Новая редакция 2-й главы 1-й книги «Сигюн»
Предыдущая глава: http://proza.ru/2023/12/04/1667
«Если хочешь царить – побеждай и врага, и брата.
По реке чужой крови, смотри, приплыла корона».
@Honey Volence
Саундтрек к главе: Two Steps From Hell - Thomas Bergersen - «Undying Faith»
1
Разгромив очередное поселение инеистых великанов, Один направился к стоящему на холме йотунскому храму. Поднявшись, он остановился перевести дух. Лицо заливал пот, вперемешку с кровью, лёгкие горели от холода, а правая глазница зияла окровавленной чёрной раной. Он потерял слишком много крови, и половина мира окунулась в сводящую с ума темноту. Но несмотря на это на его искалеченном лице оскалом цвела улыбка победителя.
Отерев лоб краем замызганного плаща, Один огляделся. Кровь. Повсюду была кровь и зловоние войны. Тут и там в отдалении полыхали костры и не смолкал шум битвы. Он слышал треск льда и видел, как созданное за девять тысяч лет Королями Йтунхейма ломается так же легко, как детские игрушки его детей, но не чувствовал ничего, кроме злой радости, переполнявшей его грудь и приносящей ему ощущение собственного могущества. Всеотец знал, что Норны всегда требуют плату взамен величия, но готов был платить: неважно, сколько ещё ему придется разрушить и скольких придётся убить. Знакомая песня смерти звучала у него в груди и звала на кровавую битву.
Вдруг воин почувствовал, как воздух вокруг него начал сгущаться. С каждой секундой становилось всё труднее дышать. Пронизывающий холод вечной мерзлоты пробирался сквозь доспехи до самых костей. Медленно повернув голову, Всеотец увидел стоявшую у кромки холма одинокую высокую фигуру, взиравшую с высоты на лежащее в руинах поселение. Синяя кожа, стянутые в хвост длинные чёрные волосы с обледеневшими кончиками, развевавшиеся на холодном ветру, алые, как озёра пролитой крови, глаза. Заклятый друг, любимый враг, с которым на заре мироздания они устанавливали и постигали новый миропорядок. Один узнал Лафея - короля Йотунхейма, Первого Сына Зимы. Великан замер перед ним, подобно ледяной глыбе, из которой был рожден тысячелетия назад. Всеотец покрепче сжал в руке бьющее без промаха магическое копьё Гунгнир и приготовился к бою.
– Пришел просить о пощаде, Лафей? – раскатисто спросил царь Девятимирья, глядя на противника в упор своим единственным глазом и направляя копьё в его грудь. – Ты получил то, что заслужил.
– Ты нанёс удар в самое сердце нашего мира, украл источник нашей жизни. Думаешь, что сумеешь разгадать его силу и забрать себе? – словно выплюнув слова из глотки, произнёс Лафей, брезгливо отводя двумя пальцами в сторону остриё копья, направленное ему в сердце. – Тебе не удастся заполучить секреты ледяных великанов, вор, палач собственной родни!
– Йотунхейм не будет больше нести в другие миры мощь зимы. Без ларца твой мир погибнет, а народ превратится в ослабленных и озлобленных монстров, которыми матери Асгарда будут пугать своих детей! Йотунхейм станет лишь жалким осколком некогда великого мира! – выкрикнул Один, задыхаясь от ярости.
– О, сколь благородно и очень по асгардски: не уничтожить противника сразу, а медленно, жестоко, исподволь убивать народ более древний, чем любой другой во всех Девяти мирах, – улыбка изогнула окровавленные губы Лафея, открывая острые, белые клыки. – Ведь не из-за этих жалких мидгарцев ты вступил в войну со мной, о великий Один! Тебе не нужны сильные противники, ведь так?
– Зачем задавать вопрос, ответ на который ты знаешь сам, – мрачно произнес Один. – Ты первый напал на Мидгард. Решил уничтожить целый народ, завоевать себе новый мир. Так что не тебе обвинять меня в жестокости и коварстве.
– Мидгард, – презрительно выплюнул Лафей. – Сборище примитивных созданий, движимых животными инстинктами! Логово кроликов! Они живут всего лишь несколько десятков лет и бездарно тратят отведённое им время на создание кумиров, которым поклоняются, словно богам! Все их мысли направлены на то, чтобы урвать побольше! Разве ты не видишь, как они в своей нескончаемой гонке за властью и презренным металлом убивают друг друга сотнями тысяч в своих бессмысленных войнах. Возомнили себя хозяевами природы и к чему пришли, в конце концов? Сколько осталось их миру до того, как они окончательно уничтожат его? Людишки, как паразиты, высасывают все жизненные соки из своей земли, обрекая её на медленное умирание. Завоевав Мидгард, я бы оказал огромную услугу его жителям, уничтожив их быстро и безболезненно, прежде чем они истребят друг друга в бесчисленных войнах или вымрут от голода и болезней. Мне не нужны рабы, как тебе, Один. И не нужны доказательства своей собственной силы.
