Вхарат очнулся. Тут же встали двое,
Что к были к капитану ближе всех.
Они его спокойно приподняли.
От них распространялся дивный свет.
Хранитель мест качнул лишь головою,
И те свои колени, приклонив,
Вручили факел в руки капитану,
И отошли, то действо совершив.
Волнительный момент … Бесстрашный думал
О бесконечной силе их любви.
Он ощущал касание прекрасной
До крепкой и уверенной руки,
И подошёл не быстро, а степенно,
Что было так не свойственно ему,
К той чаше, что, светясь, не нагревалась –
Огонь не грел, незнамо почему.
Все замерли в особом ожиданье,
Как будто бы неясен был итог
Его прикосновенья к чудо–чаше.
Но сомневаться капитан не мог.
Он точно знал, что приподнимет пламя
Всеобщего душевного огня,
Которым щедро каждый поделился,
Отдав для света капельку себя.
И факел, при касании легчайшем,
Мгновенно, словно солнце засиял!
И слёзы полились из глаз стоящих,
От счастья, видя эдакий финал.
Храбрец, как и они, заулыбался,
В руках его лежало волшебство.
Теперь он станет ждать лишь позволенья
В особом месте закрепить его.
Рустам же был немного ошарашен,
Присутствуя при чуде в первый раз.
Он права не имел впадать в сомненья,
Чтоб факел «Веры» тотчас же угас.
И вот уж вновь забили барабаны,
К ним подключился снова нежный звон,
Теперь уж взгляды пали на Рустама,
Который впал под ними в дивный сон:
«В нём был он постоянно с капитаном.
За миг прошёл с ним множество дорог,
В их дружбу и поддержку свято веря.
Он ощущать иначе и не мог…»
Очнулся он бесстрашного быстрее.
Он видимо боялся утерять
Ту силу безграничной твёрдой веры,
Что даст возможность пламя приподнять.
Хранитель мест качнул вновь головою,
Служители, колени приклонив,
Вручили факел тотчас же Рустаму,
И отошли, то действо совершив
И замерли в особом ожиданье.
А факел, как и первый, засиял.
И снова слёзы радости пробились
У всех, кто это чудо увидал.