Если взглянуть на историю строительства СССР незамутненным глазом, можно сказать, что вся история нашего государства пронизана борьбой добра и зла. Пришедшие к власти в стране большевики во главе с Лениным, могли опираться на совершенно небольшую прослойку людей, знакомых с учением Маркса-Энгельса, а в основном это были малограмотные рабочие, которых увлекли речи о светлом будущем коммунизма, и этому влиянию подверглась относительно небольшая часть крестьянства. Когда шла Гражданская война, о партстроительстве после неё не думали, надо было победить врага из недобитых прихвостней капиталистов и помещиков.
Но закончилась Гражданская война, надо было приходить к мирной жизни в разрушенной до основания Первой мировой и Гражданской войнами, а как это делать, никто не знал. Учение Маркса говорило о том, как захватить власть, а что с ней дальше делать, никто не знал. Поэтому и были шарахания в государственной политике от военного коммунизма до новой экономической политики (НЭПа). А страна была огромной, с малограмотным населением, и чтобы донести до людей идеи большевиков, требовались проповедники этих идей, коммунисты, на которых и опиралась власть в Москве.
Но кто были эти люди? Вчерашние работяги на заводах, которых малость чему-то научили, и отправили поднимать народ на трудовые свершения. И среди них было много тех, кто в годы Гражданской войны сумел заработать какой-то авторитет, вот их и ставили на руководящие должности в партийные органы, которые, кстати, не упоминаются как руководящие ни в одной Конституции, кроме последней, 1977 года. По сути дела, это были самозванцы, но так уж сложилось, что это были самозванцы с организаторской жилкой, с харизмой. И за ними пошли. А иногда за ними погнали и силой.
Но слаб человек. Одним из самых отвратительных его качеств является зависть. И эта зависть много бед принесла в любых обществах, от рабовладельческих до социалистических.
Говорят, что власть развращает любого человека. Другие резонно отмечают, что человек скорее всего уже был развращён, если он начинает повышать собственное благосостояние в ущерб остальным, чуть только дорвавшись до власти.
Деяния главных героев сегодняшнего рассказа, на мой взгляд, не столь интересны сами по себе. Ей-богу, где и когда не воровали в особо крупных размерах и не создавали культы региональных чиновников? Однако они интересны в контексте обсуждения тех проблем, с которыми столкнулось советское государство в ходе построения социализма практически с момента своего основания.
А ведь здесь есть, что обсудить: мы развенчаем миф об отсутствии крупных коррупционных махинаций при Сталине, узнаем, как простой работяга и герой войны может быстро превратиться в царька-коррупционера, как (не) работала советская демократия и почему советская социалка могла не только сглаживать, но и увеличивать неравенство. Ну и конечно же, разберемся, почему дело Кабакова было лишь одним из многих периодически повторяющихся случаев и чем на самом деле были репрессии 1937 года. Короче говоря, будет весело.
Предъистория: коммунистический аскетизм
Некоторые наиболее радикальные товарищи из числа левых и сегодня утверждают, что с расхождением интересов чиновников и простого народа можно бороться ограничением привлекательности деятельности политиков. Ну знаете, если заседающий в парламенте депутат, которого выбрали люди с родного предприятия, будет мало чего получать на этой должности, то ему придётся продолжать свою профессиональную деятельность на заводе среди других работяг. Подобная точка зрения часто отсылает к советскому партмаксимуму, принятому в 1921 году, который установил, что зарплата ответственных работников (руководителей из числа партийцев) не должна превышать 150% от уровня средней зарплаты в подконтрольных им учреждениях и предприятиях.
