Человек, о котором пишу, уже ушёл из жизни. Светлая память этой простой русской женщине, Шурочке, Александре Яковлевне.
Она вырастила детей и последние годы доживала с любимым внуком, старательно опекая его, не жалея собственных сил и здоровья, хотя давным давно по возрасту была пенсионеркой. Однако болезнь случилась внезапно и сразу так, что не оставила ни сил, ни шансов на выздоровление.
В палате вместе с ней были ещё больные женщины, которых тоже навещали родные люди, как, впрочем, и её. Грех жаловаться, но и сын с невесткой старательно ухаживали за больной матерью.
И вот однажды соседке по палате, тучной даме в возрасте, принесли шаурму. Видимо шаурма была тёплой и свежей. Она источала аромат жаренного мяса и свежих овощей. В другой раз может быть Шурочка и внимания не обратила бы на это лакомство, потому что больничная усталость порой отбивает всякий интерес к еде. Ведь стояли же в холодильнике и тушёное с картошкой мясо птицы, и молочные продукты, что называется, ешь - не хочу! Нет не то. Одно название чего стоило! Не приходилось прежде Шурочке слышать об этом кулинарном изыске. Тем временем соседка по палате долго и аккуратно откусывала от поджаренного рулончика шаурмы один кусочек за другим, и так же медленно прожёвывала еду, запивая жирную пищу компотом и причмокивая от удовольствия. Затем толстушка тщательно облизывала свои губы, искоса поглядывая на Шурочку с чувством превосходства, а Шурочка, смущаясь, глотала слюну так, будто сама уже ела недоступное лакомство. Сок шаурмы вновь и вновь оставлял блестящие следы на губах соседки, её подбородке и пухлых пальцах. Шурочка отвернулась, но куда же денешься от манящего запаха!
Едва дождалась Шурочка времени посещения больных родственниками, чтобы рассказать сыну о шаурме. Нет ей не удобно было о чём-то просить его, разве что намекнуть...
- Знаешь, сын, шаурму приносили соседке по палате, а я никогда в жизни не покупала себе такой еды. Ты не представляешь, какая это прелесть. Там в пышку завёрнуты и мясо, и помидорчики, и салат, и даже свежий огурчик. Он так вкусно хрустел на зубах! И ещё сыр расплавленный, и ещё...
Сын прервал рассказ матери, не выдержав её слов. Слёзы жалости накатывались на глаза, и он быстро вышел из палаты, а Шурочка в недоумении смотрела ему вслед.
Уже оканчивалось время посещения больных, когда счастливый удачной покупкой сын возвратился в палату к матери.
Он принёс свёрток с горячей шаурмой, развернул упаковку, и в руках Шурочки оказалась та самая желанная шаурма, такая же душистая и сочная, с таким же наполнением из овощей и мяса, с той же подливкой из соуса и сыра, с ярко зелёными листиками салата.
С какой благодарностью больная женщина смотрела на сына! С какой гордостью окинула взглядом соседку!
Сын склонился к изголовью матери, поправляя подушку и приподнимая её, чтобы удобнее было кормить мать, а мама бережно держала в своих исхудавших ручонках драгоценный гостинец и с аппетитом, которого давно не было, ела свою шаурму...
Вот так и остались в памяти сына маленькие, худенькие, дорожащие ручки ослабевшей от болезни матери, которыми она старательно удерживала желанный гостинец.
Вскоре Шурочки не стало, а шаурма осталась в наших воспоминаниях, так ярко, как поведал нам обо всём сын Шурочки...