Вспомнилась сцена из гоголевского "Ревизора". Там центральный персонаж в порядке "езды по ушам" семье градоначальника хвастается, что написал роман "Юрий Милославский". На замечание о том, что вроде как авторство этого произведения принадлежит Загоскину, прохиндей не растерялся: мол, "есть другой "Юрий Милославский", так тот уж мой!"
Конечно же, на самом деле другого "Юрия Милославского" свет не увидел, а вот Дмитрия (или Димитрия) Самозванца своим, без ложной скромности, могут назвать назвать многие авторы: и А.П. Сумароков, и А.Н. Островский, и Ф. Шиллер, и др. Весьма колоритный образ авантюриста представлен А С. Пушкиным в поэме "Борис Годунов". В перечне авторов, воплотивших образ Самозванца, прочное место занимает известный литератор первой половины 19 века Фаддей Венедиктович Булгарин. Именно о его романе "Димитрий Самозванец" и пойдет речь. Книга впервые вышла в 1830 г. и до революции иногда переиздавалась. В основу данного очерка был положен текст по изданию 1994 г., когда творчество Булгарина стало выходить из долгого забвения, продиктованного идеологической политикой советской эпохи.
Интерес историков, драматургов и романистов к названному царю Дмитрия Ивановича неудивителен: эта личность является одной из самых загадочных в мировой истории. Шутка ли, без малого год автократичной и религиозной Россией правил непонятно кто, имея при этом все атрибуты царской власти и, что немаловажно, обладая высокой степени харизмой.
В предисловии к первому изданию Булгарин заявил о несогласии с наиболее популярной версией, согласно которой Самозванцем был беглый монах-расстрига Григорий Отрепьев. В качестве авторитетного мнения он использовал взгляд на проблему, представленный в "Краткой российской церковной истории" митрополита Платона (Левшина), согласно которому "сей первый самозванец не был и Гришка Отрепьев, дворянина галицкого сын, но некто подставной, от некоторых хитрых злодеев выдуманный и подставленный, чужестранный или россиянин, или, может быть, и самый Гришка Отрепьев... но давно к тому от злоумышленников приготовленный и обработанный, а не тот, какого наши летописцы выдают; или и тот, но не таким образом все сие дело происходило, как они описывают, утверждая свое описание только на одних наружных и открывшихся обстоятельствах и не проницая во глубину сего злохитрого и огромного замысла" (цит. по тексту Ф. Булгарина). Нельзя отказать такому подходу в объективности и взвешенности.
Произведение Булгарина выражено в духе классического исторического романа. Надо отдать должное автору, что он вполне ответственно подошёл к созданию драматического сюжета на реальном историческом материале. Вымысел и фантазии он старался использовались лишь там, где история история оставляет для этого пространство. Более того, текст романа сопровождается многочисленными примечаниями и ссылками на источники. В романе очень колоритно представлены жизнь и быт в начале 17 века в различных слоях как русского, так и польского общества. Особенно автор преуспел в смаковании содержимого царских, королевских, боярских и панских столов. Можно также считать удачным изображение "массовок": построенные автором диалоги случайных лиц весьма убедительно передают общественные настроения.
С подачи А.С. Пушкина принято считать, что Булгарин украл идею из его "Бориса Годунова", имея возможность ознакомиться с рукописью в жандармерии, агентом которой он состоял, согласно общему мнению. Но любой, ознакомившийся с этими двумя произведениями, вряд ли найдет какие-либо параллели и заимствования. Единственное, что тут можно отметить, так это концовку в виде безмолвствования народа. Драма Пушкина заканчивается тем, что народ безмолвствует после объявления о гибели Годуновых и скорой встрече нового, якобы законного, царя. У Булгарина народ безмолвствует, после объявления спустя год о расправе над этим же "законным" царем. Причем в последнем случае это выглядит более правдоподобно. Если в июне 1605 года народ ликовал, все ждали и с радостью встречали названного царя Дмитрия Ивановича, и до Годуновых уже никому не было дела, то в мае 1606 г. ситуация была несколько иная: народ был в шоке от того, что долгожданный добрый царь... и вдруг - расстрига, еретик, чернокнижник и т.п.