План надёжный, как швейцарские часы, если бы не одно «но»: зачем кому-то вообще брать на себя дополнительную ответственность, если она не подкреплена соответствующими стимулами? Количество часов в сутках ограничено, а люди склонны взваливать на себя дополнительную энергозатратную работу при условии очень хорошей компенсации. В 20-е годы многие партийные деятели искренне работали на износ, не только и не столько из-за идеологических наставлений большевиков, сколько из-за кадрового голода. Лояльных чиновников с опытом крайне не хватало, так что им приходилось отдуваться за всех, а ведь многие из них перенесли стрессовые года мировой и гражданской войны. Изнуряющая работа косила аппаратчиков не по десятилетиям, а по годам:
Анализируя архивные документы о материальном положении коммунистов и представителей других социальных групп советского общества 20-х гг., можно сказать, что рядовые коммунисты ничем не отличались по оплате труда от рабочих и служащих соответствующей должности и квалификации. Однако, как уже отмечалось, коммунисты несли массу общественных нагрузок, и, следовательно, были лишены свободного времени и не могли зарабатывать дополнительно. Это приводило к тому, что их материальное положение было гораздо хуже, чем у беспартийных. Под влиянием экономических условий второй половины 20-х гг., когда в городах процветала нэповская торговля и рыночные отношения, члены партии оказались заложниками "коммунистической аскезы", которая навязывалась им принудительно, как бы по определению.
В середине 20-х годов на фоне внедрения НЭПа среди коммунистов прокатилась волна самоубийств. Часто в причинах фигурируют переутомление, материальная нужда, разочарование в жизни, болезни и пьянство.
В те благолепные времена руководящая должность была настоящей каторгой для партийцев, причём чем более высокую должность они занимали, тем неблагодарнее была их работа.
«…Однако в своих обобщениях комиссия Алтайского губкома пошла дальше. Она распределила наиболее распространённые заболевания в зависимости от уровня партийной и советской работы. В результате стала очевидной главная закономерность — с повышением уровня работы возрастала доля больных по трём группам наиболее распространенных заболеваний. Так, например, неврастенией и прочими нервными заболеваниями болели: среди работников губмасштаба - 82,2%, уездного - 76,6%, среди прочих - 58%. По туберкулезу показатели распределялись соответственно как 72,3%, 66,1% и 46%.»
Врач И.В.Григорьев отметил также специфику выявленных нервных заболеваний: «Мне не пришлось зарегистрировать, - писал он, - ни одного случая застарелой (хронической) неврастении; наоборот, все неврастеники, прошедшие передо мной, есть носители свежих, молодых форм неврастении различной силы и характера, появившихся вследствие реактивного перенапряжения нервно-психической сферы и выражающие собой непосредственный результат влияний революционной работы и связанных с нею биопсихологических мытарств».
Врач Ветроградов писал, что «вечернее время занято у красноармейцев в Ленуголках. Клубная работа заканчивается иногда в 12 часов. У командного состава рабочее время превышает всякую физиологическую норму... В общем счёте нагрузка командного состава выражалась 14-15 часов ежедневно». В этой ситуации, естественно, возникали семейные неурядицы, не было времени на сон, отдых и тем более на чтение».
Со временем власти стали понимать, что продолжаться так больше не может. Привлекательность партийной работы быстро теряла престиж, а немногие стойкие люди столь же быстро изнашивались, становясь психическими калеками. Увы, но политическая и партийно-бюрократическая деятельность не стала, да и не может стать общественно полезным хобби простого человека в свободное от работы время. Партработник — это полноценная самостоятельная профессия, которая должна хорошо оплачиваться.
Именно поэтому в конце 20-х годов начался обратный процесс: партмаксимум был отменён, а чиновникам отныне предоставлялись разные формы «спецобслуживания» — медицинского, продовольственного, материального, жилищного и тому подобное. Это было не только и не столько «сталинской диктаторской прихотью», сколько продиктовано объективными причинами.
Империя товарища Кабакова: император и его сатрапы
К сожалению, не понос, так золотуха, как говорят в народе. По мере восстановления чиновничьих привилегий уже скоро центральным властям пришлось столкнуться с местечковыми царьками, которые саботировали приказы высшего руководства и использовали свою власть для создания региональных «империй» в интересах себя любимых. Именно такую империю создал главный герой нашей сегодняшней истории — Иван Дмитриевич Кабаков, глава Уральской, а затем Свердловской области.