– Так что же нужно тебе, Лафей? – отозвался Один, внимательно разглядывая своего врага. – Что движет тобой?
– Ты не поверишь, услышав мой ответ.
– И что же это? – кисло поинтересовался Всеотец, вновь поднимая копье.
Запрокинув голову назад, подставляя врагу беззащитную шею, Лафей хрипло рассмеялся. И было в его смехе что-то тёмное и глубокое.
– Любовь, Один, всего лишь любовь.
– Что? – ас в изумлении вскинул брови.
– Ты не ослышался. Вам, асам, никогда не понять нас, йотунов, ибо вы, в первую очередь, любите свою отчизну, свой золотой, плодородный Асгард. Йотунхейм – это сплошные льды, скалы и вулканы. Любить там особо нечего. Поэтому мы, прежде всего, любим свой род и свою кровь. Вы без конца воюете за свои и чужие земли, гибнете за них и считаете такую смерть героической и достойной воспевания. В Йотунхейме никто не станет умирать за кусок льда. И поэтому йотуны бьются только за свою кровь, за свой род и за своих детей. Это то, что дороже всех миров, вместе взятых. Для меня любить – значит, нести ответственность за свой народ. Для тебя, Один, как и для всех остальных асов, по большому счету, безразлична судьба Мидгарда, да и Йотунхейма также, судя по тому, с каким остервенением твои воины его разрушают. Главное для вас – война. Это то, чего вы желаете. Вы ведете захватнические войны, играете в героев, прикрываясь красивыми фразами о спасении всех Девяти миров и защите других народов. Лжете сами себе!
Один застыл подобно водам в глубинах океана, внезапный огонь в единственном глазу вспыхнул ярче, чем любая виденная Лафеем прежде ярость.
– Я устал слушать твои пустые речи! Я хочу, чтобы ты и твой мир исчезли, чтобы даже следа вашего не осталось ни в одном из Девяти миров. И ты даже не представляешь, как скоро мое желание исполнится! – многообещающе прорычал Один и стремительно перешёл в наступление, сбив ледяного великана с ног.
Лафей грузно опрокинулся на спину, и от его падения земля пошла глубокими трещинами. Всеотец мгновенно приставил острие копья к горлу побеждённого врага.
– Твоя судьба и судьба твоего народа предопределены, и с этим ты уже ничего не сможешь поделать, – произнёс он, тяжело дыша, глядя прямо в пылающие яростью алые глаза великана и ощущая насколько ничтожен вырванный у врага триумф, в котором не было ощущения победы.
Хримтурс смотрел прямо в лицо ненавистного противника и не ощущал наконечника Гунгнира, упёршегося в его ключицу.
– Расплата придёт, Один. Жди. Стрела отмщенья прилетит. Тетива уже натянута…
Не дослушав, Один размахнулся и со всей силы впечатал кулак в синее лицо, исполосованное магическими татуировками, почувствовав, как хрустнули кости. Глаза Лафея закатились, длинные чёрные пряди волос, как змеи, разметались на белом снегу.
2
Резким движением Один запахнул алый плащ, пряча испачканные кровью золотые доспехи. Плотный, слежавшийся в толстый панцирь снег, скрипнул под сапогами, когда он тяжёлым шагом направился в полуразрушенный храм йотунов. Забрать Ларец Зимних Бурь было его давней мечтой, и наконец-то он смог наложить на него свои цепкие руки. Помог Мидгард. Но у великанов могли быть и другие важные артефакты.
Пол святилища был скользким от крови йотунов, чьи мёртвые тела лежали тут и там с обезображенными от ужаса и ран лицами. По стенам плясал голубоватый свет пламени ледяных факелов. Под разрушенными сводами тоскливо завывал обжигающий кожу, холодный северный ветер. Внезапно до слуха аса долетел тихий плач. Тоненький слабый голосок принадлежал, без сомнения, ребенку. Один оглянулся вокруг и увидел стоящую на холодном каменном полу за алтарём простую плетёную корзину. Заинтригованный, он подошёл и заглянув внутрь, увидел свернувшегося в комок крошечного младенца, завёрнутого в тончайшее полотно, расшитое вензелями Первого Дома Зимы. Отливающая синевой кожа, с едва проступившими спиралевидными узорами и тёмный пушок на головке говорили о том, что перед ним йотунский ребёнок, а богатые украшения и роскошные пелёнки - что это дитя принадлежит к царскому роду.
«Это даже лучше, чем я мог себе представить, – удовлетворённо подумал ас, аккуратно поднимая корзину с пола, с хищным интересом рассматривая роскошное царское ожерелье, лежащее на груди ребёнка. – Похоже, это лафеевское отродье, спрятанное в твердыне собственных предков».
