Для начала, проведем мысленный эксперимент: разместим все небесные тела с окраин солнечной системы впритирку друг к другу.
Три крупнейшие из них: Тритон (2707 км. в диаметре), Эрида (2330) и Плутон (2302) улягутся в одной плоскости и их суммарный поперечник лишь немногом превзойдет диаметр самого крупного спутника в солнечной системе: Ганимеда (галилеевый спутник Юпитера, с диаметром 5268 км.).
С одного боку к нашей троице «прилепушим» еще три объекта: Гунгун (1535), Харон (1207) и Квавар (1100), а с другого – Макемаке (1500), Хаумея (1500) и Орк (964). Все они тоже окажутся внутри общей сферы, диаметром в 5400 км. И там же свободно разместятся и все прочие крупнейшие представители пояса Койпера: 2002AW197 (940 км.) Варуна (874), Иксион (822) и 2002UX25 (681).
Причем, разместятся они внутри своей общей сферы так, что их суммарный объем займет только 39% от объема этой сферы.
Отсюда вполне логичным образом напрашивается вопрос о том, а не являются ли все эти небесные тела далеких окраин нашей солнечной системы, лишь «обломками» одного небесного объекта (назовем его, для краткости, Эос), своими размерами сопоставимого с размерами галилеевых спутников Юпитера? С учетом того, что 61% объема Эос рассыпался в «прах» кометных ядер. И, таким образом, источником комет солнечной системы явился пояс Койпера, а вовсе не мифическое облако Оорта.
Что самым принципиальным образом меняет общепринятую систему взглядов на эволюцию нашей солнечной системы. Где кометы с астероидами уже не рассматриваются в качестве остатков древнего строительного материала, привносящим воду на поверхность планет и их спутников, а являются достаточно «новым» (для солнечной системы) обломочным материалом этих самых спутников и планет.
Вполне закономерен вопрос о том, что могло послужить причиной разрыва Эос на великое множество осколков, заполонивших окраины солнечной системы и ставшее поставщиком кометных ядер в ее внутренние области. В планетологии известен лишь один механизм реализации подобного процесса: прохождение Эос (в хаотичные времена планетезималей, типа Тейи) через предел Роша планеты-гиганта. И, судя по всему, таким гигантом оказался Уран, чье изначальное вращение вокруг оси не было аномальным, как то, что мы ныне у него наблюдаем. Предел Роша для разрыва твердого тела на орбите Урана составляет (как показывают расчеты) 32 тыс.км. (притом, что радиус самой этой планеты равен 25,56 тыс.км.). То есть, для разрыва приливными силами Урана, Эос должен был пролететь мимо Урана так, чтобы расстояние между поверхностями этих небесных тел не превышало 3700 км.!
Хуже того, сама трасса пролета Эос должна была пролегать над одним из полюсов Урана. Только этим можно объяснить гироскопический разворот оси вращения гиганта. И, самое главное, подобный разворот оси вращения Урана обязан был свершиться непременно «до» формирования его спутниковой системы. В противном случае, орбиты обращения спутников Урана не лежали бы в плоскости экватора этой планеты.
Сам вывод о разномоментном формировании крупных небесных тел солнечной системы имеет принципиальное значение, совершенно не учитываемое до сих пор в космогонических моделях. Так, например, самый дальний гигант солнечной системы – Нептун, захватил в свой гравитационный резонанс 3/2, пару обломков Эос: Плутон с Хароном, и вывел ее главный обломок (Тритон) на орбиту собственного спутника, с ретроградной (наклонением в 157 градусов) орбитой. К тому же, Нептун, подобравший, помимо Тритона, в свои спутники еще целый ряд более мелких обломков Эос, до настоящего времени так и не породил собственной регулярной системы, свойственной всем прочим планетам-гигантам. И если Уран, уже после катастрофической встречи с Эос, обзавелся-таки подобной системой небесных тел (габаритами превышающими 1000 км.), то Нептун еще – нет.
«Роды» спутниковой системы Нептуна еще впереди, что свидетельствует о «затяжном характере» формирования спутниковых систем планет-гигантов, начавшимся с ближних к Солнцу, и еще не дошедшим до самого удаленного от звезды.