Ирония ситуации заключалась в том, что Уральский регион был одним из центров индустриализации. Свидетельство тому — объём средств, который планировали выделить власти на строительство промышленной базы в регионе в первые пятилетки. Речь шла о миллиардах рублей. Неплохая кормушка, не правда ли? Точно так же рассуждал и главный герой, который разгулялся на широкую ногу. Но обо всём по порядку.
Биография этого человека была если не безупречна для коммуниста, то, по крайней мере, впечатляющей. Родился в 1891 году, далеко от Урала в деревне Княж-Павлово Нижегородской губернии. В 1913 году устроился слесарем на Сормовский завод в Нижнем Новгороде. Простой рабочий Иван город Новгород вступил в РСДРП в 1912 году. Партийная работа и революционные события вознесли его на вершину. После февральской революции 1917 года — член Сормовского совета рабочих депутатов, в 1918 году — председатель Семёновского уездкома РКП(б) и председатель исполнительного комитета Семёновского уездного совета Нижегородской губернии. С октября 1918 года — политработник в РККА, принимал участие в обороне Воронежа, командуя отрядом.
В 1921 году работал председателем комиссии по делам кадрового состава партии в Башкирской АССР, год спустя назначен ответственным секретарём Ярославского губкома, в 1924 году занимал аналогичную должность в Тульском губкоме, причём дослужился до неё всего за полгода. И вот, в 1928 году его переводят на Урал, прямиком в Свердловск, на должность главы Уральского облисполкома, а год спустя он стал первым секретарём обкома ВКП(б). Таким образом, человек сосредоточил на себе не только чисто административную, но и партийную власть в регионе, став этаким губернатором на максималках.
Быстрый карьерный рост Кабакова ни капли не удивителен. Выше мы упоминали фактор кадрового голода опытных управленцев. «Политический капитал», который обрёл Иван Дмитриевич в 20-е годы, серьёзно пригодился в будущем. Он стал «партийным губернатором» области, чья площадь составляла добрых 1 804 100 км;. Это больше площадей Германии, Франции, Англии и Италии вместе взятых. В 1934 году её разделили на три области — Свердловскую с центром в Свердловске, Челябинскую с центром в Челябинске и Обско-Иртышскую с центром в Тюмени, но Кабаков не унывал. После разделения за ним сохранился пост главы Свердловского областного комитета ВКП(б), да и он уже успел наладить нужные связи в теперь уже бывших «вотчинах».
«Кадры решают все!»
Свой сакраментальный лозунг Сталин впервые озвучил на выпуске академиков Красной армии в 1935 году и дополнительно напомнил о нём в 1937 не для того, чтобы просто занять эфирное время. Для скорейшей индустриализации требовались опытные, хорошо разбирающиеся в тонкостях организационной работы люди. К 1937 году Иосиф Виссарионович также был недоволен кумовством, процветавшим во многих регионах страны: «Я его [Левона Мирзояна] несколько раз предупреждал: не таскай за собой своих приятелей ни из Азербайджана, ни с Урала, а выдвигай людей в Казахстане, не отгораживайся от местных людей в Казахстане, потому что – что значит таскать за собой целую группу приятелей, дружков из Азербайджана, которые коренным образом не связаны с Казахстаном? Что значит таскать за собой целую группу приятелей с Урала, которые также коренным образом не связаны с Казахстаном? Это значит, что ты получил некоторую независимость от местных организаций и, если хотите, некоторую независимость от ЦК. У него своя группа, у меня своя группа, они мне лично преданы» .
***
Следом Сталин за подбор «лично преданных людей» раскритиковал первого секретаря Ярославского обкома ВКП(б) А.Р. Вайнова и покойного члена Политбюро ЦК ВКП(б) Г.К. Орджоникидзе. «Так подбирать людей не годится», – наставлял Сталин. И в заключение предупредил: «Этот метод подбора небольшевистский, я бы сказал, антипартийный метод подбора людей, с этим методом товарищи должны покончить, пока не поздно».
Товарищ Кабаков присутствовал на этом заседании и, разумеется, горячо поддержал Сталина, проголосовав за резолюцию пленума обеими руками. Но как складывалась ситуация в его области на самом деле.
