Часть 8, глава 2

               

                «… Только мёртвый не боится смерти…»

                /СПЛИН, "Пластмассовая жизнь"/


- Здесь ужасно! Здесь ужасно, Макс! – заплакала Кира. – Я не могу, не могу… здесь… Пустота… Она меня высасывает… Гнёт… душит!

Во все четыре стороны расстилалась гладкая, пустая равнина. Без единого бугорка или впадины. Безликая, Пыльная. Никакая.

Под ногами хрустела не то сохлая трава, не то остекленевшие останки насекомых. Лишь ветер, не встречая препятствий, вздымал пылевые фонтанчики, и снова укладывал их на горизонталь.

- Ты не права, - послышался из пустоты знакомый голос. Кира вздрогнула и замолчала, широко открыв глаза. Перед ней возникла нечёткая тень, такая же серая, как и всё вокруг. И эта тень разговаривала с Кирой голосом Макса, только голос этот раздавался у неё в голове, словно во время урока телепатии на Леолле.

- Ты не права. Есть пыль, есть ветер – значит, есть пыльные бури. Уже не так скучно, верно? - она почувствовала, что Макс улыбается – он пытался ободрить её шуткой. Тень подплыла ближе и овеяла её руку. Эта серая, неясная, безмолвная тень умела чувствовать, понимать и передавать ей свои чувства и мысли.

- Что со мною, Макс? Нога плохо слушается меня, она в крови – но я не ощущаю боли. Я ничего не чувствую – ни своего тела, ни своего голоса, ни твоего прикосновения…

- Ты даже и не дышишь. Ведь это – Изнанка. А находимся мы в одном из Миров, когда-то проглоченных Изнанкой. Миров погибших, угасших. Сгоревших звёзд, чей свет вот-вот перестанет достигать сознания.

- Откуда ты знаешь это?

- Знаю.

- Макс, каково это – быть тенью?

Вздох любимого громом отчаяния и безысходности отозвался в ней.

- Не спрашивай. Я счастлив, что ты не на моём месте. Лучше поспеши. Мы должны идти, чтобы найти твоего брата.

- Моего брата? Почему мы должны искать его на Изнанке?

- Потому что он здесь. Дин был изгнан с Леоллы, и оказался на Изнанке.

- Дин в изгнании? Не может быть! За что?

- За любовь к Тере. Стремление к самоуничтожению.

- Ложь! Он – самый жизнелюбивый из всех, кого я знала. Враг однообразия, но не предатель. Зачем ему Ничто, Изнанка?

- Ты узнаешь это у него сама.

- Если  Дин здесь, почему же я его не ощущаю?

- Потерпи, научишься, приноровишься, приспособишься.

Новый голос, возникший в ней, тоже исходил от тени Макса. И тоже был знаком.

- ВолТор? Где ты? – спросила поражённая девушка.

- Там же, где и твой друг. Он милостиво поделился со мною жизненным
пространством. Он не скуп. Теперь мы оба будем рядом с тобою, только поочерёдно.

- ВолТор, я ничего не понимаю. И мне душно здесь.

- Ты мужественная девушка, - снова раздался в её голове гулкий голос ВолТора, исходящий из тени Макса. – Соберись с силами. Прежде всего, не допускай мыслей о том, что ты должна есть, пить, спать, дышать. Это трудно, ведь ты – живая. Но ты справишься, я знаю. Необходимость обычных жизненных надобностей на Изнанке пропадает. На самом деле, твой организм не нуждается ни в чём, он черпает необходимое прямо из Пространства Изнанки; тебя питает энергия мёртвых, и я – её проводник. Ощущения жажды, голода, боли здесь фантомны. А Сила нужна тебе, чтобы дойти. Ты должна отыскать своего брата, Дина. Вас двое тут, живых. Двое живых в Мире Изнанки – это очень много. Это – огромная Сила. Тера просчиталась. Она слишком самоуверенна. Ей не справиться с вами.

И они отправились в путь, которому не было конца. Путь однообразный, бесцветный, без ориентиров, одинаковый во все стороны света. Тень, заключившая в себе Макса и ВолТора, плыла немного впереди, указывая известное только ей направление. Они проходили сквозь горы и леса, представляющие собой сгущённую тень. Шли сквозь города, в которых никогда никто не будет жить. Они пересекали моря и впадины, заполненные бликами всех возможных градаций серого.

