Тропа в неизвестность

               

Николай Ильич Сазонов вышел рано утром на свою ежедневную прогулку по пригородном лесу, что он делал последний десяток лет практически ежедневно. Только погода – дождь или сильный мороз с ветром могли удержать его от соблюдения подобного ритуала, который он назначил  себе сам, понимая, что жизнь – это движение. Да, возраст Николая Ильича уже перевалил за восемьдесят, и он это  не только осознавал, но и чувствовал. Ноги уже были не те, да и удерживать равновесие на крутых подъемах-спусках лесной тропинки стало трудновато. Иной раз, оступаясь, ему приходилось придерживаться рукой за ствол дерева, чтобы удержаться на ногах, чего прежде никогда не случалось.  Но где еще можно хоть временно приобщиться к такому разнообразию жизни, какой обладает лес, даже пригородный, а потому Николай Ильич, поклонник не затронутой человеком природы, всегда пребывал в такое время в воодушевленном настроении.
 
Погода в этот раз благоприятствовала прогулке, и он с удовольствием вступил на тропинку, протоптанную людьми под кронами деревьев вдоль берега водохранилища. Тишина и спокойствие, царившие в лесу, настраивали его мысли на философский лад, и он шел, любуясь зеленым миром, который его окружал. Он ощущал этот мир всеми фибрами своей души, вдыхал вместе с лесным воздухом саму жизнь, и парил мыслями над зеленым лесным морем, над зеркальной гладью воды, над прожитыми годами. Он как бы пытался в это время  осмыслить сущность самой жизни, жизни человека.

Сложная штука жизнь, и это начинаешь понимать, когда она приближается к своему концу. Сложная и непонятная. Никакая философия не проясняет ее сути, какими бы высоколобыми авторами она не излагалась. Несмотря на солидный возраст, Николаю Ильичу было грех жаловаться на здоровье, на память и на прочие условия своего бытия. Все у него было, вроде бы, нормально, если не считать, что уже более четверти века ему приходилось уживаться с непредсказуемостью подагры, которая иногда на некоторое время лишала его  возможности совершать вот такие прогулки по лесным тропам. Вот только зрение несколько притупилось, но по-прежнему он выходил на природу без очков, пользуясь ими только для работы на компьютере или при просмотре ранее прочитанных книг своей библиотеки. В них он издавна привык делать карандашом пометки в тех местах, где говорилось о чем-то важном для него, или с чем он был не совсем согласен.

И сегодня он смотрел на себя как бы со стороны, сравнивал себя с другими людьми, и все яснее понимал, что оценка человеком жизни зависит не только от личностных качеств самого человека, но и от его возраста. И здесь его мысли вступали в конфликт с утверждением ближайшего его приятеля Василия, который был на полтора десятка лет моложе его. Тот никак не мог согласиться с подобным утверждением, поскольку считал, что «хорошо и плохо» никак не зависят от возраста человека, и являются некой константой, определяющей жизнь каждого из нас. Но он явно упускал из вида, что время не только притупляет зрение, но оно обогащает человека и опытом, который способен заставить человека изменить взгляд на многие вещи.

 Зачастую Николай Ильич мысленно вступал в спор со своим товарищем, который иногда незримо как бы присутствовал рядом с ним даже во время подобных прогулок.
 Николай Ильич прожил свою жизнь достаточно активно (но не в политике).  Он много что повидал, в том числе и в дикой таежной глубинке во время промысловой охоты, которой в сибирской тайге он занимался более четверти века. Между прочим, с трудами некоторых философов он продолжал  знакомиться даже  в своей таежной избушке, при свете керосиновой лампы, когда оставался в охотничьих угодьях в одиночестве. Но что все это дало ему? На подобный вопрос сложно ответить даже если попытаться разложить свою жизнь по полочкам.

Оглядываясь назад, он помнил себя спешащим в завтра, где, как казалось, его глазам, его сознанию откроется нечто такое, что сделает не только осмысленными и оправданными все его действия, но и откроет ему понимание дальнейшего пути в будущее. И как не сложно догадаться, это произошло. С его глаз время сняло повязку ничем не обоснованных фантазий, которые так украшают жизнь каждого человека, делая ее осмысленной ради некой сиюминутной цели. А между тем главная цель, которая должна определять, наполнять смыслом жизнь каждого из нас, отодвигается в сторону, исчезая в хаосе потребительства. Взамен ее в подсознание почти всем гомо сапиенсам,  особенно в молодом возрасте, внедряется убеждение, сформулированное еще древними римлянами, а может быть, и еще раньше жителями более древних цивилизаций, суть которого определяется достаточно кратко: каждый человек хочет хлеба и зрелищ. Под хлебом  подразумевается пища вообще, а под зрелищами – получение удовольствия, в чем бы это не заключалось. Здесь и живопись, и музыка, и мордобой в виде бокса, и балет, и дискуссии на актуальные темы, и сексуальное удовлетворение. Все это разделяло и до сих пор разделяет людей на простых обывателей, и на высокоинтеллектуальную публику, направляющую жизнь человеческого сообщества в будущее. 

