Часть 6, глава 5

 
   Моё зеленоглазое дитя,                Идти на зов, спасать и обретать,               
  Во тьме Миров терять тебя,                Нейлоновые сети расплетать,
    Терять и снова находить -                Отраженье трогать и любить –
       Это означает «жить».                Это означает «жить».


                Смотри – сквозь мрак и пустоту,
                Ловя надежду на лету,
                Кровавлю ноги – но бреду…

                … Прости. Устала.
                Не дойду.


…Минул ещё один день. Диана и Джи легко и незаметно перешли в очередную ячейку Замирья. В каждом Мире Диана находила следы сына, его тонкий, дрожащий, иногда прерывающийся – но по-прежнему чистый, яркий и горячий след. Такой знакомый и родной – казалось, где бы она ни окажется, она почует его, хоть на другом конце Вселенной. И этот след вёл целенаправленно и целеустремлённо к выходу, выходу, выходу.

Куда, зачем он бежал? Джонатан терялся в догадках и сомнениях. Да, Дин был неистов – весь в отца. Но так ли уж стоит потерь и страданий эта вампирическая женщина… или не женщина? Неважно.

Любовница, за которой мужчина готов идти за край света – это, в любом случае, круто! Джонатан не прочь был бы глянуть на неё, на её тело, на её любовную игру – хоть краем глаза. «Эх-эх», - шептал Джонатан себе под нос. – «Сынок, как только ты добьёшься своей крали и переспишь с ней, я постараюсь тебя уговорить поделиться – хоть на одну ночку! Если мы тебя догоним, конечно!»

- Джи, странные мысли навевает тебе Замирье, не находишь? – мимоходом заметила Диана. – Оно тебя возбуждает, а? – И Диана взъерошила его давно не мытые волосы. – Может быть, отыщем ручеёк и поплескаемся голышом? Это так эротично!

- Только не это! – вздрогнул Джи. – Здесь слишком холодно. Я всё время мёрзну.

- Вот и разогреешься в сексуальной аэробике!

- Насмешница! Я бы с удовольствием макнулся с тобою в тёплое море на южных островах. Чтобы ты размякла и разомлела на жарком песочке. Я бы тогда тебе показал аэробику!

Это было вчера. Они любовались безымянным мирком, который, не в силах урегулироваться самостоятельно, навсегда завис в золотой осени. Беглый луч солнца, вырываясь из объятий великолепных облачных циклонических конструкций, посмеиваясь,   выхватывал то золотой купол ближней берёзовой рощицы, то дальний перелесок, то выцветшую розоватую луговину, то отражался на сверкающей металлическим блеском поверхности озерца или болотца. То внезапно, на считанные секунды, рождал сквозь призму косого сеющегося дождя широкие и размашистые радуги. Ну, а затем - снова скрывался в клубящейся синеве и перламутре туч.

Джонатана чистый, неиспорченный и наивный Мир заворожил. Даже в такой небанальной, тревожной ситуации он почувствовал, что ему хотелось бы задержаться тут подольше. Они шли по покатому лугу, от одной кромки леса к другой, и в тени этих лесов, в болотистых низинах лежал нетающий иней, в лицо дул холодный ветер, так похожий на ветер родных предгорий. А Джонатан любовался на золото и охру, бурлящее небо, пропадающую в сизой мгле многоярусную даль, и думал о том, что ему посчастливилось попасть в тот Мир, о котором мечтал его Создатель, и в который тот рано или поздно придёт навсегда, потому что ради этого стоит жить. Может быть, это будет одинокий, гордый охотник, стрелец. Может быть, мрачный нелюдим, мизантроп. Может, целое счастливое семейство, мечтающее об экологической чистоте природного и душевного Мира. А возможно, такая же вот, как Диана, прекрасная женщина, пережившая родных.

Но Джи и Диане недолго удалось полюбоваться пустынным и совершенным Миром. Они спешили, очень спешили. Такие Миры часто служили Тере испытательным полигоном. И она вполне могла занести Джи и Диану в реестр манекенов, на которых можно испытывать новое оружие. Они проскочили Мир за двое суток, и были благодарны ему не только за то, что он накормил их вкусными ягодами и грибами, но и за то, что дал пройти по себе без проволочек и нежданных неприятностей.

