Однако намеченную экскурсию, Артёму Журко пришлось отменить: утром следующего дня, а это была суббота, - на дачу заявился Шухевич.
- Ты один? - с самого порога, вместо приветствия, спросил он шёпотом.
- Да один я в доме. Проходи, не бойся, - хохотнул Журко. - Любовницу под кроватью не прячу. Зачем она мне? Общение с женским полом я поставил на паузу. Тренирую силу воли, так сказать...
- Артём, ты зачем передо мной отчитываешься? Я же не полиция нравов. А спросил на всякий случай: мало ли что... Ладно, проехали! Лучше скажи, как тебе в моей халупе живётся? Комары не кусают? - оскалился Шухевич.
- Хорошо живётся! Никто меня в твоей клёвой хате не кусает, и главное - на нервы не действует. Тишь да благодать. Просто - санаторий для нервнобольных, то есть - для меня.
- Ну и чудненько!
Шухевич открыл большую дорожную сумку и чинно, не спеша извлёк оттуда четыре бутылки пива "Полесское" и чисто белорусскую снедь: варёную в мундире картошку, сало и литровую банку маринованных боровиков.
- Знаю, Артём, что ты трезвенник, но пиво пить можно всем: оно, говорят, из организма шлаки выводит.
- Это хорошо. Чего-чего, а шлаков в моём теле, особенно в голове, более чем достаточно, - произнёс Журко и присовокупил к столу то, что было у него из продзапасов: твёрдый сыр и ветчину.
Шухевич включил электроплитку, разогрел на сковороде картошку, приправленную сальцом, открыл грибы.
- Дружбан, за что выпьем? - спросил он.
- А давай за взаимопонимание! Там где оно есть, люди дружны и счастливы, а там где оно отсутствует - враждуют и всем недовольны, - предложил Артём.
- Актуальный тост! Я присоединяюсь!
Шухевич присосался к горлышку бутылки, а Артём лишь слегка отхлебнул холодного, пахнущего хмелем напитка, и набросился на еду.
- А можно я задам тебе провокационный вопрос? - спросил Шухевич, лукаво сощурившись.
- Спрашивай, но не даю гарантии, что мой ответ тебя устроит, - про гундосил Артём ртом, занятым пережёвыванием вкусной пищи.
- Скажи мне, почему внутри разных популяций зверей, птиц, рыб, насекомых разных, несмотря на отсутствие души и интеллекта, взаимопонимание имеется, а вот у нас - людей, наделенных и душой, и умом, и хорошо подвешенным языком, оно отсутствует?
- Петя, я - пас! Это больше тянет на шараду или головоломку. Один - ноль, в твою пользу!
- Вот так-то! Мы - белорусы, тоже не лаптем щи хлебаем. Ну да ладно. Давай не будем о печальном. Мне вот наша учебка в Черниговском полку до сих пор снится... Помнишь нашего командира отделения, сержанта Моряхина? Вот цербер был, спуску нам не давал, муштровал до седьмого пота: "Смирно! Вольно! Бегом марш!.." К тебе, Артём, он почему-то цеплялся больше чем к другим. Помнишь?
- Такое захочешь - не забудешь! Но я на наших командиров не в обиде. А как иначе из нас, тогдашних обалдуев, дурь можно было выбить. Лаской, что ли?
- Это точно: лаской мужика может приручить только женщина, и то не всякая.
...За душевной беседой быстро пролетело полдня.
- Ого! - всполошился Шухевич, взглянув на ручные часы. - Мне пора домой! Жена небось волнуется: обещал быть к обеду, а после - детишек на каток сводить.
У Артёма в глубине души что-то ёкнуло. "Похоже - я завидую Петру! Он любим, востребован, энергичен, а я..."
Но это была лишь минутная слабость, с которой он быстро справился. После ухода армейского друга он подумал: "Мне надо срочно развеяться! Завтра махну в Минск на обзорную экскурсию!"
Продолжение следует.