                *  *  *
Впереди над тропой громко закаркали вороны, что прервало размышления Николая Ильича. По-видимому, какой-то непрошенный и опасный гость вторгся в их владенья. Николай Ильич стал внимательно всматриваться в сторону орущих птиц и вскоре обнаружил нарушителя птичьего спокойствия – над тропой, метрах в двадцати впереди, в изреженной кроне  старой сосны сидела сова. Сидела она неподвижно, и, казалось, не обращала внимания на орущих ворон, хотя ее взъерошенный вид свидетельствовал об обратном. А вот на приближение человека она отреагировала мгновенно – снялась со своего места и, мягко взмахивая лохматыми крыльями, исчезла в глубине леса. Возмущенный вороний хор переместился в ту же сторону и Николай Ильич слышал его еще долго, пока не отошел по тропе на приличное расстояние.

«А говорят, что совы днем не летают, потому что плохо видят, – подумал Николай Ильич. –  Оказывается, летают, хотя не так быстро как те же вороны.  Интересно, что ей понадобилось днем среди вороньих владений? Наверно, за ночь так и не смогла добыть себе чего-либо на ужин, вот и решила поискать съестное среди каркающих собратьев. Но оказывается, подобное любопытство может и подвести. Но не зря природа наградила этими свойствами всех живых тварей на земле. А вдруг в каком-то незнакомом месте найдется для них нечто полезное». Но в принципе, любопытство присуще только животным. Для себя это качество живых существ человек обозначил как любознательность.

– Ничего себе сравнял любопытство с любознательностью, – возмутился его незримый товарищ Василий. – У любопытства  на все лишь один ответ: есть или нет. А любознательность помимо этого заставляет искать ответы на вопросы: почему и как.

– Ладно, согласен, тряхнул головой Николай Ильич, как бы отвечай на замечание своего друга. –  И не стоит спорить по пустякам. – Хотя какие это пустяки, – поправил сам себя Николай Ильич, – когда эта самая любознательность, предопределила дальнейший путь развития всего человечества.

 Ведь именно она, позволила многим из людей использовать полученные знания для изобретения того же плуга и прочих устройств, облегчающих человеку труд при добыче  хлебушка насущного и прочих радостей желудка. Но она же, к сожалению, содействовала и появлению чревоугодия, что стало целью всей  жизни для многих людей. В конечном счете, именно повышенная любознательность отдельных лиц рода человеческого заставляет сегодня людей срывать плоды с библейского древа познания, что является, как  о том предупреждали предки, самой большой опасностью для нас. Почему опасностью? Да потому что знания, вероятно, открывают человечеству путь в никуда, в котором царит ничто. Путь, по-видимому, бесконечный и очень опасный, а, возможно, и самоубийственный.

Тропа, по которой шел Николай Ильич раздвоилась, и более наторенная повела влево, на   мыс, который вклинивался своим каменным основанием в водную гладь водохранилища. Скоро Николай Ильич вышел на самое острие мыса, и убедился, что называть здесь водную поверхность гладью не совсем правильно, поскольку в этом месте даже в самую безветренную погоду по воде всегда тянулись узкие темные полосы ряби, указывающие направление тока воздуха над водой. Небольшие пологие волны накатывались издали на оглаженные временем черные каменные глыбы, громоздящиеся у подножья мыса.

Здесь под водой покоится самый бурный, самый опасный порог реки. Его не могло преодолеть ни одно из плавательных средств, которые придумал человек. Даже предприимчивые люди, которыми в Сибири всегда были купцы, обходили этот порог стороной. С другими подобными препятствиями на этой же реке они блестяще справились еще в далеком прошлом, когда появились паровые машины. Там, где лопастные колеса судна не могли преодолеть быстрое течения реки, предприниматели, вспомнив о бурлаках, которые тянули канатом суда по Волге, решили использовать тот же метод. Протянув канат вдоль быстрины порога от его начала и до конца, надежно закрепив его верхний конец за врытые  в землю столбы на берегу, и затем накручивая снизу этот канат на лебедку, вращающуюся паровой машиной, они протягивали свои суда против течения, преодолевая подобным образом порог.  То время уже давно кануло в вечность и сегодня проблему этого  порога решили самым кардинальным образом. Весь вопрос – надолго ли? Сегодня это нам нужно, а как оно будет завтра, кто знает?