За свою карьеру Кабаков обрёл немало полезных связей. Верных ему людей он тащил за собой в область. Например, в кресло второго секретаря горкома Свердловска он усадил своего заместителя со времён работы в Туле Михаила Васильевича Кузнецова. Кабаков затребовал Кузнецова на Урал в 1933 году, когда тот учился в Москве на втором курсе Историко-партийного института красной профессуры, назначил его первым секретарём горкома в Нижнем Тагиле и сразу ввёл в состав кандидатов в члены бюро обкома. Несмотря на отсутствие видимых успехов, два года спустя его перевели в Свердловск первым секретарём горкома партии. За плечами этого человека была деревенская школа, неоконченные курсы по подготовке в вузы, бухгалтерские курсы и один курс вышеупомянутой красной профессуры. Это был чистой воды бюрократ, не имеющий технического образования или записи в личном деле об эффективном хозяйственном управлении. Зато он был чрезвычайно предан Кабакову и назначал подчинённых только с его согласия.
Например, в 1934 он поставил руководить отделом культурно-пропагандистской работы горкома Леонида Пальцева, а три года спустя сам Кабаков назначил его руководителем всего горкома. Таким образом, один из крупнейших индустриальных центров Урала возглавил чиновник тридцати лет от роду, чей производственный стаж составлял год и 8 месяцев работы рассыльным и чернорабочим на Тульском оружейном и подручным слесаря на Тульской самоварной фабрике.
Благодаря Кабакову также вознёсся и Максим Федорович Коссов, ещё один туляк, которого тот притащил за собой. В Туле на конец 20-х он дослужился до незначительного поста председателя райкома союза металлистов, но всё переменилось уже в Свердловске. В 1932 году он получил в полноправное членство в партийном обкоме. Всё, что знал Коссов о фабриках, он подчерпнул из работы сторожем и чернорабочим на Тульском оружейном заводе. Его образование составляло два года начального земского училища в деревне и шестимесячные вечерние административно-хозяйственные курсы при Тульском коммунистическом университете.
«Несоответствие кабаковского протеже занимаемой должности было столь очевидным, что этот факт вынуждено было признать даже обкомовское начальство. В составленной приблизительно в конце 1935-го – начале 1936 года характеристике указывалось на низкий уровень образования партфункционера: «Крупным недостатком тов. Коссова является недостаточная для руководителя общая и политическая грамотность, вследствие чего тов. Коссов нуждается в переподготовке». Но тут же, чтобы сохранить его на занимаемой должности, сделали небольшую приписку: «Тов. Коссова можно использовать секретарём самостоятельного крупного района».
На Урале формировалась настоящая организованная преступная группировка в лице Кабакова и его ставленников. Очевидно, подчинённые Ивана Дмитриевича копировали стратегию подбора кадров своего хозяина.
На момент разгрома данного балагана в 1937 году практически вся партийная структура Уральской и затем Свердловской области была пронизана непотизмом и коррупцией. Напомню, что это был один из основных индустриальных районов страны. Ирония состояла в том, что в условиях форсированной индустриализации большие надежды возлагались на местные власти, которые должны были честно и беспристрастно выполнять приказы центральных властей с учётом региональной специфики.
Культ личности
Кабаков не отличался скромностью. В его руках находилась вся вертикаль власти в регионе. В этих условиях всякие партийные обсуждения проводились лишь для галочки, последнее слово всегда оставалось за ним. Ожидаемо, что когда после «антикабаковского» пленума 1937 года запахло жареным, уже бывшие соратники открыто свидетельствовали против него:
«…Никакого коллегиального решения вопросов в обкоме партии, по-моему, не было, а все вопросы решал Кабаков, – делился своими впечатлениями о заседаниях бюро обкома секретарь Новолялинского райкома П.М. Щербаков, – и, как правило, если не было проекта [постановления] по какому-либо вопросу, [то] Кабаков диктует стенографистке, она записывает, и [постановление] принимают. Даже не спрашивали нередко у членов бюро, как они, согласны с этим или не согласны? – решение принималось». «Раз Кабаков сказал, значит нечего подвергать сомнению его указания», – делился своим восприятием директив областного «вождя» исполняющий обязанности председателя облисполкома Г.П. Плинокос. На заседаниях бюро обкома «…никто не говорит, Кабаков начинает, Кабаков кончает», – подтверждал член бюро обкома, начальник управления железной дороги имени Кагановича В.П. Шахгильдян.