Сейчас перед ними стлалась однообразная, неровная, широкая равнина, усеянная редкими валунами и каменными обелисками, далеко впереди – волнистая гряда пологих холмов, переходящих в горы. И – знойный штиль. Где-то впереди, говорил Диане компас Эльвиры, тихонько попискивая, будто крохотный радар, ждёт очередной переход – в самом преддверии горной страны, за последней равнинной речушкой.

Джонатан, несмотря на энергетическую подпитку Дианы, уже много дней с момента перехода маялся от чувства голода. Ему хотелось нагрузить зубы, челюсти и язык, жевать, жевать, жевать до бесконечности, кусать, хрустеть, сосать и брызгать соком, откусывать и мусолить во рту, ощущая живой вкус. Его желудок, словно отдельное живое существо, пульсировал, сокращался, выбрасывая пищеварительные соки, ныл и урчал, как вхолостую работающая машина, когда топливо на нуле.

- Как много у человека лишних органов! – сокрушался Джонатан, не желающий утрачивать то, что всегда помогало ему выстоять в самых критических ситуациях: чувство юмора. – Быть бы сейчас чем-нибудь вроде подёнок, которые рождаются для прекрасного и приятного – станцевать свой единственный и неповторимый танец жизни, трахнуться и оставить потомство. И – никакого жевания, глотания и переваривания!

Диана находила ему съедобные травинки – они были отвратительны на вкус и не утоляли голода ни физического, ни психологического.

- Боюсь, от такой диеты я истончусь и превращусь в пергаментный лист, на котором останется только записать завещание, - хмуро шутил Джи.

Диана страдала не меньше. И перспектива «истончиться» в большей степени относилась к ней. Но она умела терпеть.

Они вошли в рощицу, с наслаждением вдыхая свежесть и впитывая тень.

- Грибы! – закричал вдруг Джонатан, чьи глаза непрерывно шарили по земле в поисках знакомого растения – съедобного листика, ягодки, корешка. И сейчас его взгляд наткнулся на толстые буровато-коричневые шляпки – они показались ему изумительно красивыми. А такой красивый гриб просто обязан быть вкусным!

Диана коснулась гриба кончиками пальцев, изучая.

- Ядовитые, Джи, - умерила она его пыл. – Увы.

Они шли целый день, а выход всё не отзывался на призыв Дианы. И теперь, несмотря на отвращение и внутренне содрогание, Джонатан согласился переночевать в кущах грибной рощицы, хотя они были весьма далеки от кущ райских. Когда рассвело, они отправились в путь. Они наблюдали, как уходят последние звёзды с неба, а чёрные тени – с земли, и багровый шар выкатывается из синеватой дымки, затянувшей горизонт на востоке – не то обманной гряды, не то дымовой завесы. Но дышалось на рассвете легко, а чистый воздух был напоен ночной влагой и ароматом степных трав.

Джи внезапно запел на древнем языке индейцев карибу-янчу, своих далёких предков. Конечно, он часто перевирал слова, заменяя их чисто вокальными упражнениями, зато голос летел здесь легко и свободно, а Диана заворожено слушала и тихонько плакала. На шее Джонатана на кожаном ремне болтался искусно вырезанный костяной рог, настолько тонкий, что кожаная лента весила больше его, а шею Дианы украшали костяные бусы в несколько рядов, с вкраплениями самоцветных камней. Это были талисманы-обереги, подаренные несколько Миров назад племенем охотников, принявших Диану за Богиню, спустившуюся к своим чадам с небес, а Джонатана – за её спутника с обязанностями «интенданта», как шутил Джонатан.

Охотники и их молодые жёны, их старики и их дети поклонялись новоявленным богам, выделили самую лучшую хижину и ковры, приносили самую лучшую еду и подарки. Костяной рог на шее Джонатана означал звание ближайшего наперсника и телохранителя богини, его побаивались, но ценили несколько меньше. А старейшины образовали вокруг Богов Счастья защитный кордон: выставили стражу, огородили кольями и даже собирались приковать к «тронам», чтобы «счастье», не приведи Господь, не сбежало на своих двоих, и не позволяли прочим беспокоить их попусту. Диана убедила старейшин хотя бы позволить оказывать первую медицинскую помощь – в посёлке охотников обнаружилось множество раненых и больных. И это ещё больше упрочило их славу и неволю.