                *  *  *
Ведь все в мире нашем конечно, все рождается, процветает и умирает. Даже гранитные скалы рано или поздно превращаются в песок и пыль, которую уносит ветер неизвестно куда. Так и род человеческий состоит из людей с достаточно короткой жизнью, которая неизбежно заканчивается, и не может являться для отдельно взятого человека самоцелью. Ведь человек становиться человеком только благодаря социальному образованию в виде семьи, рода, племени, в котором он родился, и которому человек обязан всем, в том числе и самой жизнью. Не будь у него семьи, не будь общества многих людей, а будь вокруг него лишь, допустим, волчья стая, он  не стал бы человеком, а был бы всего лишь жалкой пародией на собратьев по стае. И когда сегодня некоторые люди провозглашают, что права отдельно взятого человека превыше всего, это не более чем лукавство политиканов-эгоистов, лозунгом жизни которых является – «А после нас хоть потоп».  Отсюда не так уж трудно сделать вывод, что целью жизни каждого отдельно взятого человека должно быть сохранение рода человеческого, именно человеческого, а не просто вида гомо сапиенса. Будет социальная среда – будут по-прежнему появляться на земле люди. Смысл жизни каждого отдельно взятого  человека – это путь по совершенствованию рода человеческого.

«Вот как я здорово разделался с самым неразрешимым для человечества вопросом», – улыбнулся своим мыслям Николай Ильич. Не так давно в разговоре с одним из своих товарищей, кажется, тем же самым Василием, он уже излагал нечто подобное, но с таким выводом Николая Ильича его друг был в корне не согласен, хотя противопоставить ему что-либо он так и не смог. А не согласен он был лишь потому, что изложенное Николаем Ильичом, как бы унижало его человеческое достоинство, его самомнение, и по этой причине Николай Ильич не стал его переубеждать.

Более того у него в голове уже давно таилась мысль не только о предназначении человека, но и о его происхождении. И это делало жизнь Николая Ильича спокойной, не подающейся треволнениям даже на краю могилы, поскольку он считал,  что его появлению на белом свете способствовали  сложившиеся определенным образом некие обстоятельства. И когда он умрет, то время для него остановиться, поскольку вопреки Эйнштейну, он не хотел верить в то, что время является неким единым образованием  с пространством и материей.

Ведь согласно теории относительности, время является частью пространственно-временного континуума. Это значит, что оно по своей природе не сильно отличается от пространства, но все-таки отличается. И в чем же эти различия? В математических уравнениях теории относительности, в которых время используется как своеобразный множитель скорости света? Сплошной туман условностей, возведенный в ранг исключительности человеческим разумом для того, чтобы все это могло помочь человеку в его попытке объять необъятное.

По мнению Николая Ильича, время существует только для воспринимающего этот мир субъекта как нечто присущее только ему. Нет субъекта, нет и времени. Из всего этого не так уж сложно сделать вывод, что  появление человеческого «Я» неизбежно или сразу после смерти, или через тысячу лет, или даже через миллион лет, здесь, на нашей земле или на другой планете, или в другой вселенной. И, разумеется, что на обстоятельства, сопутствующие его новому появлению в мире, окажет определенное влияние поведение человека в его жизни сегодня, его действия или бездействия. Но в любом случае промежуток времени между этими событиями будет исключен из восприятия новоявленного человека. Вот такое бессмертие ожидает каждого из людей.
Когда он попытался изложить все это Василию, тот поднял его на смех, даже апеллируя к индуистской религии, о которой очень красочно в свое время высказался Высоцкий: – Если  глуп как дерево, то родишься баобабом.

Но все эти дискуссии с друзьями нисколько не пошатнули убежденность Николая Ильича в своей правоте, поскольку это  открывало для него и для всех людей фактически бессмертие. А ему бы так хотелось увидеть снова эту красоту родной земли с ее полями и лесами, с озерами и морями, с чистыми реками и ключами чистейшей воды, выбивающимися из-под земли. С этим чудом, украшающим нашу жизнь.
 
Невольно в голове Николая Ильича возникал вопрос: почему же мы, люди, ведем себя так безответственно по отношению к Матушке-Земле? После длительных размышлений на эту тему, он пришел к заключению, что внутри нас, внутри каждого человека, борются два основополагающих принципа бытия: животность (зоо), составляющая фундамент живого организма, и разумность, обретаемая через социальность (ноо), делающая из каждого человека именно человека. В каждом из нас пропорциональность этих частей различна, что делает нас непохожими друг на друга не только физиологически, но и морально этически, поскольку поведение каждого из нас  соответствует нормам социума, в котором дитя человеческое  развивается, превращаясь в человека разумного.

Вот и думай теперь, кто все-таки создал человека? Николай Ильич при попытке заполучить ответ на этот вопрос, не собирался лезть в дебри рассуждений о возникновении жизни на земле в результате определенных физико-химических реакций с веществами типа аммиака, воды, метана и даже угарного газа. Нет. То, что кирпичиками, из которых выложен  фундамент всего живого на Земле, коими ученые считают белки, являются аминокислоты с их чрезвычайно сложным процессом образования пептидных связей, это он оставлял за бортом своих рассуждения. Почему? Да потому, что все это имеет отношение к возникновению живой материи, во всем ее разнообразии, но не имеет прямого отношений к созданию человека.