***
«Если приходил Кабаков на бюро горкома, – рассказывал исполняющий обязанности второго секретаря Свердловского горкома И.А. Кормилов, – он, как глыба, подавлял всех. Все безмолвствовали, все боялись слово сказать. Он диктует, он пишет, он формулирует решения, без всяких голосований, и даже не спрашивают мнения». «…Культ Кабакова был поднят высоко, и к этой святыне боялись прикоснуться, грешно и невозможно, – говорил заведующий промышленно-транспортным отделом горкома В.Н. Тепляков, которого самого там же назовут псом Кузнецова и Кабакова.
Господство Кабакова проявлялось не только на партийных обсуждениях. Себя он позиционировал как первого человека в регионе, на котором держалась едва ли не вся страна. Самого Кабакова называли не иначе как «вождём уральских большевиков», а именем его соратника, Георгия Георгиевич Яна (секретарь горкома г. Молотов (ныне Пермь)) уже через два года на посту назвали кинотеатр в центре города, а также устраивали пышные демонстрации с оркестрами в его честь, невзирая на абсолютную профнепригодность и ухудшение экономических показателей вверенного района.
Присвоение имён происходило просто и банально: от секретарей горкомов поступает приказ присвоить учреждению имя партийного деятеля. Его руководитель, делая невероятные финты ушами, развивает теорию о том, какой большой вклад сделал Иван Дмитриевич Кабаков в сельское хозяйство/индустриализацию/ещё не возникшую космическую отрасль/ после чего и происходит переименование под давлением «неоспоримых фактов.
Мероприятия восхваления местечковых царей по старой доброй традиции происходили в добровольно-принудительном порядке. В хвалебных речах соревнующихся в лизоблюдстве чиновников можно увидеть тот образ, который создавал себе Иван Дмитриевич Кабаков и его приближённые.
«Лучшие ударники передовых заводов комбината и краснознамёнцы поручили нам передать особый, горячий пролетарский привет руководителю уральских большевиков Ивану Дмитриевичу Кабакову».
***
«Я думаю, товарищи, что мы на своей двенадцатой партконференции, подводя итоги проделанной работы, не можем не остановиться на огромной роли Уральского областного комитета во главе с лучшим ленинцем, с лучшим большевиком товарищем Кабаковым», – открывал прения на конференции первый секретарь Свердловского горкома ВКП(б) Фриц Иванович Карклин.
Разумеется, в Кремле не могли смотреть на расцвет регионального культа личности сквозь пальцы. Некоторые резонно отметят, что центральная власть сама формировала аналогичный культ. Однако то, что позволено Юпитеру, не дозволено быку. Сталинская диктатура хотя и была диктатурой, но «диктатурой развития». Региональные чиновники должны были выступать скромными служащими и выполнять непростую экономическую программу со знанием дела, а не создавать свои удельные княжества. Центральному руководству были прекрасно известны случаи подобных восхвалений. Сталин ещё в 1935 году отмечал: «Товарищи! Нельзя отрицать, что за последнее время мы имели большие успехи как в области строительства, так и в области управления. В связи с этим слишком много говорят у нас о заслугах руководителей, о заслугах вождей. Им приписывают все, почти все наши достижения. Это, конечно, неверно и неправильно. Дело не только в вождях».
«Уральский вождь» гласу из Кремля не внимал. И продолжал презентовать себя так, как подобало местному «вождю». Не во всех властных кабинетах в Свердловской области можно было встретить портреты членов Политбюро ЦК ВКП(б), а вот портреты Кабакова висели повсюду в обязательном порядке. На различных мероприятиях Кабакова всегда окружала охрана, на торжественных ужинах все поднимали бокалы за здоровье Ивана Дмитриевича, а на демонстрациях его портрет несли в первых рядах.
