- Лёнчик, привет! - с удивлением узнал я в мужчине, одиноко маячащему на трамвайной остановке, Лёню Никитина, однокашника по военному училищу.
- Толик, зачем так громко? Делай вид, что мы незнакомы. И не зови меня по партийной кличке. К тому же я не тот, за кого ты меня принимаешь, - шепотом понес какую-то белиберду Лёнчик.
- А кто же ты? - испуганно посмотрел на армейского друга. Неужели и он с возрастом впал детство. За 80 перевалило, как ни как.
- Александр Керенский, - все также шепотом представился он.
- Ты Керенский?!
- А что! Им можно, а мне нельзя? Вот еду в Зимний Дворец править страной. И наверняка не хуже, чем эти выскочки от Ельцина, - объявил он. “Точно не в себе”, - подумал я, припомнив "уроки" главного психиатра, что таким субъектам лучше не противоречить, иначе можно вызвать бурную реакцию, причем с непредсказуемыми последствиями.
- Но, Лёнчик, Зимний Дворец всегда был в Питере, а мы в Москве, - робко возразил самозванцу.
- Ничего. Доедем на 17-ом трамвае. Ты же его ждешь? А ты не в Смольный ли на нем поедешь?
- Да нет. Я домой. С тобой только до Докукина, а там пересяду на 244-ый автобус и доеду до дома. Может, заедешь ко мне, а революция подождет? - предложил ему.
- Некогда мне, Толик. У меня заседание Временного правительства. А ты, значит, в Смольный, к этому покемону.
- К какому такому покемону? - не понял я.
- Да к Ленину! - вдруг рассердился на меня то ли Лёнчик, то ли действительно Керенский, - Тоже мне, Ленин нашелся. Ульяновым был, Ульяновым и остался. Мы с ним в одной школе учились. А теперь он Ленин в честь нашей Леночки. А та его бросила. Вот он и обозлился на весь белый свет. В отместку какую-то революционерку Крупскую нашел. Страшна, как атомная война. А теперь вот революцию задумал, да еще Великую Октябрьскую.
- Лёнчик, так октябрь уже прошел. Да и отмечали его одни “зюгановцы”. А для народа вместо праздника Октябрьской революции придумали День народного единства.
- Да ты что!
- Точно.
- А кто такие “зюгановцы”?
- Да так. Ни то, ни сё. В общем соглашатели. Как и церковь, признают любую власть, включая церковную. Одним словом, верующие атеисты.
- Надо же. Слушай, Толя, а ты Пятакова знаешь?
- Слышал что-то, но очень давно.
- Следит за мной.
- Как? Он же помер.
- Не болтай, если не знаешь. Следит. Вот и приходится маскироваться. Как я по-твоему сейчас выгляжу?
- Шикарно! Телогрейка и лакированные штиблеты отлично маскируют твою классовую принадлежность. А почему у тебя из-под телогрейки ствол ППШ торчит? Кстати, где ты только добыл такую древность?
- Что, нравится? К нам в Звездный в исторический музей привезли. Вот взял у них напрокат в обмен на визитку Керенского. Так, толя, вот мы и дождались, трамвая, а там люди Пятакова. Держи парабеллум, будем защищаться. Нас голыми руками не возьмешь! - громко выкрикнул Лёнчик и загрохотал из автомата прямо в приближающийся трамвай.
“Да он же там всех пассажиров перестреляет вместе с покойным Пятаковым. Какой это ужас для него, умереть повторно!” - подумал я и проснулся.