Все дело в том, что, по мнению Николая Ильича, человек создавался не только в далеком прошлом, но процесс его творения происходит и сегодня. И если физиологически человек дня сегодняшнего мало чем отличается от человека, так сказать, допотопного, то по разуму он несравним даже с человеком тысячелетней давности. А вот будет ли человек, условно говоря, дня завтрашнего, равен людям двадцать первого века, сказать сложно. К чему приведет безудержное потребление людьми плодов дерева познания, предсказать невозможно. Но то, что его результатом окажется разделение людей не только по расовым признакам, но и по уровню образованности – несомненно. Это уже можно наблюдать даже сегодня.

Ведь люди уже разделены по своей компетентности  в сфере знаний об окружающем нас  мире на обывателей и на людей, парящих в сфере науки, культуры, искусства и так далее. И разве смогут найти общий язык академик, мучающейся проблемами возможности существования частицы Бога, так называемого инфлатона, и дворник, вооруженный метлой или скребком для чистки тротуаров от снега? Нет, не смогут. Сегодня большинство из нас ограничены в своих знаниях делом, которым приходится заниматься ради добывания хлеба насущного.

Разумеется, личный интерес и любознательность каждого из людей способны заставить человека, даже дворника, заглянуть в глубины неведомого, попытаться узнать что-либо, допустим, о той же частице Бога и гипотетической возможности ее использования кем-то для зарождения новой вселенной. Но эта попытка будет обречена на провал, потому что у простого обывателя не будет необходимой базы, чтобы понять, о чем в данном случае будет идти речь у людей науки.   Просто нам  следует понимать, что разделение людей на основании специализации уже произошло, и в дальнейшем оно будет только углубляться. А если подумать о грядущем внедрении в нашу жизнь Искусственного Интеллекта, что уже происходит сегодня, то дальнейшее углубление специализации людей станет началом той катастрофы, которая ожидает человечество.

                *  *  *
От подобных мыслей Николаю Ильичу стало даже как то не по себе, и он передернул плечами, пытаясь как бы отогнать их прочь. Собираясь продолжить свой путь, он еще раз окинул взглядом  окрестности мыса, и его внимание привлекла  высокая лиственница, одиноко стоящая почти у самой воды.  На ее ветвях неожиданно для себя он обнаружил больших черных птиц. Они сидели раздельно, каждая на персональной ветви, сидели молча и неподвижно. «На ворон они что-то не похожи – уж больно крупные, – подумал Николай Ильич и стал пристально всматриваться в тот черный коллектив, состоящий из шести пернатых особей. Неожиданно снизу от воды  появилась еще одна такая же птица и, набрав высоту, спикировала к вершине все той же лиственницы, явно намереваясь занять верхнее положение. Но не тут-то было – сидящий на самой верхней ветви баклан, а это были, как догадался Николай Ильич, именно они, расправил во всю ширину свои крылья, как будто огораживая ими от вторжения принадлежащую ему территорию, и слегка затрепетал ими. Новоприбывшая птица тут же сделала резкий поворот в сторону и улетела прочь. Вся эта борьба, надо полагать, за первенство среди пернатых происходила беззвучно, но была настолько выразительной, что Николай Ильич рассмеялся: – Все как у людей, но без мордобоя.

«Желание первенствовать является той силой, которая определяет поведение не только птиц, но и людей, – подумал он, окидывая взглядом горизонт, с синеющими вдали вершинами сопок, слегка затуманенных утренней прохладой. – Первенствовать среди собратьев по виду характерно для всех живых тварей, в том числе и для человека. Но это было оправданно в прошлом, поскольку напрямую было связано с возможностью выживания в опасном мире, где сила определяла все. Почему же этот реликт сохраняется у человека до сих пор? Ведь сегодня чтобы хорошо жить, нет необходимости взбираться вверх по спинам других людей.

Да и первенство в политике среди людей в наше время сопряжено с большой опасностью. Ведь не зря большинство лидеров государств и шагу не могут сделать без сопровождения охраны. Разве сможет президент какой-либо страны вот так, как он, Николай Ильич, спокойно бродить по лесу, не опасаясь за свою жизнь? Не сможет. Каждый шаг большого политика прописан, наверно, на месяцы вперед. И тогда о какой свободе для него может идти речь, если он постоянно находится под пристальным вниманием других людей? Иной разговор о первенстве в остальных областях человеческой жизни, как, допустим, в искусстве, где это сопряжено с возможностью получения больших денег. Но каждый популярный человек становится интересным объектом для других людей, в том числе и злонамеренных, что, естественно, должно ограничивать и его свободу».

Но свобода – это такое влекущее слово, которое всегда было у всех и в мыслях, и на языке, и заключается она в свободе выбора из имеющихся возможностей, ограниченных физиологией человека и моралью его сообщества. И если первое трудно преодолимо, то второе человек вполне способен обойти, и поступить в своих действиях в соответствии со своими желаниями. Но так было вчера, а впереди нас ожидает тотальный контроль за всем и всеми, за каждым нашим поступком, за каждым нашим шагом и даже за нашими мыслями.