Дитя тотчас же примолкло и уставилось на воина алыми глазами. Один аккуратно смахнул несколько хлопьев снега, упавших на лицо малыша, и провел пальцем по ритуальным шрамам на синей коже младенца. Каково же было его удивление, когда в ответ на его прикосновение на щёчках ребёнка проступил румянец, какого никогда не бывает у детей йотунов. Один завороженно смотрел, как синева сходит с его лица, шеи, тела, – еще мгновение и ребенок цветом кожи уже не отличался от его собственного сына, а глаза его приобрели чистый, как кристалл, изумрудный цвет. Озарённый внезапной мыслью, Один бережно завернул ребёнка в подол плаща и прижимая к груди свою драгоценную ношу, вышел наружу.
– Хеймдаль! – громко крикнул он.
И через мгновение сверху упала радуга, упершись одним концом в многовековой лёд. Всеотец ступил в радужное облако и тут же исчез, словно пройдя сквозь невидимую дверь.
3
Услышав долгожданную весть о возвращении мужа, супруга Одина, пресветлая царица Фригг, радостно бросилась ему навстречу. Она страшно скучала в разлуке, когда её царь воевал все эти долгие месяцы вдали от нее.
Один стоял к ней спиной. Его красный плащ был порван и покрыт пятнами засохшей крови. Услышав легкие шаги жены, он медленно повернулся, и Фригг едва смогла сдержать крик. Он весь был залит кровью, не понятно – своей или чужой.
– Фригг… – голос Одина звучал устало. – Моя Королева…
Асинья хотела броситься на грудь мужу, но в следующий момент опустила глаза и увидела, что страшные раны были не единственным, что Один принес из царства ледяных великанов. В руках Один держал свёрток, из которого доносился слабый писк. Фригг медленно подошла к мужу, поочередно переводя взгляд то на его израненное лицо, то на свёрток в его руках. Один неуверенно протянул ей свою ношу.
– Что это? Что… – неуверенно спросила царица и тут же ахнула. – Ребёнок?
Осторожно выпутав младенца из складок плаща, Фригг взяла его на руки и прижала к груди. Ощутив тепло и мягкость её тела, малыш инстинктивно повернулся лицом к ней и зачмокал губами. Глаза царицы наполнились слезами.
– Ох, Один, что ты наделал? Кто он? Откуда родом? Он такой крохотный… Ему, наверное, всего несколько дней от роду.
Царь тяжело вздохнул. Его королева требовала ответов, и он начал свой рассказ...
Окончив говорить, Всеотец с нежностью посмотрел на жену, осторожно укачивающую на руках малыша, который, засунув в рот её мизинец, сладко посапывал во сне.
– Он прелестный! – сказала Фригг, подняв взгляд на мужа. Лицо её светилось, и Один залюбовался ею.
Немного помолчав, он медленно произнес:
– Этот ребенок станет заложником. Вместе с Ларцом Зимних Бурь он станет гарантией того, что Йотунхейм будет вести себя тихо и перестанет вторгаться в другие миры. Это наш шанс на заключение в будущем окончательного, а не условного мира с холодным царством ледяных великанов. Мы воспитаем мальчишку, как своего сына, ну, а когда придёт время я позволю Лафею назвать его наследником, в обмен на обещание вечной покорности.
Фригг подошла к кроватке Тора, своего старшего сына, и грустно улыбнувшись, положила младенца рядом с ним, показывая, что принимает дитя в семью. Тор, не просыпаясь, сразу же по-хозяйски обнял его. Стоя у детской кроватки и глядя на крохотное личико, она вдруг почувствовала, как сердце её наполняется любовью к этому бедному, брошенному малышу. Царица моргнула, стараясь не дать вытечь внезапно набежавшим слезам.
Тор. Её первый сын. Не ею рождённый, но зовущий её матерью. И вот теперь ещё один появился...
Она будет сильной, как и положено быть царице, восседающий на золотом троне рядом cо своим царственным супругом. Она выкормит и этого сына, и он тоже будет звать её матерью. Ведь этот титул ей дороже всех Девяти миров, вместе взятых.
– Теперь у Тора есть младший брат… Назовём его Локи.
Услышав имя, которым назвала Фригг их приёмного сына, Один невольно вздрогнул и внимательно посмотрел на розовощекого младенца, мирно посапывающего в кроватке.
Локи – огонь. Огонь – такой переменчивый, такой непредсказуемый. Огонь, не ведающий грани между добром и злом. Огонь, дразнящий и манящий, обогревающий и опасный.
Локи. Пока ещё такая крохотная искра, которая столь легко может погаснуть, но также может стать причиной большого пожара...
Следующая глава: http://proza.ru/2023/12/04/1700