«Река умирает?»
Я уже говорил как-то, что являюсь очень своеобразным пенсионером. Лётчик на пенсии, с нормальным средне-техническим образованием, с большим опытом лётной работы в суровых условиях Крайнего Севера, имею опыт работы на земле с разнообразными «Заказчиками», по долгу службы довелось общаться с огромным количеством людей по разным вопросам – техническим и организационным. Поэтому привык вникать во всё. И когда летал, там вообще мелочей быть не может, я имею ввиду лётную работу, и когда занимался организацией этих самых полётов, уже работая на земле. У меня эта привычка – совать нос во все подробности и тонкости, останется со мной до конца дней моих. Если голова останется светлой.
Так вот, пока голова моя ещё «светлая», я живо интересуюсь жизнью моей страны, республики, города. Читаю городскую газету «Волна», смотрю новостную ленту «Печора-Today», смотрю регулярно выпуски республиканских новостей, передачи о жизни Республики Коми, её людей, проблем, которые есть, и как они решаются, и решаются ли вообще. Ну и само-собой новости федеральные о жизни страны, под названием Россия, аналитические передачи, если они действительно аналитические, а не бла-бла-бла. Мол, ходят туда одни и те же лица, в студию, как на работу. Хотя, по титрам видно, что они где-то работают директорами или руководителями целых институтов, центров, с громкими солидными названиями. Вот мне просто интересно, этот «товарисчь» вообще на работе бывает, там, где он занимает немалую должность, судя по надписям на экране, если я его постоянно вижу в студии, на экране телевизора. Теперь у многих из них свои передачи, как правило, «аналитичегские», особенно мне нравится эта профессия – политолог. Как их много стало в последнее время! Рассказывают, приводят доводы, делают прогнозы. Ну не сбылось, не оправдалось, подумаешь – это же прогноз. А я то, дурень, привык, что на лётной работе одно неверное движение или неправильно и невовремя отданная команда, неправильное решение, может привести к тяжёлым последствиям для жизни твоего экипажа, пассажиров на борту, сохранности груза, самой машины, да и твоей собственной жизни. Ну ладно, чего то далеко меня занесло.
Так вот, сижу, обедаю, никого не трогаю, аппетит хороший. и хоть знаю, что это вредно, но смотрю одним глазом новости или какое-нибудь заседание правительства, а то и общение наших министров с самим Президентом. Нет, чтобы просто наслаждаться процессом приёма пищи, так мне надо хоть кого-то слышать. А вы знаете, можно много интересного услышать, если слушать внимательно.
Слушаю, а Президент говорит о реках России. Какое значение они имеют для экономики страны, эти естественные водные пути, как увеличился общий объём грузопотока по рекам России, какие нам нужны речные суда, пассажирские и грузовые, чтобы перевести всю эту массу народу и огромный тоннаж всевозможных грузов. Как обстоят дела и финансирование на важных гидроузлах Волги и Дона. Там нужно провести сложные работы, чтобы увеличить глубину до четырёх с половиной метров. И тогда по этим шлюзам и фарватерам могут проходить буксиры с баржами, корабли с большей осадкой, а значит они могут взять больее количество груза на борт, а это даст хороший прирост в экономических показателях действий такой отрасли транспорта, как речной флот. Я слышу цифры, объёмы капиталовложений, сроки выполнения программы, и понимаю, что всё это будет сделано, надеюсь в срок. По Волге-матушке и по Дону пойдут корабли, как до Каспия и Азовского моря, так и в обоатную сторону, до Казани, Плёса, Кинешмы, а там и до Москвы и Санкт-Петербурга, раз все эти города связаны такой природной артерией, водной дорогой, как реки. А в России есть ещё и Северная Двина, Иртышь, Обь, Енисей, Ангара, Амур, Лена и так далее. Много-много в России рек. Больших, средних и маленьких. Повезло нам, природа-матушка постаралась и создала нам водные пути.
Но мне хотелось сейчас высказать свои мысли об одной такой природной «дороге». А именно, о реке Печоре. Да-да, той самой, на берегах которой мне доводится обретаться уже довольно долгий срок. В октябре 2023 года будет сорок пять лет, как судьба привела меня на Печорские берега. Хоть я и не речник, а работник воздушного транспорта, но реку Печору пришлось довольно хорошо изучить. А что вы хотите. Вертолёты большую часть своих полётов выполняют визуально. То есть пилот (штурман) из кабины вертолёта видит землю внизу и по ней ориентируется. Он точно знает, что это там за деревня внизу, под вертолётом, на берегу реки. А раз точно знаешь, над какой деревней пролетаешь, значит точно знаешь своё место. А отсюда уже не трудно посчитать, сколько времени осталось лететь до очередного поворотного пункта, или рубежа приёмо-передачи радиосвязи, или до конечного пункта, или очередной точки посадки. Можно точно посчитать остаток топлива, путевую скорость, понять, снесло ли твою машину ветром с линии пути, или находишься точно на ней, и какую поправку на ветер надо взять, чтобы оставаться на этой самой линии пути. То есть всё это вместе называется визуальная ориентировка. Поэтому, ещё только приступая к работе пилота, надо хорошо изучить район полётов и нарисовать его от руки. А штурман лётного отряда проверит, чего ты там намалевал, и соответствует ли это действительности. Поэтому, главную реку Республики Коми пришлось изучить, как Отче наш, как и все впадающие в неё притоки, и большие озёра в тундре. Я до сих пор могу по памяти перечислить деревни и маленькие посёлки по обоим берегам Печоры. Знаю, как они выглядят с воздуха, и какие расстояния между ними. Не хвастаюсь. Но если ты двадцать один год носишься над рекой, пересекаешь её поперёк, наискосок, в разных направлениях, во все четыре времени года, на рассвете, закате, ночью, в полдень, в плохую и хорошую погоду, то наверно уже и обезъяна бы запомнила, где и что находится.