Об этом свидетельствует повсеместное внедрение в нашу жизнь технологий компьютерного зрения, распознавания речи, использования громадных баз данных для прогнозирования возможного развития событий, использование других возможностей ИИ. Сегодня это для нас пока еще в диковинку, а вот что будет завтра, трудно себе даже представить. Не передадим ли мы свою свободу под полный контроль этому самому ИИ? Более того, не попадем ли мы в рабскую зависимость от него? И понимаем ли мы надвигающуюся на нас опасность?

                *  *  *
Постояв еще некоторое время на мысу, Николай Ильич направился обратно по тропе к тому месту, где она раздваивалась. Он решил пройти своим излюбленным маршрутом, которым по ряду независящих от него причин не пользовался уже более месяца. Вскоре он оказался на неким подобии старой дороги, которая была проложена неизвестно кем и неизвестно для чего, поскольку прерывалась на крутом склоне к воде громадной промоиной. По такой дороге не взобраться наверх даже трактору, разве только гусеничному? И Николай Ильич изрядно запыхался, пока добрался до того места, где дорога уходила по достаточно ровному плечу хребта на запад.

 Немного отдышавшись, он неспешно зашагал в направлении каменных глыб, которые поджидали его впереди. То место  было уникальным. Оглаженные не только временем, но, по его мнению, и водой, четыре громадные темно-серые каменные глыбы, каждая весом в десятки тонн, каким-то образом оказались на высоте около шестисот метров над уровнем моря, среди тощего соснового леса. Естественно, что никто и никогда их сюда не поднимал, но Николаю Ильичу просто не хотелось  верить, что ветер и время смогли так гладко обработать поверхность этих каменных громадин, а затем сложить их так, что верхняя из них вполне представляла собой своеобразный постамент, способный вместить на себе даже фигуру Гулливера.

Но главное, что всегда удивляло Николая Ильича, так это форма самого постамента, немного похожая на форму обыкновенной ложки, только с абсолютно ровной верхней частью. Нижняя же, изогнутая, так плотно улеглась между двух других глыб, оставив в самом низу метровый просвет, что, казалось, кто-то изрядно потрудился здесь, чтобы подогнать их поверхности друг к другу. Раньше, лет двадцать тому назад, эти каменные глыбы были не только относительно гладкими, но и чистыми. Но с тех пор, когда любители пеших прогулок освоили эти места, плоскость постамента стала покрываться тонкой зеленой пленкой мха, именно мха, а не лишайника. И причиной тому стала почва, которую наносили на камень люди на подошвах обуви. Уж больно много развелось любителей взобраться на этот постамент, чтобы изобразить из себя некую важную персону и запечатлеть это на фотографии.

Осмотрев природную архитектурную достопримечательность, и не заметив здесь никаких изменений, разве что мусора и кострищ прибавилось, Николай Ильич побрел дальше. Мысли о возможных проблемах с Искусственным Интеллектом для человечества снова закружились в его голове.
               
Не так давно во многих газетах, распространяемых в Интернете, появилась информация, связанная с трагедией  человека в Южной Карее, которого погубил робот. А то, что  это происшествие, скорее всего, возникло из-за несоблюдения погибшим элементарных правил безопасности на производстве, даже не обсуждалось. Виноваты роботы, дети Искусственного Интеллекта, а сам ИИ принесет человечеству больше вреда, чем пользы – это стало лейтмотивом разговора. К сожалению, для подобного разговора уже имеются серьезные основания. Ведь сегодня, когда у человека возникает какой-то вопрос, даже достаточно простой, он не морщит в раздумьях лоб, не чешет затылок, а просто обращается через смартфон к некой «Алисе» и получает от нее ответ. Выходит, что сегодня загружать  голову даже необходимой  информацией человеку незачем, коль существует возможность задать почти любой вопрос этой самой Алисе, и получить на него ответ. В итоге торжествует пустоголовость.

Так кто же такая эта всезнающая «Алиса»? Оказывается это детище ИИ, обыкновенная компьютерная нейросеть, способная отвечать на многие вопросы на основании имеющейся у нее базы данных. Но «Алиса» – это всего лишь цветочки, самое страшное впереди. И если «Алиса» только поддерживает возможность успешного существования пустоголового человека, то ИИ в целом способен заместить его не только на производстве, но и в науке. И куда тогда деваться простому человеку, если грядет в недалеком будущем повальное сокращение рабочих мест из-за внедрения в производство автоматов-роботов, сокращающих издержки производителей, которые ради коммерческой выгоды готовы пойти на все и продать даже мать родную? Но это еще не главная опасность, которую несет с собой ИИ.