Пришлось Диане пойти на хитрость: под видом магического обряда провести сеанс внушения своим охранникам, а Джи – разыграть целое представление, чтобы увести Диану и сбежать в «мёртвый городок» на каменистом красноватом плато - старый посёлок с вросшими в землю каменными постройкам и пещерами. В глубине этих пещер и скрывался очередной переход. За ними, конечно, организовали погоню, и не обошлось без финальной стычки с демонстрацией приёмов кун-фу и МезоГШая. Джи блестяще исполнил на «бис» свой коронный приём, раскидывая в стороны преследователей с ловчими сетями. («Только без ущерба, Джи, умоляю, без ущерба!» - твердила Диана чертыхающемуся Джи). Джонатан потом со смехом вспоминал этот эпизод и веселил жену, пересказывая каждый раз по-новому, и долго сожалел, что некому поведать такую сногсшибательную приключенческую повесть о том, как ему удалось побыть «богом в заключении». Джонатан гордился рогом - своей уникальной регалией.

- Куда там рокерским побрякушкам! – говорил он. – Этот рог и прадед одобрил бы! А на сцену вышел бы – так коллеги и вовсе онемели б от зависти. А какой звук!

…Так они отшагали, пока солнце не встало высоко, и день не воспылал во весь свой могучий рост. Миновали ещё одну рощицу, в глубине которой разлилось среди камней небольшое озерко с вытекающим из него чистым ручейком. Они наполнили фляжки и напились с жадностью. Среди пылающего полдня покидать тень не хотелось. Следующая рощица просматривалась до обидного далеко.

- Жаль, что нам не по пути с этим ручьём, - сказала Диана.

- Почему? Разве все ручьи не впадают в реки, а реки - в моря? Это хорошие ориентиры, хотя, боюсь, море мы не пересечём. Или пересечем, а?

- Ты прав. Будем надеяться, что удастся познакомиться ещё с одним «журчаликом».

Диана снова оглядела горизонт. Дымка на востоке превратилась в далёкие облачные караваны. Почти по всему горизонту тянулись розоватые, подсвеченные дальними зарницами верхушки айсбергов – мощных многоэтажных облаков. Они перемещались по кругу, словно исполняли некий плавный танец. Диана, подняв лицо, долго изучала небо, направление и силу ветра.

- Ну, что новенького в верхах?

Джи обнял её, и Диана пожала плечами.

- Похоже на грозовой фронт – видишь зарницы?

- Это опасно?

- Не думаю. Он очень далеко, и ветер дует в другом направлении. Если и заденет, то краем.

Минуло ещё два часа...

- Диана, Диана, смотри, это наш сын! Скорее, скорее, за ним! Пошли ему сигнал!
Джонатан зачаровано следил за прекрасным молодым человеком, скачущим мимо них на белоснежной лошади по чахлой степи, потом запрыгал от радости: – Боги Иномирья нас услышали! Мы нашли его!

Джи торопливо, дрожащими руками сорвал с шеи рог и вложил в звук всю силу своих лёгких. Ещё, и ещё. Растерянно опустил рог, затем вновь подул. Мощный, раскатистый, переливчатый звук далеко разнёсся над степью. Но Дин не услышал. Внезапно Джи издал оглушительно громкий вопль, заулюлюкал и понёсся вслед всаднику. Он нёсся безоглядно, подобно степному жеребцу, взрывая пыль – откуда взялись прыть и силы! – не переставая орать и размахивать руками, пока не свалился замертво.

А всадник продолжал удаляться, пока не превратился в двойное пятнышко на горизонте.

Диана в момент оказалась рядом, упала на колени рядом с поверженным мужем, положила ладони на его затылок. Джи застонал и недоумённо обернулся к жене, его губы обиженно дрожали.

- Почему ты не бежала?

- Боюсь, что это мираж, Джи, - горько и устало произнесла Диана. – Ещё один мираж.

- Но это видение слишком реально! – запротестовал Джи, переворачиваясь на спину. – Я разглядел его абсолютно чётко, а теперь, видишь – он уже исчез из виду.

- Порою в миражи легче поверить, чем в реальность.

- Значит, зрение мне отказывает. Упрямый Орёл превратился в Слепого Крота. А я хотел стать Последним Героем.

