мотает головой Томас. — Почему сам Один не убил тебя? Почему?
— Потому что недоумки Асы - не хотели осквернять свою обитель моей кровью. Да и Локи, мой отец - не позволил этого сделать. Все, достаточно. — Фенрир стряхнул невидимые пылинки с плеч Рассела, поправил растрепанные русые волосы и подтолкнул его дальше. — Смотри не сбеги, сам знаешь, что с тобой может быть в крайнем случае.
Ас предался одиночеству, заходя в один из кабинетов, который пустел, покуда студенты - отдавались выпивке и веселью. Он уселся на стул, томно выдохнул и стал дожидаться Рассела. Моментами, он сам не понимал, почему именно сохранил ему жизнь. Где же прежняя ярость? Где прежний гнев, который никогда не поддавался контролю? Неужто, все окончилось вместе тем, когда Фенрир лишился своей сущности? Оставаясь в человеческом облике на земле, Фенрир может избежать своей трагической судьбы и жить свободно, не подчиняясь предрешенным событиям. Он может исследовать мир и наслаждаться своими человеческими способностями, такими как разум и эмоции, которые у него не были волком.Дверь внезапно распахнулась, вовнутрь некто вошел, но Ас даже не обратил на него внимание.
— Занято. Пошел прочь отсюда, смертное отродье. — Проговорил Фенрир, взирая в одну точку.
— Даже для меня? — Холодно произносит девушка.
— Сольвейг? — Изумился Фенрир, переводя взор на нее. Он мгновенно поднялся с места, оценивающе разглядывая ее. Девушка выглядела потрясающе. Темное платье, подчеркивающее фигуру, слабо выраженный макияж. Она предпочитала, скорее естественную красоту. И у нее она правда имелась. — Где же твой хваленый дружочек?
— Не знаю. — В руке ее блистала недопитая бутылка вина. Она присела на край парты, сделав пару глотков.
— Да ты напилась. — Ухмыльнулся Фенрир, наклоняя голову набок. — Вы всегда так празднуете это… Рождество? — Вопрошает Ас.
— А ты всегда называешь остальных смертными, хотя и сам являешься таковым, разве нет? — Она поднимает на него свой холодный взгляд, делая еще пару глотков.
— Ну все, достаточно. — Сказал Фенрир, подоспев к ней ближе, вставая практически вплотную. Он попытался отнять у нее бутылку, но девушка сопротивлялась.
— Почему ты такой странный? От тебя веет одновременно и холодом и жаром. Кем же ты являешься на самом деле, Фенрир? Почему ты являешься в моих снах. Почему из-за тебя я теряю грань между реальностью и видениями?
— Слишком много вопросов. — Подметил Фенрир.
— И все же. — Кивнула головой Сольвейг, испив еще немного алой жидкости.
— Я уже объяснял Томасу. — Начинает Фенрир. — Жил я в одиночестве, вдали от внешнего мира, пытаясь отыскать внутри себя свое предназначение. И отыскав, переехал в Бруклин. Встретил его, тебя и пошло поехало. Что касается твоих снов, так это твои мысли, которые ты желаешь воплотить в реальность, но в силу своих способностей - не можешь. Понятно? Теперь отдай бутылку. — Молвит Фенрир.
— Неа, не отдам. — Улыбнулась девушка. Она не умела пить. Да и в принципе никогда не напивалась до подобного состояния. — Я хотела начать свою жизнь с чистого листа, но понимаю, что не готова к этому. Совершенно не готова.
— И почему же? — Спрашивает он, хмуря брови.
— Будто оковы прошлого стягивают меня цепями. Не дают освободиться. Я просыпаюсь снова и снова с мыслями о том, что вот сейчас - меня ждет совершенно новая жизнь, но нет. Это всего-то грезы. Почему мы не можем… Не можем выбирать свою судьбу сами? Почему должны следовать пути, который уже был предначертан до нашего рождения?
Слова Сольвейг напомнили Фенриру о пророчестве. О погибели, которую он должен исполнить в Асгарде. Он всегда жил им. И некогда греза - стала настоящим предназначением. Он был предсказан убить Одина, главного бога скандинавской пантеона, и затем быть побежденным и погибнуть от его сына, Видара.