Внедрение программ самосовершенствования в развитие ИИ, способно положить конец существованию человечества как такового. Тотальный контроль за каждым из нас, контроль не только за словами, поступками, но и за мыслями, низведет человека в состояние беспрекословного раба искусственного интеллекта. Любое противодействие или  даже непослушание со стороны кого бы там ни было в будущей ноосфере, вероятно, будет расцениваться ИИ как угроза существующему порядку. А наведение порядка всегда осуществляется посредством устранения этой угрозы, то есть, устранения в данном случае самого человека. Захочет ли ИИ, возможности которого будет многократно превышать умственные способности человека, смириться с необходимостью подчинения биологическому существу, уступающему ему в способностях своего разума?

Вероятность подобного развития событий настолько велика, что вызвала беспокойство у многих авторитетных ученых, подписавших обращение к мировому сообществу,   в котором предлагают прекратить хотя бы на полгода все работы по внедрению программ  самосовершенствования ИИ. Среди подписантов этого обращения оказался и Илон Маск, личность достаточно популярная не только среди предпринимателей и ученых, но и среди политиков. Все они, а список подписантов этого документа довольно большой, по-видимому, считают, что их обращение к  сообществу людей подействует. Но, скорее всего, по мнению Николая Ильича, его результат будет равен нулю. Почему? А потому, что корыстные интересы людей сегодня превыше всего. Более того, поскольку развитие ИИ позволяет совершенствовать военную силу государства, то вряд ли эти самые государства захотят ограничить свое могущество ради  какой-то эфемерной угрозы человечеству в будущем. По-видимому, предотвратить порабощение человека искусственным интеллектом способна только катастрофическая война, такая как ядерная, которая отбросит людей снова в пещерное прошлое.

Но со временем в отношении ИИ у Николая Ильича появилась мысль о его уязвимости. Ведь коль человек разумный не способен жить в мире со своими собратьями по разуму, не исключено, что и искусственный интеллект, разработанный различными народами и даже фирмами, не сможет самосовершенствоваться в едином направлении, вследствие чего вступит в конкуренцию между собой. А конкуренция – это путь к противостоянию, к войне, в результате которой в выигрыше может оказаться человек.

Из всех своих размышлений Николай Ильич сделал вывод, что человеческая корысть является главной угрозой нашему существованию на планете Земля. Сегодня она служит источником движения человечества во всем: и в науке, и в технике, и в переустройстве мира, с возможным отмиранием государств как таковых. Она, эта самая корысть является порождением животной составляющей в душе каждого человека, правда, в разных пропорциях. И все-таки, несмотря на всесилие корыстных мотивов, главную роль в  развитии человечества всегда играли…

                *  *  *
Размышления Николая Ильича были прерваны появлением впереди на дороге стаи собак, должно быть, бродячих. Они появились из леса, со стороны небольшого коттеджного поселка, расположенного от этих мест километрах в двух. И было их три штуки. Порыскав по обочинам дороги  возле того места, где они на нее вышли,  собаки  побежали навстречу  человеку.  «Вот еще напасть», – подумал Николай Ильич, и сунул руку в карман летней куртки, где у него находился перцовый газовый баллончик. Последние годы он всегда брал его на прогулку с собой, хотя воспользоваться им в оборонительных целях так ни разу не довелось.

Вынудила его на это неожиданная встреча на окраине города с большой стаей бродячих собак, состоящей из восьми особей. Был октябрь месяц и Николай Ильич, возвращаясь со своей прогулки, шел от конечной троллейбусной остановки узким тротуаром, по обеим сторонам которого уже высились довольно приличные снежные надувы. Бежавших навстречу ему собак он обнаружил уже вблизи и совсем неожиданно для себя. Возглавляла стаю рослая черная псина, должно быть, самка. Вслед за ней, растянувшись цепочкой, бежало еще семь разномастных собак. По-видимому, у животных был гон, и все они, гонимые инстинктом, следовали за самкой.

Обычно бродячие собаки стараются не приближаться к человеку, обоснованно ожидая от него неприятностей. Но в тот раз ведущая этой стаи, не желая сворачивать с тротуара в снег, пробежала возле самых ног Николая Ильича, и даже, кажется, слегка задела его. Вслед за ней, чуть сторонясь человека, по краю снежного надува пробежали и все остальные члены стаи. Несложно себе представить, что было бы с гражданином Сазоновым Николаем Ильичом, если бы самка зарычала на него или попробовала укусить. Отбиться ногами, или чем придется, от одной или двух собак вполне можно, но от восьми – дело безнадежное.

И вот снова совершенно неожиданная встреча с бродячими псами в глубине пригородного леса. Сжимая в руке перцовый баллончик, Николай Ильич уверенно шагал навстречу собакам, помня, что эти животные тонко чувствуют страх и слабость человека перед ними. Но вскоре Николай Ильич расслабился, поскольку к своему удивлению признал в предводительнице собак свою старую знакомую, которую он, наверно года три или четыре подряд встречал в небольшом лесочке вблизи пятиэтажек, через который пролегал его путь в пригодный лес. Он часто прихватывал с собой какую-нибудь вкусняшку для этой собаки – уж больно она ему понравилась.