Иногда Пространство полнилось такими же неясными, зыбкими тенями. Те, что были чуть темнее, распадались на несколько более светлых, перегруппировывались и снова соединялись, и снова распадались, будто танцуя странный танец. Порой от этих безликих теней исходила буря разнообразных чувств – удивления, любопытства, безнадёжности, тоски и смятения – то были души молодые. А порою тенями владела апатия и ледяной холод отчуждения и бесчувствия, безучастности и беспамятности, они были уродливы, исковерканы, искалечены. Точно тающие на бесстрастном солнце медузы. То были души, состарившиеся в безликом Ничто, готовые в нём раствориться.

- ВолТор, ты знаешь, как справиться с Терой?

- Свернуть Время, повернуть его вспять – так, как вы умеете это делать.

- И к чему это приведёт? Разве Тера испугается нас? «Только мёртвый не боится смерти!» А мы, живые, смерти боимся!

- Тере много тысяч лет, но она не мертва. И в этом – большая часть её силы. Но ни одно существо не рождается сразу древним. Когда-то и она была ребёнком. Если вокруг неё свернуть Время, а затем - повернуть вспять, Тера снова станет невинным и беззащитным ребёнком.

- А ты, ВолТор? Ты воспользуешься её беззащитностью?

- Прежде всего, я вырвусь на свободу и восстановлю свой Мир. Я не трону свою сестру, хотя она заслуживает наказания.

- Обещаешь?

- Обещаю, если ты этого желаешь. Можете делать с нею, что угодно: судить, казнить, любить или баловать. Ведь это будет всего лишь дитя.

- Максимка?

- Верь ВолТору, Кира, любовь моя. Так будет!

- Я тебе верю, ВолТор. Да будет так! Только я абсолютно не представляю, как отыщу Дина, и что мы с ним станем делать…

И они продолжали свой путь.

 «Если раскрасить Изнанку, она ничем бы не отличалась от аверса», - внезапно подумала Кира. – «Взять кисти и краски… Мама. Мама сумела бы. Мамочка, если бы ты знала, как я соскучилась, как хочу тебя увидеть. Простишь ли ты меня? И ты, папа, тоже прости меня! Я оказалась самонадеянной дурой, не сумела вас оберечь.
Одна надежда, что вы попали в замечательный, чистый мир, свободный от войны».

И, словно услышав её мысли, зыбкие, бесплотные тени вдруг заволновались, запульсировали, и от каждой побежали прочь круги, застревая в плотном, тягучем воздухе.

Она шла, постепенно привыкая к тому, что каждый её тяжёлый шаг подобен шагу сквозь водную толщу, и оставляет разбегающиеся круги – где-то быстрее, где-то медленнее. Привыкая к тому, что дыхание затруднённое и свистящее, на грани задыхания, но что можно без него обойтись. Привыкая к тому, что вокруг – лишь только бесчисленные оттенки одного-единственного цвета: серого. Привыкала к тому, что попирает ногами и раздвигает грудью тени, бывшие когда-то живыми людьми, и что каждый шаг перебрасывает её на несколько метров. Привыкая к тому, что её любимый стал такой же бесплотной тенью. Впрочем, к этому привыкнуть было невозможно…

Кире скучно и тоскливо было одной, вне бурной, живой и плодотворной жизни среди живых людей. И поэтому её глаза мысленно начали раскрашивать Мир вокруг: неопределённо-тёмное дерево становилось буйно-зелёным, сплошная масса серой травы  начинала пестреть всевозможными полевыми цветами, пепельное небо преображались в голубое. Человеческие силуэты, слепившиеся в бесформенные клубы и шары, распадались на самостоятельные фигуры, живые, энергичные, деловитые. Она слышала смех, оживлённые разговоры, звучание поцелуев и признаний в любви, вскрики, стоны, беготню детей и звуки игр, строительные шумы и шум машин на дальней автостраде, и ещё огромное количество звуков, которые Изнанка глушила, точно ватным одеялом...

…Кира не сразу осознала, что постепенно начинает чувствовать и понимать Изнанку, видеть её иначе.

 Изнаночные Миры были огромны и прекрасны, они накопили гигантский потенциал и возможности развития. Только распоряжаться и пользоваться ими милостиво соизволяла сама себе лишь одна Тера. Если ей хотелось присвоить себе чей-то облик, она делала это без колебаний, и отбрасывала прочь изношенную оболочку тени, словно змея – старую кожу. После этого душа чахла и распадалась, исчезая окончательно.