- Не горячись. Ты ещё станешь им, Джи.

- Диана, ты не жалеешь, что взяла меня в это путешествие? Кажется, я немного скис. Когда-то я разъярился не на шутку и бросился в погоню за пиратами, не раздумывая. А теперь ты тащишь меня за собой, как отживший жизненный принцип.

- Джи, мы идём по краю уже много дней. Я уверена, очередная ячейка близко.

- Знаешь, я хочу есть. Всего-навсего. Мне так мало нужно – корочку хлеба и кусочек сахара. А можно и без сахара. Моя широкая грудная клетка складывается, точно картонная коробка. И всё остальное съёживается, ещё чуть-чуть – и я исчезну из виду. Останутся только слова.

Диана остановилась, огляделась: - Думаю, что смогу разыскать что-нибудь съедобное. Прости. Я замучила тебя.

Она отошла в сторону, низко пригибаясь, пошла вдоль пересыхающего ручья, затем присела и начала камнем разгребать землю.

- Что ты делаешь?

- Сейчас ты подкрепишься корешком Вульфии, он безвкусен, но содержит много белка и витаминов. Вот он, помоги мне выдернуть.

Джонатан ухватился за жёсткий, шершавый стебель, и они стали вместе тянуть.

- Прямо как в детской сказке, - засмеялась Диана. – В русской сказке про репку: «…тянут-потянут, вытянуть не могут».

- Главное - результат!

Результат оказался мощным. Джонатан оглядел бугристый и ворсистый, ярко-жёлтый корень критически.

- Ну-ну, нечто среднее между морковкой и редькой. Надеюсь, вкус не хуже.

- Сейчас продегустируешь, - Диана тщательно очистила корень ножом.

- Только после вас!

- Пожалуйста! – Диана пожала плечами и откусила конец.

- Вкусно?

- Ммм…

Джонатан поспешно вонзил зубы в сочный бок. И тут же сморщился.

- Какая гадость! Ты говорила, он безвкусен. А тут вкуса с избытком! И весь он так себе.

- А по мне – так ничего.

- Ты всю жизнь морочила мне голову витаминами и аминокислотами. А я хотел просто вкусного и съедобного! Слушай, - осенило его. – А если его испечь? О-о-о! Ящерица! Большая! Лови! Лови!

- Зачем?

- Ящерица – это вкусно! Моему деду в каньоне иногда приходилось питаться ящерицами и змеями! Ну, хватай… что же ты!

- Джонатан, ты не дикий индеец, а цивилизованный.

- Я – дико переклиненный индеец. Ни то, ни сё! – весело заключил Джонатан. – Так как же всё-таки насчёт ящерицы?

- Попробую.

Диана позвала. Прошло три томительные минуты. Вдруг на валун вылезла  крупная ящерица, с двумя сине-зелёными полосками на спинке. Она застыла неподвижно, и только голова её поворачивалась из стороны в сторону, словно она к чему-то прислушивалась.

- Какая прелесть! Джонатан, неужели ты сможешь её съесть! – Диана восхищённо склонилась к маленькому ящеру. – Милая, красавица, не бойся, тебя никто не тронет.

- Диана! – хрипло позвал Ди, облизывая сухие губы. - Придётся мне съесть тебя.

- Джи, в моём запасе осталось три воздушных сухаря…

- Это те, резиново-поролоновые? Надеюсь, ты всерьёз предлагаешь их мне, а не собираешься скормить этой твари?

- Тсс... – Диана внезапно насторожилась. – Она не зря появилась здесь. Она хочет что-то сказать.

- Ящерица?

- Да, Джи, помолчи. Она предупреждает.

Ящерка вытянулась на лапках, словно встала на цыпочки, протяжно засвистела. Джонатану показалось, что она насвистывает незатейливую мелодию. Но понять это послание, расшифровать его было под силу только Диане. Ящерка допела, скользнула в траву и исчезла.

- Мой обед удрал.

- Беда, Джи, – сказала Диана. – Обеда не будет. Надвигается буря. Помнишь те облачные вереницы?

- Помню. Это было красиво. Но сейчас горизонт чист. Чище не придумаешь! Они ушли!

- Они не ушли. Там произошла странная трансформация пространства. И теперь грозовой фронт  движется сюда. Видишь вон то облачко? Оно опасно.