 Это была молодая рослая самка светло-желтого окраса, типичная восточносибирская лайка. Иметь такую охотничью собаку мечтает, наверно, каждый охотник. И вот на тебе, она превратилась по чьей-то вине, в бродячую собаку, которую теперь уже невозможно приучить к охоте, потому что она вкусила плоды свободы, и не станет слушаться человека в его охотничьих пожеланиях. Жаль.  Когда собаки приблизились к Николаю Ильичу, Ласка, так некогда он называл свою бывшую подопечную, остановилась в паре метров от него, и выжидательно посмотрела на человека. По ней было видно, что она узнала Николая Ильича, но подходить к нему ближе остерегалась.

– Здравствуй, моя хорошая. Жаль, но у меня с собою ничего нет, – произнес Николай Ильич, обращаясь к собаке и разводя в стороны руки, в которых кроме газового баллончика ничего не было. Он попытался приблизиться к Ласке, чтобы ее погладить, но та отпрянула в сторону, и убедившись, что человек ничего съестного ей не предложит,  побежала по дороге дальше. Остальные собаки последовали за своей предводительницей.

«Наверно, бедолагу за это время некоторые люди приучили к осторожности, – подумал Николай Ильич, провожая собак взглядом. – А я думал, что она три года тому назад попала под отстрел, когда собаки покусали ребенка, что наделало тогда в городе много шума. Оказывается, что она  просто сменила место жительства».

                *  *  *
И снова заброшенная дорога повела Николая Ильича дальше, извиваясь меж ложбин и взгорков, обходя стороной группы громадных многовековых лиственниц. И снова мысли Николая Ильича закружились возле проблем человечества, что неизбежно являлось и его проблемой.

Корысть корыстью, но все-таки главной движущей силой в развитии человечеств, как считал Николай Ильич, были Вера, Надежда и Любовь. Что эти названия связаны с именами женщин символично, поскольку именно женщины всегда являлись основой основ любого социума, его, так сказать, устойчивым фундаментом. Большая же часть  мужской половины человечества обычно мечется в поисках неведомо чего как в будущем, так и далеко позади, даже в пещерном прошлом. Но вера главенствует среди перечисленной триады, потому что без нее развитие человечества было бы просто невозможно. Именно благодаря вере  всем нам не приходится повторять опыты Ньютона, чтобы убедиться в том, что открытые им законы в нашей вселенной  существуют и действуют. Без веры весь опыт познания окружающей нас действительности был бы просто невозможен.

Более того, Вера породила Надежду на то, что наша жизнь не является чем-то конечным, что у нас есть будущее и после смерти. И эта надежда в свою очередь стала первопричиной возникновения многих религий мира, что в свою очередь явилось основой  создания и внедрения в общественные образования моральных устоев, вставших на стражу каждой отдельно взятой человеческой жизни. И многие из возникших религий проповедуют своим моральным кодексом любовь к ближнему, имея в виду под понятием «ближний» человека вообще.

Но это практически недостижимо, поскольку любовь как таковая в первую очередь направлена на членов семьи, и не может быть в таком качестве распространяться на других людей. По этой причине, Николай Ильич считал, что в религии давно требовалось заменить  слово любовь на слово симпатия. Что это значит? А то, что все мы, шагая по улице города сталкиваемся с очень большим количеством людей, среди которых могут быть люди разные, хорошие и не очень, о чем мы узнаем только вступив с ними в личный контакт или став свидетелем того или иного поступка человека. Но для того чтобы всякий раз не оценивать каждого встречного  по его внешним проявлением, следует относиться ко всем людям с чувством симпатии, что будет отражаться и на вашем облике. Симпатия – это такое состояние, когда ты желаешь всем окружающим тебя людям добра, и это относится даже к животным, правда, не ко всем. Тебе вполне может понравиться даже по внешнему виду собака или кот, но вряд ли тебе понравиться крыса у мусорного бака или комар, ноющий у твоего уха.

К сожалению, даже всемирные религии, проповедующие любовь к ближнему, не добились в этом деле никакого успеха, о чем свидетельствует история развития человечества, которая является по сути дела историей войн народов, племен и даже братьев друг с другом. Они всегда воевали  и снова станут это делать при первой же возможности. А такую возможность людям всегда предоставляли сплоченность и технический прогресс, который предоставляет отдельным народам возможность использования более передовой техники в военном деле. И вот сегодня вопрос «быть или не быть?» встает как никогда остро. Возможная война ядерных держав между собой предполагает однозначный ответ: не быть никому!