Итоги
Иван Кабаков собрал вокруг себя преданных бюрократов, которые едва ли разбирались в развитии индустриального комплекса на Урале. Зато преданности своему «уральскому хозяину», а также гонора этим людям было не занимать. Многие из них воспринимали своё положение как должное, ревностно защищая его от любых нападок со стороны.
С начала строительства тагильских гигантов и до конца «эпохи Кабакова» у партийного руля Тагила сменилось несколько руководителей: П.И. Тиунов (1930–1933 годы), М.В. Кузнецов (1933–1935 годы), Ш.С. Окуджава (1935– 1937 годы), Л.Н. Пальцев и Г.С. Богачёв (оба – по нескольку месяцев в 1937 году). Всех этих руководителей объединяло наличие лишь начального общего образования, специальное было не у всех и только партийное, все они имели опыт партийно-пропагандистской и организационно-партийной работы, некоторые работали в комсомоле. На заводах, если и работали, то в юные годы и на рабочих местах, к тому же весьма непродолжительное время по сравнению с работой партийной. Ни инженеров и техников, ни опытных хозяйственников среди тагильских наместников Кабакова не было.
***
«Я [Г.Г. Ян] несколько дней сижу заведующим промышленно-транспортным отделом. Ко мне приходят секретари и исключительно разговаривают о хозяйстве, а о партийно-массовой работе, о низовой [партийной.] работе никто не говорит. А ведь казалось, что секретарь обязан прийти в обком и рассказать о партийно-массовой работе».
***
Расследование партконтроля, задаваемые партийными следователями вопросы вызывали раздражение у пермских чиновников. «Скопцы мы, что ли?» – вопрошал член бюро горкома, секретарь парткома завода №10 Бабкин, когда в беседе с партийным следователем речь зашла о спиртном в полученной им продуктовой посылке. А Гайдук, который только-только успел обзавестись мебелью за счёт горсоветских средств и в целом весьма успешно наладить свой быт, раздражённо бросил в адрес уполномоченного КПК при ЦК ВКП(б) по Свердловской области: «Папардэ так ищет всё, так пускай тогда и правит Уральской областью».
Высокое самомнение, склонность к кумовству, вороватость и деспотизм. Всеми этими качествами обладали относительно опытные партийные работники. Ивана Дмитриевича так и вовсе можно отнести к «старым большевикам», который, как и его приближённые, прошёл путь от простого пролетария до видного партийного функционера. Почему же бывалые коммунисты оказались волками в овечьих шкурах?
Ну, особых секретов здесь нет. Увы, но рассчитывать на массовую сознательность пролетариата было гиблым делом. Выходцы из низов, которые перенесли все тяготы и невзгоды жизни в Российской Империи, мировой и гражданской войны, а также двух революций, считали незазорным в конце концов пожить и для себя. В условиях жёсткого авторитарного режима, при котором практически отсутствовали низовые рычаги ограничения аппетитов чиновничьего аппарата, многочисленные «кабаковы» быстро теряли берега.
Позже Кабакову не раз припоминали эти факты во время «антикабаковского» пленума. Но это было ещё отнюдь не самым страшным его прегрешением. Иван Дмитриевич Кабаков превратил Уральскую и Свердловскую области в рассадник коррупционных махинаций зажравшихся бюрократов, экономя на честных советских трудящихся, но самое главное, срывая планы индустриализации. Впрочем, в 1937 году он и его братия таки допрыгались.
И таких «кабаковых» в огромной стране были тысячи, они то и оставляли костяк так называемой «ленинской» гвардии, которая и пошла под нож во время так называемых «сталинских», а на самом деле, ежовских репрессий. Вначале «кабаковы» стали уничтожать своих мнимых и реальных конкурентов в борьбе за чиновничьи кресла, а потом их самих, у которых руки были в крови, отправили или на тот свет, или в «места отдаленные». И на их места пришли более подготовленные как в теоретическом плане знания марксизма, так и проверенные на низовой работе более молодые партийцы, благодаря которым была завершена и индустриализация, и коллективизация, и культурная революция в стране и был дан отпор напавшим на СССР ордам из капиталистической Европы.