А река прекрасная. Начнём с того, что это одна из крупнейших рек на северо-востоке европейской части России. Река имеет протяжённость 1809 километров. Берёт своё начало от знаменитого плато Маньпупунер, и катит свои воды меж бескрайних лесов и болот до самого устья, что находится севернее главного города Ненецкого автономного округа (НАО) – Нарьян-Мара. Река проходит мимо Комсомольска-на-Печоре, Троицко-Печорска, Вуктыла, Печоры, Усть-Усы, Щельябожа, Денисовки, Мутного Материка, Щельяюра, Усть-Цильмы, Окунёва Носа, Хабарихи и далее, к Нарьян-Мару, до самой Печорской губы. Я не стал называть все деревни, что стоят на берегах этой красивейшей реки, их довольно много. У Печоры много притоков. Якша, Курья, Илыч, Щугор, Аранец, Большой Паток, Кожва, Лыжа, Уса, Лая, Ижма, Усть-Цильма и ещё некоторые. Когда наступает весна, на реке начинается ледоход, потом начинают таять снего в Уральских горах, река становится действительно мощной и полноводной. Естественно, если наступает жаркое засушливое лето, то и уровень воды в реке падает, как и во всех реках. Это нормально. Правда, и люди должны помочь реке сохранить себя. Не надо бесконтрольно вырубать леса по берегам средних и малых речушек, которые питают Печору, смотреть, чтобы они не захламлялись. Да и саму Печору надо чистить. Проводить дноуглубительные работы при помощи мощных земснарядов, чтобы на судоходном фарватере всегда была достаточная глубина для прохода речных судов. Они, конечно, имеют гораздо меньшую осадку, чем морские, но и для них должны быть безопасные условия судовождения. Створные знаки на берегу, бакены, ограждающие фарватер, пристани или причалы, дебаркадеры, куда можно швартоваться.
Вы знаете, всё это когда-то так и было. Я имею возможность сравнивать, ведь уже заканчивается сорок пятый год, как я на земле Печорской. Двадцать один год летал над рекой Печорой. А раз летал, то всё видел. Видел песчаные отмели по берегам, и на самой реке в некоторых местах. Причём, с берега, или с воды, они кажутся невидимыми, с высоты метров триста, сквозь коричневато-прозрачную воду реки хорошо видны места, где дно реки близко подходит к поверхности воды. Ну мне, как вертолётчику, эти отмели ничем не мешают, я всё-таки в небе работаю, а вот речникам – забота. Для того, по весне, после ледохода, первым на реку выходило обстановочное судно. Довольно небольшой корабль, на борту которого находились яркие цветные бакены. Корабль проходил всю реку, где будет проходить навигация в этом году. Его команда проверяла все створные знаки на реке, где надо, их подкрашивала, где ремонтировала, и расставляла на реке эти самые бакены, обозначающие фарватер, по котрому могут безопасно двигаться и безопасно расходиться разнообразные речные суда. Сколько я ни летал над рекой, но каждый год, в разных местах стояли земснаряды с длинной вереницей специальных плотов с трубами, идущих от земснарядов в сторону берега. Они всё время кглубляли в нужных местах дно реки, расчищая его от песчаных наносов, создавая канал необходимой глубины для безопасной навигации.