Тем не менее, элементы излишней фантазии, искажающей исторические факты у Булгарина присутствуют. Например, нам представлен в виде старца-отшельника не кто иной - сам князь Андрей Михайлович Курбский, которого уже лет как двадцать не было на этом свете... В другой раз Булгарин передержал по времени Ксению Годунову в наложницах у царя-Самозванца, отправив ее в монастырь не до приезда в Москву царской невесты Марины Мнишек, а после, дав возможность им встретиться и даже откровенно пообщаться. Но по сравнению с иными фэнтези, которые особенно в наше время допускаются по отношению к историческим событиям, это можно считать детскими шалостями.
Действие романа происходит в хронологических границах с 1600 по 1606 гг. Это период активных действий Самозванца на пути к царствованию в Москве, а также само царствование вплоть до падения. Перед нами предстают живописные и насыщенные картины: Москва как в царских палатах, так и в кабаках и на торговых площадях, Киев, польские города, предместья и замки. Нам дана возможность побывать в банде Хлопко Косолапа в лесной приграничной глуши, в Запорожском казачьем стане на Хортице, в переправе по днепровским порогам, разбойном набеге запорожцев на турецкие владения.
Мы так до конца и не сможем для себя прояснить, кем на самом деле был булгаринский Самозванец. Одно очевидно: он изощренный оборотень, манипулятор и, в определенных обстоятельствах, хладнокровный убийца. Активно использует тех, кто нужен, а потом бросает или предает. Иными словами, его манеры и поведение характерны для преступника и авантюриста, но никак не для царевича. Изначально он появляется в Москве в составе дипломатической миссии польского канцлера Льва Сапеги. Молодой бедный шляхтич-сирота Иваницкий, состоящий на службе в качестве писаря. При этом нам четко дано понять, что в юные годы он жил в Речи Посполитой, обучался в иезуитской школе и на определенном этапе "вписался" в иезуитский проект по фактическому уничтожению Русского государства.
На первом этапе иезуитского проекта требовалось расшатать и обрушить царскую власть Бориса Годунова. В качестве лейтмотива было решено реанимировать уже порядком подзабытую русским обществом историю десятилетней давности, связанную с загадочной гибелью отрока-царевича Дмитрия в Угличе. Посадив на московский трон своего человека под именем Дмитрия Ивановича, последнего сына царя Ивана Грозного, якобы спасённого в Угличе от неминуемой гибели, иезуиты рассчитывали передать под духовную власть Римского паты русские земли, королевский двор Речи Посполитой стремился расширить свои пределы, а вольная польско-литовская шляхта - банально поживиться всем, что удастся урвать в этом разрушительном хаосе.
Иваницкий в Москве ведёт двойную жизнь: периодически, заручившись прикрытием товарища по службе, покидает расположение польской миссии, надевает находящееся в тайнике монашеское облачение и растворяется среди московского люда. Посредством искусных приемов ему удается будоражить умы и всячески готовить почву для социального взрыва. Он появляется как тень в разных людных местах, вбрасывает горсть монет, возглашает типа "Царевич Дмитрий жив!" и исчезает, пока ещё никто не опомнился.
В некоторых случаях Иваницкий представляется монахом Чудова монастыря Григорием Отрепьевым, посланником от законного царевича. (Назваться царевичем ему суждено будет позже). При этом нам до конца так и не становится понятным, где же настоящий Григорий Отрепьев, муромского-галичский уроженец, иеродиакон Чудова монастыря, который, при всех странностях, оставил заметный след в истории. Получается, что Самозванцем является либо Отрепьев, оказавшийся в юном возрасте в польско-литовской среде и крепко усвоивший ее манеры и образ жизни, порядком подзабыв русские обычаи, либо реальный шляхтич, взявший имя Отрепьева, с которым, в свою очередь, сделали что-то нехорошее. Во всяком случае, многочисленные донесения о шатающемся по Москве монахе под именем Григорий Отрепьев стали веским основанием для царской и церковной властей отождествить Самозванца именно с этой персоной с целью обличения и анафемствования.