«Неужели политики не понимают весь ужас возможного столкновения ядерных держав? – такой вопрос задавал сам себе Николай Ильич. – Неужели всерьез думают, что сами они смогут отсидеться в своих подземных бункерах?  Оттягивать решение этой проблемы сегодня уже нельзя. Завтра, с появлением ядерного оружия у многих других стран, даже малых, но амбициозных, положение может только ухудшиться. Пример Израиля, с угрозой применения ядерного оружия в секторе Газа, тому наглядное подтверждение. И пускай это объявляют просто болтовней безответственного человека, сути дела это нисколько не меняет. Сегодня будущее человечества зависит от возможного ядерного противостояния всех против всех. Разумеется, что и других животрепещущих проблем у человечества множество, как, допустим, загрязнение окружающей среды или возможное потепление, связанное с деятельностью человека, но ядерная угроза должна стоять на первом месте».

Раньше, десяток лет тому назад, Николай Ильич считал, что предотвратить ядерный апокалипсис можно путем создания для всего человечества единого управляющего центра, который мог бы соответствовать голове живого организма. Но время показало, что подобная политическая структура вряд ли будет жизнеспособной, что наглядно продемонстрировали примеры Лиги Наций и беспомощность существующей ООН. Ведь у живого организма имеется прямая связь между головой и телом, между его органами. Плохо руке или печени, плохо и голове. Разве можно установить подобную связь между народом и политиками, осуществляющими управление государством, не говоря уже обо всем человечестве?  Даже внутри небольшой семьи родственные отношения иногда прерываются, и возникает отчужденность между братьями и сестрами, между родителями и детьми. А что уж говорить о так называемой голове человечества и возможных его отношениях с другими государствами.

Сегодня происходит слом существовавшего до сих пор мирового порядка, и будущее человечества  окажется под еще большей угрозой и это, по мнению Николая Ильича,  неизбежно. Не было в мире порядка раньше, не будет его и в дальнейшем. Каждый человек хотел бы жить на земле в комфортных условиях, подобных тем, что издавна существуют в районе Средиземноморья или даже в Западной Европе. Но, как известно, все места уже заняты, и приходится жителям Сахары или других мест, с суровыми условиями местообитания, не только завидовать тем, кто так хорошо устроился в жизни, но и пробираться в их пригороды, образуя там поселенья людей-подмастерьев.
 
Зависть, родная сестра корысти, всегда толкала народы на войны, чему свидетельствуют военные походы кочевников, монголов и тюрков. Последние, в лице сельджуков и тюрок-огузов, смогли не только пробиться в земной рай на берегах Средиземного моря, но и обустроиться там, должно быть, навечно. Чем подвижнее образ жизни народа, как считал Николай Ильич, тем проще его организовать на военный поход. Помимо кочевых народов самым наглядным тому примером могла послужить Англия.
Эта крохотная страна, без значимых природных ресурсов, из-за своего островного положения, по-видимому, по инициативе венецианских купцов,  бежавших от турок на этот остров, была вынуждена развивать средства мореплавания, и добилась в этом деле таких успехов, что ее жители встали в один ряд  подвижности с населением народов-кочевников. Результатом явилось создание громадной Британской империи посредством завоевания многих стран мира, которые не могли противостоять технологическому, а значит и военному превосходству британских мореплавателей.

Но, как известно, нет в нашем мире ничего вечного. Все рождается, живет и умирает. И это касается также государственных образований и не только их, но, по-видимому, и всего человечества. В каком виде оно возродится вновь никому пока неведомо, но что возродится даже после ядерной катастрофы или после всевластия ИИ, в этом Николай Ильич был убежден. Более того, он предполагал, что человечество в плане выживания в этом мире имеет громадное преимущество перед искусственным интеллектом. Ведь в случае развития катастрофических событий, биологический носитель разума восстановится самостоятельно благодаря существующим в космическом пространстве органическим природным материалам. А вот это невозможно в принципе для возрождения технических устройств ИИ.

Но легко рассуждать о далеком будущем, которое тебе вряд ли суждено увидеть. А вот принять решение по какой дороге следует пойти дальше, возникло сразу же перед Николаем Ильичом, когда он вышел к черной ленте асфальта, ведущей в коттеджный поселок. Но иди по асфальтированной дороге даже каких-то полкилометра, когда мимо тебя  проносятся машины, отравляя воздух выхлопными газами, ему совершенно не хотелось, и он свернул на лесную тропинку, ведущую к городу мимо спортивного лагеря, откуда даже сюда, доносились детские голоса. И хотя его прогулка уже заканчивалась, он предпочел еще немного удлинить свой путь и пройти мимо счастливых ребятишек, гоняющих по футбольному полю мяч, и пребывающих от этого занятия в восторге. Это зрелище всегда вызывало у Николая Ильича некое умиление, и в душе у него возникало желание сделать для будущего этих ребят нечто хорошее. Хотя бы попытаться объяснить молодым людям, что их может ожидать счастье, если сегодня они сами для себя правильно определят свой путь в будущее, и он будет соответствовать внутреннему миру каждого из них. Даже ради этого стоит жить.