— Думаешь, это возможно? Возможно избрать свой путь самостоятельно? — Спрашивает Ас, задумываясь над словами девушки.
— Тогда в чем смысл нашего существования? Даже Боги могут выбирать судьбу, к которой прибегнуть. Разве Рагнарек невозможно было предотвратить?
— Не знаю. — Коротко отвечает Фенрир. Ведь в действительности, как человек, Фенрир имеет возможность свободно выбирать свою судьбу.
— Я потеряла своего отца. Много лет назад и это сильно ударило. Ударило по моей психике. Да еще и Томас этот… Он требует от меня этих отношений, но я… Я не хочу. Вернее, я не знаю. — С неким отчаянием произносит Сольвейг. — Я даже не понимаю, почему это говорю тебе. Да и вряд ли вспомню на следующий день. — Она делает еще один затяжной глоток. — Наверное, потому что ты кажешься мне самым близким человеком, хоть мы и не были знакомы прежде. Такое ощущение…
— Ощущение, что мы знакомы целую вечность. — Подметил Фенрир, договорив за девушкой и поднимал на нее свой таинственный взгляд.
— Это странно… — Со вздохом произносит Сольвейг, прикрывая глаза.
— Достаточно. — Вторит Фенрир, пытаясь не предаваться тягостным и каверзным мыслям, он подоспел к ней, отобрал почти пустую бутылку вина и отложил ее в сторону.
— Я хочу домой… — Молвит она. — Пожалуйста… — Сольвейг поднимает на него свои печальные глаза.
— Я отнесу тебя. — Сказал Фенрир, поднимая девушку на руки. И в тот момент, она уже засыпала. Вероятнее всего, Морфей вновь постарался или же, на нее сказалось влияние алкоголя. Фенрир смотрел на девушку, пронося сквозь залы, выходя наружу. В ту секунду, великий бог ужаса разглядел в ней практически свою душу. Она также терзается от оков, в которые был заточен и Фенрир. Сольвейг столь прекрасна, что моментами, Фенриру было больно на нее смотреть. Он не узнавал себя. И его это пугало. Ас шел по холодной улице, шагая по заснеженной дороге. Сольвейг машинально обняла волка за шею. Ее браслет - обжигал кожу Фенрира, но он не издал и звука, предаваясь сухому молчанию, стискивая зубы от боли и вспоминая все те дни, когда он сидел в заточении.
Уже оказавшись перед ее домом, он открывает дверь.
— Что происходит? — Джессика Селвик подрывается с дивана и подоспевает к прибывшему Асу, на руках которого была ее дочь.
— Миссис Селвик. — Ядовито произносит Фенрир. — Принес вашу дочурку. В следующий раз, вместо уроков, пусть выучится пить. Куда отнести?
— Боже, какой позор. — Женщина хватается за голову. — На второй этаж, Фенрир, прошу извините мою дочь, что испортила вам праздник.
— Я все равно не собирался отдаваться вовсю веселью. — Кивнул головой Ас, поднимаясь по деревянным ступенькам. Он подносит ее к комнате и укладывает на кровать. Сольвейг поскуливает, иногда мычит, пытается произнести что-то, но выходит невнятно и даже нелепо.
— Все равно, простите нас пожалуйста… Мне так стыдно… — Говорит Джессика.
— Я побуду с ней, с вашего позволения. — Сказал Фенрир, взглядом указывая, чтобы женщина покинула комнату девушки.
— Да, конечно. Спасибо вам огромное. — Дверь закрылась. Фенрир вновь переводит взгляд на девушку. Он наконец выдохнул, притрагиваясь к обожженной браслетом коже. Ас собирается снять его и немедленно избавиться, но что-то внутри - останавливает бога ужаса - ужасая его же самого. Фенрир завертел головой, собираясь уже было уходить.
— Фенрир… — Молвит девушка. Так тихо.
— Сольвейг?
— Останься со мной. Прошу… — Произносит она, ухватываясь за его запястье. Фенрир усаживается на край кровати, кончиками своих пальцев проводя по ее нежной щеке.
— Спи. — Ответил он. — Пусть Морфей возьмет тебя в свои объятия.