У Самозванца уже есть сообщники, вхожие в дома известных бояр. Используя налаженные связи, он умудряется проникнуть не только к полу опальным и оппозиционно настроенным по отношению к Борису Годунову боярам, но и прямо в царские палаты под видом целителя, весьма смутить царевну Ксению Борисовну и даже иметь беседу с самим царем, своим главным врагом. Этими сообщниками по будоражению умов являются монахи Чудова монастыря Варлаам Яцкий, Мисаил Повадин и... Леонид. Если первые двое оставили след в истории пусть не как сообщники, но как спутники Самозванца по пути из Москвы в Литву, то монах Леонид также является загадочной личностью в истории. В некоторых источниках он лишь едва упоминается как подставное лицо, находящееся в Польше и Литве при Самозванце и называющее себя Григорием Отрепьевым, чтобы отвести у западной общественности сомнения в том, что обличаемый Москвой Самозванец является настоящим царевичем.
Булгарин создаёт полноценный образ и историю монаха Леонида, сделав его уроженцем Великого Новгорода и придумав фамилию - Криницын. Вопреки содержанию опубликованного уже после свержения Самозванца "извета" Варлаама, монах Леонид является четвертым спутником авантюриста при бегстве в Литву (наряду с самим Варлаамом и Мисаилом). Тут автора сложно упрекнуть в излишнем сочинительстве, т.к. этот "извет" хоть и признан подлинным, но большой вопрос, при каких обстоятельствах и под чью диктовку он был написан.
Тем не менее, на полноценное художественное произведение роман Булгарина, увы, не тянет. До уровня исторических романов В. Скотта, А. Дюма и В. Гюго тут ещё очень далеко. Бесспорным достоинством любого художественного произведение является определенный смысл, вкладываемый в каждого участника действия, пусть даже какой-либо эпизодической прислуги. Это делает произведение системой, посредством которой автор передает читателю свой замысел, идею и т.п. Если какому-либо действующему лицу автор не в силах создать образ, то и незачем его использовать. Текст булгаринского "Дмитрия Самозванца" в некоторых местах напоминает не роман, а исторический трактат со статистическим изложением материала, т.е. налицо определенный жанровый гибрид.
Создав ряд полноценных образов (к уже отмеченным можно добавить царя Бориса Годунова и членов его семьи), автор проигнорировал раскрытие характеров некоторых других действующих лиц, которые выполняют лишь роль статистов. К примеру, было бы интересно увидеть авторскую трактовку боярина и будущего царя Василия Ивановича Шуйского, обосновывающую его всяческие лавирования и политическую непоследовательность. В романе также часто фигурирует воевода Петр Басманов. Можно понять, почему, будучи в фаворе у Годуновых, он их предал и стал приближенным царя-Самозванца. Но вот почему он, такой умный, знающий о заговоре, неоднократно предупреждающий о нем своего царя и в ответ натыкающийся на легкомыслие и непонимание, остаётся служить последнему до конца и погибает вместе с ним? Какой мотив им движет? Откуда такая иррациональная преданность у человека, склонного к предательству?
Но самое большое непонимание заложено в образе непосредственно Самозванца. Почему он, будучи посажен на царство, вдруг стал таким беспечным, самонадеянным и хвастливым? Куда подевались все те качества, которые он проявил на пути к власти: хладнокровие, изощренный ум, изворотливость, подозрительность, наконец, жестокость? Всё выглядит так, как будто претендент на престол и названный царь совсем разные по характеру и темпераменту люди! Взять, к примеру, историю с уличенным в заговоре Шуйским: снял буквально с нависшего над головой топора, отправил в ссылку, затем вернул и приблизил ещё сильней, чем раньше, чтобы от его руки и погибнуть. История ставит подобный вопрос, но художник-романист таки должен дать свою версию ответа! Очевидно, что пребывание у власти вносит свои коррективы в характер и поведение вчерашних претендентов, но чтобы личность деградировала до такой степени... И совсем не верится в то, что вчерашний Иваницкий способен оказаться в жалком положении, будучи "припертым к стенке" тремя имеющими к нему отношение женщинами: Мариной Мнишек, Ксенией Годуновой и... Калерией.