Характерной чертой спутников планет-гигантов является процесс необратимой утраты ими, в процессе эволюции, водной фракции их вещества. Что наглядно видно на примере галилеевых спутников Юпитера. Все они, несомненно, сформировались (по космическим понятиям) одновременно и изначально имели идентичное соотношение двух фракций своего вещества. По массе, примерно, 50 на 50 состояли из легкой (водной) фракции и фракции тяжелой (силикатной).
Однако в настоящее время, в семействе Юпитера, мы застали такую картину:
Наиболее близкое к исходному состоянию вещества наблюдается только на самом дальнем от Юпитера галилеевом спутнике: Каллисто (50% замерзшей воды). Ближе к Юпитеру расположенный Ганимед, содержит в своем составе уже порядка 40% воды. Еще ближе к Юпитеру, на Европе этой воды осталось уже всего несколько процентов от массы спутника. А самый ближний – Ио, вообще, лишен воды на своей поверхности. Однако, эта вода (богатая солями серы) буквально вырывается мощными гейзерами из недр Ио. Можно говорить лишь о потере этим спутником жалких остатков его былой водной фракции. И когда эти «остатки» полностью иссякнут, то Ио ничем уже не будет отличаться от всем нам хорошо знакомой Луны (cхема приведена: http://proza.ru/pics/2021/08/31/248.jpg)
По сути, речь идет о том, что Луна являет собою не более чем конечную стадию эволюции галилеевых тел солнечной системы. Что представляет практический интерес в плане наличия воды на нашем спутнике. Итак, хотя стадия активных гейзеров на Луне давно прошла, однако, регистрируемые и по настоящее время, кратковременные исчезновения видимых частей рельефа Луны и туманные сияния над ее поверхностью имеют своей причиной выход остатков водяных паров из недр спутника. Причем, области остаточной гейзерной активности Луны достаточно локализованы для своего практического освоения в перспективных планах освоения спутника. Вполне возможно, что улавливание конденсата этих испарений может, в недалеком уже будущем, оказаться более эффективным способом добычи на Луне воды, в сравнении с соскабливанием инея со дна кратеров, в районе ее полюсов.
Понимание того факта, что вода попала на Луну (и, попутно, наполнила земные океаны) вовсе не в процессе кометных бомбардировок этих небесных тел, а была выдавлена на поверхность из глубинных недр самих небесных тел – и есть главный вывод изложенной выше рабочей гипотезы.
Другим (менее практически значимым) выводом, является концепция различной скорости эволюции небесных тел, принадлежащих единому классу: «чем ближе к центру системы располагается небесное тело, тем выше скорость его эволюции».
Данная закономерность справедлива не только в отношении галилеевых спутников Юпитера, но, в частности, и в отношении самих планет-гигантов. Среди которых, Юпитер ранее прочих «доэволюционировал» до формирование собственной системы регулярных спутников. Позже (по мере удаления от Солнца), его примеру последовал Сатурн. Уран же, не успел сформировать систему регулярных спутников до эпохального разворота своей оси вращения. А Нептун, вообще, еще, попросту, не успел и остаются последним «беременным гигантом» солнечной системы.
Концепция различной скорости эволюции небесных тел начинает находить свое подтверждение в мире экзопланет. Так, происхождение такой экзосистемы, как открытая 23,03,2023 система звезды LHS-3154, с аномально высоким (1/9) соотношением масс ее короткопериодической планеты к массе самой звезды, представляет (по мнению ведущих астрономов) вызов для стандартных моделей аккреции и гравитационной нестабильности протопланетных дисков. И, в качестве главного выхода из этого «научного тупика», рассматривается идея формирования планет уже не совместно со звездой, а только после образования самой протозвезды. При этом, под протозвездой понимается начальная (до запуска в недрах реакций термоядерного синтеза) эволюционная стадия звезды. Или, другими словами, стадия, на которой звезда, ничем: ни внешне, ни своим химическим составом, не отличается от планеты-гиганта, формирующим собственную систему спутников.