- Так сказала ящерица? Ну и ну.

- Надо спешить к предгорьям. Там должны быть древние укрытия охотников.

- Легко сказать.

Тем не менее, он вложил все силы в то, чтобы не отставать от Дианы. Они поминутно оглядывались, пытаясь угадать, когда гроза подойдёт достаточно близко, чтобы можно было констатировать, что они не успели.

Поначалу казалось, что облачко висит на месте, не двигаясь. Потом оно вдруг резко увеличилось в размерах. Словно дразня и красуясь, солнце вытягивало светящиеся щупальца из неожиданных прорех и снова втягивало назад, и протыкало пухлое рваное одеяло в новых местах, и снова убегало – светящиеся серебристые столбы соревновались с молниями. Это было удивительно красиво, но Диана ощущала разлитое в воздухе напряжение и тревожное нетерпение. Ящерка была права – грозовой фронт двигался очень быстро и неотвратимо, обладал мощью и немалой протяжённостью.

Потом туча спрессовалась, затянула прорехи, заполонила полнеба, и в ней уже ничто не напоминало прежние весёлые, косматые и курчавые, облачные нагромождения. Пепельная клубящаяся завеса надвигалась с севера и востока, словно на купол неба медленно натягивали махристый войлочный колпак.

Сполохи молний на севере стали ярче, но гром не усилился – слабенькое, усталое, далёкое ворчание. А на востоке и юге явственно виделись сплошные размытые полосы, время от времени перечёркиваемые вертикальными молниями, белыми от ярости. Джи поёжился, пытаясь отбросить невольный страх. Мир невелик, к вечеру они должны были миновать ячейку, - думал он. Жаль, что при них нет ни летунов, ни вездеходов, ни даже простых степных кораблей или специальных противоливневых палаток. Придется рассчитывать лишь на свои, бессменные и неразменные вечные двигатели – ноги и «крышу» собственной принадлежности, эксклюзивного свойства.

Ветерок стал прохладным и влажным – здесь, в степи, ему не находилось преград, он вмиг может стать ураганным. Джи вздрогнул. Даже он ощущал предгрозовую насыщенность воздуха электричеством. Невесёлая картина – гроза и они посреди ровного поля, словно два перста, указывающие - куда именно следует ударять молнии и ветру.

Ветерок в момент превратился в резкий, порывистый ветер. Они почти бежали, и Диана вливала силы в мужа, деля свою выносливость на двоих, а Джи поддерживал жену, не давая ей поскользнуться и упасть.  Но стена ливня, уже явственно видная, неотступно следовала за ними по пятам. Вместе с нею нарастал низкий, рокочущий гул – гром и рёв ливня теперь слышались отовсюду. По иронии судьбы, гроза летела в том же направлении, куда стремились путешественники, а именно – на запад, словно гналась по пятам за солнцем.

…Равнина, уже давно бегущая под уклон, грозила резко оборваться метров через триста. Спотыкаясь о камни, они бежали к спасительной реке.

Первые крупные капли упали с почерневшего неба в тот момент, когда гладь реки встопорщилась и пошла крупной зыбью. Последний проблеск предвечернего солнца, огненно-розовый, чудом возник на доли мгновения, прозвучал прощальным вскриком – и небо померкло окончательно. Воцарился грохочущий, рокочущий мрак, пронизанный сверху донизу бело-жёлтыми разрядами, завыванием и треском. Ручьи побежали впереди путников, которые остановились на длинном, пологом склоне: их путь пересекла долгожданная река. Не слишком великая, не слишком глубокая – на первый взгляд, но она грозила обернуться буйной лавиной.

А за рекой ждал спасительный вход в ущелье, из которого изливался ручей, растекающийся там вольно и широко.

 От ручьёв, гонимых ветром, каменисто-глинистый склон мгновенно раскис. И это было ещё не всё. Любой дождь можно переждать – если есть где.

Но сзади, издалека, надвигалось нечто ещё более грозное и мощное – полоса урагана, пронизанного электрическими разрядами. Там уже взвивались вверх и с силой обрушивались вниз потоки жидкой грязи, летели комья мокрой земли, кочки с травой, камни и вырванный с корнем кустарник.

