Моей любимой Елене Ландер, конкурентно убившей остальные аккаунты " Инстаграма "
Адам Олеарий несмело толкнул щелястую дверь корчмы, откуда на всю округу разносились буйные напевы веселых старцев, подволакивая ногу, играя лицом человека явно контуженного на многочисленных фронтах и демобилизованного по общей недостаточности телесной немощи, прошел к чисто отскобленной дресвой со стеклярусом стойке. Там торчал дылдой сухопарый литвин в вязаном колпаке и при раскидистых усах, тут же напомнивших путешествующему иллюстрации к первому изданию Дон Кишота магистра Сервантеса. Олеарий кашлянул и бросил на стойку тессеру отцов доминиканцев.
- Ты ? - заикаясь спросил литвин, пятясь. - Мы ? Кому ?
Адам нисколько не удивился такой реакции, еще в Любеке, приобретая тессеру у смуглого матроса, бесцельно шлявшегося по берегу, он понимал, что неимоверно рискует, ведь такие именные тессеры выдавались строго ограниченному кругу лиц, существовал рескрипт Имперской канцелярии за подписью самого Рейнхарда Гейдриха, где прямо было предусмотрено, что всяк да опасно ходит, принеся дары. За спиной путешественника раздался приглушенный смешок, и рука Олеария сама скользнула под рясу, нащупывая нож. Сильная рука сжала его плечо, и он был вынужден повернуться. Перед ним стоял, хмельно пошатываясь, невысокий крепыш с уродливым лицом, сплошь усеянным бородавками.
- Да ты, брат, жулик, как я погляжу, - сказал Адаму незнакомец, увлекая его за стол, где дремал высоченный старец в рясе православного монаха, - кажешь тессеры, внушаешь, так сказать. Альбаца знаешь ли ?
- Срал я на всех альбацев, - нашелся Олеарий, усаживая напротив монаха, - мне, Григорий, понятия не позволяют опускаться в говно.
- Он тебя знает, - заметил монах, разливая зелено вино из чуть мятого оловянного кувшина по латунным кубкам, - смотри, донесет.
- Все знают Отрепьева, - пожал плечами Олеарий, отпивая из кубка терпкое вино через трубочку из бизаантина.
- Опытный, сука ! - выругался монах, выплескивая вино из своего и отрепьевского кубков на пол.
- Дык, - улыбнулся Адам, угощая новообретенных приятелей папиросами, - жрать мышьяк по методе Митридата - с ума рехнуться надо. Какой - такой альбац ? - повернулся он к Отрепьеву, бездумно ковырявшему ножку стола спортивной бутсой. - Который ондатр, что ли ?
- Унутрия, - мрачно бросил Отрепьев, вытягивая монаха из - за стола, - гнусная такая унутрия, чисто для нутряного потребления.
- Говно, - вмешался литвин за стойкой, - то ли дело думающая на итальянском красотка.
Адам Олеарий и не спорил с таким ясным и незамутненным взглядом на творимое. Действительно, джинджер, так оно и есть. Кратко, но чотко. Как буженина или барсучий жир, например.