О последней также следует сказать несколько слов. Образ этой женщины является полностью вымышленным. Киевлянка, сестра монаха Леонида по линии приемных родителей, с которой Самозванец проводил много времени, пока не перешел к следующему этапу своего авантюрного пути. Прельщенная ложными надеждами, она стала ему обузой и помехой, потому была сброшена с лодки, но выжила: типа рыбаки спасли. И с тех пор эта Калерия следовала за Самозванцем по пятам как тень, стараясь его обличить где только можно. Её образ в романе представляется совершенно бессмысленным, как будто болтающимся. Этакий знак неминуемого возмездия Самозванцу, который на поверку оказался очень мнительным (а-ля недавний Борис Годунов!). Ее участие в событиях трагической развязки Самозванца выглядит даже немного смешно.
Исторический факт. Когда мятежные бояре и дворяне преследовали Лжедмитрия в отстроенных им царских палатах, то стрелецкий караул взял его под защиту. Вот-вот событие станет раскручиваться в обратную сторону, но стрельцы таки предпочли разойтись после угроз расправы с их семьями, удаленными заложниками. И как вы думаете, кто подсказал растерявшимся было мятежникам эту идею. Конечно же, откуда ни возьмись появившаяся Калерия. Ведь без неё бы тут ну никак!..
Такое ощущение, что Булгарину не хватило художественной фантазии на все исторические сюжеты, связанные с миссией Дмитрия Самозванца. Читая книгу и глядя на оставшийся небольшой объём страниц, невольно думаешь, мол, уже скоро конец, а Самозванец ещё в Кремль не въехал, а ведь ему ещё почти год царствовать... Предстоят ведь ещё такие грандиозные "спектакли", как несостоявшаяся казнь Василия Шуйского, трогательная встреча Самозванца с матерью настоящего царевича, наконец, торжественная встреча в Москве царской невесты Марины Мнишек. Увы этот, пожалуй, самый интересный период в деятельности Самозванца оказался скомканным. А ведь была еще какая-то политика, попытки реформ и пр.
Для освещения этого скомканного периода автор "привозит" в Москву на несколько дней Ростовского митрополита Филарета (отца будущего царя Михаила Романова), ранее наказанного Годуновым и возвышенного Самозванцем, которому боярин Куракин и поведал о почти годичном царствовании названного Дмитрия: мол, повсюду разврат, поляки хозяйничают, насаждается латинство, казна растрачена - и всё на царские развлечения... Да и непонятно, что за царь... поговаривают, мол, расстрига... А вскоре и последовала трагическая для Самозванца развязка. Получается, что творческий потенциал автора данного произведения был реализован до определенного момента - воцарения Самозванца, - а потом автор как будто отрезал: хорош, мол... дальше изложу по учебнику! Действительно, ход событий накануне и в день поднятого Шуйским мятежа прописан во многих исторических трактатах. К сожалению, Булгарин не смог или не захотел сюжетно обыграть крах глобальной политической авантюры.
В целом, произведение "Димитрий Самозванец" неплохое, но далеко не шедевр. Читается легко, увлекательно. Тем, кто интересуется событиями Смуты начала 17 века, даёт возможность понять и прочувствовать дух времени. С исторической точки зрения ряд моментов являются спорными, но вполне допустимыми с точки зрения художественного творчества. Отмеченные недостатки лишают как отдельные образы, так и роман в целом, цельности восприятия, что в определенной мере понижает его художественное достоинство.