По-бычьи склонив черноволосую голову вбок, глядя перед собой невидящими глазами Жан-Пьер быстрым шагом направился к выходу, по полутемному гулкому и длинному коридору, освещенному лишь пламенем прикрепленных на равном расстоянии друг от друга факелов.
За ним, немного позади, вздыхая и мрачно переглядываясь, шли товарищи Габриэль Сенар и Жером Бланки.
Перед мысленным взором Лафоре мелькали сцены прошлого. Вандейские пустыри, истоптанный лошадиными копытами и солдатскими сапогами грязный снег, подкрашенный яркой рубиновой кровью...изуродованные человеческие тела в синих мундирах республиканцев... большей частью совсем молодые ребята...которых напрасно ждут дома пожилые отцы, матери и невесты...
Лафоре запомнился один мёртвый мальчик-новобранец... худое тело, выгнувшееся от боли дугой и застывшее, присыпанное пушистым предновогодним снегом... бледное искаженное страданием молодое лицо, кровавые ямы на месте глаз... отрубленные кисти рук...
Рядом разрушенный вандейцами посёлок близ Шоле... чёрные руины торчали всюду, как обломки гнилого зуба... рядом с мертвым поселком пруд... под тонким льдом были отчетливо видны груды тёмных человеческих тел...
В тяжелых мучительных кошмарах эти сцены возвращались к нему во сне и не раз... И кто автор этой бойни? Люди с нашивками, изображающими "Сердце Христово"...
Вот они,.. наши носители "традиционных ценностей" и высокодуховные христиане... называющие нас, революционеров "нежитью" и "детьми Тьмы"...
Впрочем, их священники объясняют своей темной полудикой пастве, что убивать нас не грех, а скорее подвиг... Своим тупым фанатизмом они сильно напоминали магометан, режущих "неверных"... эти тоже верят, что чем больше убьют республиканцев, тем вернее попадут в Рай... Тем удивительнее на фоне этих инквизиторов отец Этьен...
В мрачном и сером тюремном дворе, около старого устало журчащего фонтана, их терпеливо ждал Анри Марэ. Казалось, он был чем-то огорчен или озабочен, фригийский колпак патриота молодой человек держал в руке...
- Полчаса назад арестован один молодой аристократ, как его... черт... ах да... Жюльен Луи д, Орсанваль... он явился в особняк де Карфадека, не подозревая, что дом под наблюдением, а сам Карфадек задержан нами...
- Интересно... Уже допросили этого "бывшего"? Кто он и зачем явился? - весь во власти тяжелых воспоминаний, Лафоре обратился к санкюлоту отрывисто и резко.
Жан-Пьер сразу заметил, что Марэ, обычно не отличавшийся тонкой деликатностью, тут вдруг отчего-то смутился и старается не встречаться с ним взглядом:
- Что происходит, Анри, что не так? Что он из себя представляет, мне есть о чем с ним говорить? Важная птица или так, обычный титулованный паразит?... Если нет в нем ничего особенного , отправляйте его сюда, в Ла-Форс...а впрочем, куда хотите, трибунал разберется...
- Гражданин Лафоре... - Марэ взглянул на Жан-Пьера как-то грустно и сочувственно - сам Карфадек заявил... что он... жених его дочери...
Подошедшие ближе Сенар и Бланки так и не поняли, что произошло, а Марэ угрюмо молчал, не желая ничего пояснять.
Механическим движением, как автомат Вокансона, Лафоре развернулся на каблуках, надел шляпу и не оглядываясь на недоумевающих товарищей зашагал по тротуару, вдоль дома, пока не растворился в вечернем туманном полумраке, как призрак...