Когда я писал свою заметку, нашел пару занимательных комментариев. Один из них написал: «Простые люди тоже работали на износ. Понятно, что не все так, но люди тогда жили и работали на страну. Рабочие на заводах так же вкалывали, поднимали хозяйство. Но такого как сейчас - разгула вседозволенности допускать нельзя. Узаконенное воровство себе в карман чиновников просто разрушает страну. Это они делают вид, что живут за зарплату, откуда же у Голиковой с муженьком столько денег, процесс над теткой из Министерства Обороны отлично показал, как это работает.... В СССР с коррупцией боролись. У нас была знакомая, которая проверяла предприятия по отчетам их деятельности, а теперь ничего этого не делается? Я не в курсе. Но в СССР и сажали, и расстреливали за воровство и коррупцию. Сейчас за это дают 5 лет условно, без конфискации.»
А второй комментатор написал вот что: «Коррупция в сталинском СССР была, просто она отличалась от привычной современной. "Блат" требовался для получения государственного жилья или строительства собственного, для доступа к медицинскому обслуживанию, поступления в институты, приобретения путевок на курорт, удачного трудоустройства, спасения от уголовного преследования (как правило, не по политическим статьям), для получения паспортов и прописки в нужном месте. Ну и ессно в "доставании" дефицитных продуктов. Этот перечень может быть бесконечным.
Сама Сталинская экономика тоже не могла без этого работать.
Например, важным и масштабным механизмом реализации неформальных связей для обеспечения жизнеспособности экономики был институт так называемых «толкачей». Эти люди представляли собой пеструю группу легальных сов. служащих и дельцов теневой экономики. Самую многочисленную их часть составляли работники предприятий и учреждений, командированные на другие предприятия для решения определенных задач: получения уже выделенных или дополнительных ресурсов, согласования или текущей корректировки планов и т.д.
Нередко предприятиям и учреждениям требовались постоянные агенты на предприятиях-поставщиках и в крупных промышленных центрах. В этих случаях они могли полулегально нанимать специальных представителей (включая и агентов теневой экономики), формально находившихся в длительной командировке, но фактически безвыездно проживавших в промышленных и административных центрах, прежде всего в Москве.
«Толкачи» решали две основные задачи. Во-первых, они обеспечивали получение и доставку сырья и различных изделий, которые формально были выделены предприятию по плану, но постоянно задерживались у поставщиков или в дороге. Во-вторых, искали и закупали внеплановые ресурсы, которые было нелегко получить формальным путем через утверждение новых фондов в планирующих организациях.
Для выполнения этих задач «толкачи» использовали широкий набор методов установления полезных связей: от застолий и мелких подношений до откровенных взяток. Однако, несмотря на постоянную борьбу контролирующих и карательных органов с «толкачами», размах их деятельности по меньшей мере не сокращался ни в предвоенные годы, ни во время войны, ни после ее завершения.
Прочитав второй комментарий, я понял, что автор пишет не о временах Сталина, а о более позднем сроке, начиная с Хрущева и до Горбачева. При Сталине было по-настоящему плановое хозяйство в стране, и планы составлялись для выполнения нужд народного хозяйства страны. Планировалось очень многое, ведь был не только Госплан, но и Госснаб, и под планы строительства объектов народного хозяйства планировался и выпуск ресурсов для их выполнения.
Это Хрущев перевернул планирование с ног на голову, планы стали составлять предприятия под свои интересы, причем не в натуральном выражении, а в денежном. Поэтому росла цена товара, а количество товара уменьшалось. О сталинских снижениях цен на ходовые и продукты питания при Хрущеве забыли, забыли и про выплату по гособлигациям, но зато появился дефицит. Вот тогда и появился и «блат», и «толкачи», о которых пишет комментатор. Тоже самое наблюдается и сейчас, поэтому экономика России буксует.