«Но что случится, когда ветер, гонящий впереди себя ливневые потоки, споткнется, столкнувшись лоб в лоб с этим ручьем? И если ручей повернет вспять или вздыбится стеной воды? Две стены схлопнутся, и от путников останется пшик…» - металось в голове Джонатана.

- Диана, надо переходить на ту сторону, пока река не взбунтовалась! – прокричал он, представив себе, как река, точно норовистая лошадь, встаёт на дыбы, а из ущелья изрыгаются водопады!

- Нельзя. Здесь проходит Стена. Надо открывать Дверь!

И в этот момент небо смешалось с землёй. Дождь сбивал с ног, они с трудом удерживались в мерзкой и скользкой грязевой жиже.

Диана только успела подумать о том, что отсюда лучше всего скатиться «на пятой точке», точно с ледяной горки, как поскользнулась и покатилась вниз, увлекая Джи за собой. А следом лавина воды смела их и потащила, как две соломинки. И это был уже совсем другой аттракцион.

Ударяясь о камни, захлёбываясь, то и дело погружаясь не то в жидкую глину, не то в грязную воду, и вновь выныривая, они неслись вниз, прямо в объятия реки, и Диана держала руку Джи мёртвой хваткой. Разъединись они – и могут разлучиться навсегда. А поверх их голов обойма за обоймой летели, разрывая мрак, шаровые молнии всех цветов радуги, и ударялись во что-то непроницаемое и неприступное, и разлетались веерами искр, и лопались с треском и грохотом. При их свете Диана видела сверкающую полосу бурлящей воды, а над нею – чёрную стену противоположного склона, размытую дрожащей дымкой Стены. Если Стена не поддастся Диане, их либо расплющит, либо они окончательно захлебнутся и утонут. Вода, окружающая со всех четырёх сторон, казалась колючей от разрядов.

- Джи, потерпи, продержись, я… сейчас… сейчас… - твердила мысленно Диана, напрягая последние силы и пытаясь нащупать проход.

Дверь поддалась: Диане помогла энергия тех самых шаровых разрядов, которыми любезно поделился с нею Мир. Теперь вода в ручье вздыбилась и пошла вспять, засасываясь в Проход, точно в пипетку. Самым разумным было отдаться потоку. «Счастливого пути, Джи!» - мысленно крикнула Диана, стараясь, по возможности, держать его в поле своей защиты, чтобы оберечь хотя бы от механических травм. Большего сделать она уже не могла.

Их затянуло в узкий тоннель-ущелье, оказавшийся по совместительству Проходом в следующий Мир. И – выплюнуло обессилевших, оглохших и ослепших, придушенных, нахлебавшихся глинистой воды. Выплюнуло в тишайшее место, на высокую, голубовато-искристую песчаную отмель, слева и справа уходящую в бескрайние камышовые и осоковые заросли. Трава была здесь мягкого синеватого оттенка. Из зарослей выглядывали любопытные и бесстрашные птичьи головы на длинных, радужных шеях, с сиреневыми и пурпурными хохолками.

Вокруг несостоявшихся утопленников неспешно кружилась, постепенно очищаясь и высветляясь, грязная, пенистая вода, в которой отражалось безмятежное фиалковое небо, абсолютно ясное: здесь не было ни грозы, ни ливня, ни ветра – лишь их уходящие отголоски. Песчаная коса вдавалась в мелководье почти до середины разлившейся реки. Держала эту косу полоса мощных деревьев, чем-то напоминающих эвкалипты, чудом заброшенные так близко к речной воде и в несвойственный климат.
А позади них расстилалась обширная заливная луговина, болотистая низменность в чахлых деревцах, изумрудных «ковриках» мхов, сине-фиолетовых кочках и чёрных, стылых бочажках воды. Диана окинула её взглядом – всё было ясно без лишних уточнений: топь.

Мир был по-своему красив. Но сейчас Диане было не до разглядывания нового Мира и печальных раздумий о путешествии по загадочным болотам: нужно было откачивать Джи и обсыхать. А потом - изучать местность, определять ориентиры. И, конечно, попытать счастья в рыбной ловле – рыбы должно быть вокруг видимо-невидимо: эти забавные, сытые болотные птицы, выглядывающие из камышей так внимательно, должны благоденствовать в своём мокром Мире!

А затем – продолжать путь. Никуда не денешься – надо продолжать путь.