- Максимка, как жаль, что я не могу увидеть тебя, настоящего… - прошептала Кира.
 – Я так соскучилась!

- Смотри вглубь себя – и увидишь, - ответил Макс. – Сейчас я положу руку тебе на плечо… Чувствуешь? Больше не боишься меня? Я с тобой, я – в тебе. Изнанка совсем не страшна сама по себе, если при жизни ты был достаточно живым и не убивал время, а жил в полную силу, не ползал – а выпрямлялся в полный рост, если не задушил в себе ростки прекрасного будущего. Смерти нет. Просто жизнь Изнанки другая, непохожая. И пусть мы не испытываем такой калейдоскоп чувств, как живые, пусть мы отстранённы и кажемся равнодушными – это не так. Мы ощущаем общность Вселенной гораздо острее, мы глубже понимаем друг друга. Мы можем пользоваться памятью друг друга, сливаться друг с другом, раздваиваться. Я могу рассказать тебе тысячи различных историй и скрасить путь – это удивительное ощущение! Если бы Тера не забирала нашу силу для своих махинаций, оставляя взамен бесконечный страх и чувство обездоленности, мы могли бы сказать, что наша жизнь продолжается – жизнь после смерти…

Так они шли, разговаривая, в любви и нежности. И Кира училась чувствовать Макса, ставшего тенью.

Они передвигались из Мира в Мир, и Кира ощущала, как сила ВолТора даёт ей возможность дышать, не разрывая свою грудную клетку от удушья, силу не потерять Макса, не утратить связи с ним, силу чувствовать направление движения, угадывать наикратчайший путь.

Чем дальше уходили они от Края, и чем сильнее приближались к Дворцовой территории Теры, тем большая тяжесть ложилась на плечи Киры, тем горшая горечь вливалась в её душу, ибо Изнанка, место обиталища душ, всё более приобретала вид гнусной, мёртвой, обесцвеченной, отравленной свалки.

И тогда в Кире закипал гнев, и она ощущала в себе достаточно Энергии и желания сразиться с Терой. Ей хотелось не идти, а бежать вперёд, лететь, чтобы ворваться во Дворец разъярённой фурией.

- Скоро Дворец Теры, - предупредил её Макс. – Не спеши, побереги силы, не растрачивай впустую ярость. Пути осталось не более двух дней.

И тогда же она ощутила в себе слабый всплеск чистого, белого, согревающего огня, пространство начало пронизываться тончайшими светящимися нитями – где-то впереди были её родные, её брат, Дин Ди с Леоллы. Неужели Дин во Дворце Теры? Не может быть! Дин не предатель!

- Дин не предатель, верь ему, - подтвердил ВолТор. – Он пришёл на Изнанку по своей воле, это так, но пришёл, чтобы мстить за отца и мать. Вы победите, Кира. А теперь – будь внимательна и осторожна, чтобы не попасться в ловушки Теры. Я прикрою тебя ореолом невидимости.

- Мои губы иссохли, и сама я кажусь себе иссохшим стеблем. Ноги заплетаются, голова клонится, глаза закрываются. Кажется, я скоро сама стану тенью. Откуда у меня возьмутся силы?

- Тебя будут питать поникшие в отчаянии и безысходности души – ведь ты несёшь им надежду на новую жизнь. И я тебя не покину – иначе, зачем я обременяю собой твоего друга и твоё сознание? А сейчас я напою тебя – чувствуешь, как свежая, бодрящая, живительная влага омывает твои губы, стекает внутрь, пропитывая и давая жизнь увядшему стебельку? Теперь тебе легче?

- Да, да, чувствую. Спасибо, ВолТор... – шептала Кира. - Мне легче! Я готова продолжать путь!

«Милая девочка, ты ещё не знаешь, сколько выматывающих трудностей ждёт тебя на подходе к Дворцу! Все природные стихии соберутся воедино, управляемые Терой, и будут брошены тебе в лицо…» - с нежной грустью прошептал голос ВолТора, влитый в мысли Макса. Кира вздрогнула, но ничем не выдала знания, только крепче сжала кулаки…


…Дворец Теры уже смутно просматривался вдалеке мертвенно-белым, фосфоресцирующим коконом, когда на Киру налетел колючий серый вихрь…