А навигация была ого-го! Командовало всей армадой судов на реке Печорское речное пароходство. Да, было такое. Сейчас даже здания от него не осталось. А жаль, красивое было здание, на высоком правом берегу Печоры, в нашей, речной части. Здание было старой архитектуры, его высокие окна смотрели прямо на Уральские горы, которые отлично видны в хорошую погоду с этого высокого берега. До этих гор всего 90 километров по прямой. Горы ещё есть, стоят, слава богу. А вот Печорского пароходства уже нет. А когда было, то река жила полноценной жизнью настоящей водной магистрали. В Печоре был большой порт. Десятки портовых кранов день и ночь работали, загружая и выгружая баржы с разнообразными грузами, которые или приходили в Печору по Северной железной дороге, или уходили по ней из Печорского порта в большую страну. Такие же грузы приходили и уходили вверх и вниз по реке. Я ещё застал в работе два самых старых колёсных буксирных парохода – «Щорс» и «Пархоменко». Два больших гребных колеса по бортам, приземистый широкий корпус и большая дымовая труба. Вы не смейтесь. Этот колёсних развивает намного большие тяговое усилие при буксировке барж, чем обычный винтовой буксир или толкач. Каких только судов не было в Печорском речном пароходстве! Буксиры, толкачи, пассажирские «Ракеты» на подводных крыльях, водные автобусы «Заря», речные трамвайчики, паромы, всякие разнокалиберные вспомогательные суда, катера. В сезон навигации, на рейде, напротив города, на выходе из затона порта стоят на якорях баржи, гружёные углём, кирпичом, разнообразными контейнерами, машинами, строительной техникой. Одни ждут сбора в целый караван из двух-трёх барж и мощного буксира, чтобы отправиться вверх по течению, в сторону Вуктыла и Троицко-Печорска, а другие пойдут вниз по течению, до Усть-Усы, Усинска, по реке Колва, до нефтяных и газовых месторождений, до Ижмы, Усть-Цильмы и до самого Нарьян-Мара, и дальше, в Печорскую губу, это если баржа самоходная или корабль, типа «река-море». Часть барж с грузами дожидается захода в порт для разгрузки, эти грузы предназначены для самого города Печора и его предприятий. Наши предки были не дураки, и прекрасно понимали, где выбирали место для города. Как раз там, где пересекается река Печора и Северная железная дорога. А потом ещё и выстроили большой аэродром на мысу Канин Нос, так когда-то называлось место, где стоит город, как раз между железной дорогой и речным портом. И получился отличный транспортный узел. Как раз то, что надо для освоения этого региона. Тем более, напротив города за изгибом реки Печора стоит мощнейшая Печорская ГРЭС (государственная районная электрическая станция). Районная, это не значит, что она относится к Печорскому району. Она относится к электрическому району, у энергетиков своя география. ГРЭС не связана с рекой. У неё своё, отдельное водохранилище, из которого берут воду для охлаждения машин. Вот это водохранилище связано специальными шлюзами и водозабором с рекой. На ГРЭС подведено газовое питание. Когда эту ГРЭС строили, то стройка была объявлена «Всесоюзной, комсомольско-молодёжной». Её строила вся страна. Это потом, в «святые девяностые» во времена бандитской прихватизации и лихих реформ «эффективного манагера» Чубайса, наша Печорская ГРЭС попала в чьи-то загребущие ручонки. Говорят, теперь электростанция принадлежит каким-то московским структурам. Сам то Чубайс уже сдрыснул в Израиль, а последствия его «руководства» мы ощущаем до сих пор.
Но вернёмся в прошлое. Река есть, порт есть, железная дорога есть, электроснабжение тоже имеется. Всё работает, как часы. В Печоре даже был свой Печорский судостроительный-сулоремонтный завод (Печорский ССРЗ). Как едешь на автобусе из нашей, речной части, в железнодорожную (это когда ещё не было кольцевой автодороги, идущей вдоль железной), то всё время видно стоящие на стапелях новые, строящиеся корабли, буксиры, баржи, катера. Или ремонтирующиеся, ржавые, в подтёках, с ободранной краской на бортах. Видны вспышки электросварки, видны заводские краны, которые устанавливают какое-то оборудование на корабль, или снимают с него. Работа кипит.
Помимо Печорского пароходства, в городе ещё была такая мощная контора, как «Печорлесосплав». Её здание находилось неподалёку от Печорского пароходства. А на том берегу, на левом, напротив нашего аэродрома, рядом с железной дорогой, южнее железнодорожного моста в посёлке Саратовка была огромная лесобаза. Штабеля брёвен видно было даже с этого берега. А когда пролетаешь над ними на высоте метров двести, то хорошо видно эти гигантские по высоте и длине, штабеля. Как между ними снуют погрузчики и двигаются по рельсам огромные козловые краны. В темноте ночи хорошо видны огни на осветительных мачтах лесобазы. На реке видны огромные длинные плоты из брёвен. Как буксир плавно тащит их по фарватеру, а плот, изгибаясь, повторяет путь корабля. Я всегда, когда пролетал около них, оглядывая с высоты эту картину, удивлялся: «Как они, речники и сплавщики, управляются с таким грузом и умудряются идти по фарватеру!». Сам тащишь по небу какой-нибудь капризный балок на внешней подвеске, упираешься и поглядываешь вниз, как «коллеги» - транспортники делают свою работу. А мы ведь действительно коллеги.
Почти в каждом селе, где есть пристань, куда пристают «Ракеты» или теплоход «Заря», или другие речные суда, есть и маленький аэродром для самолётов АН-2. Кто хочет, по реке добирается до нужного места, кто по небу. Чего речники не привезут, так авиация доставит. Паромы ходят по реке от Усинска и Печоры до Вуктыла. Или поперёк реки, для перевозки легковых и грузовых автомашин. Мостов то через реку нет. На всём протяжении Печоры, а это, повторяю, 1809 километров, есть только один мост – железнодорожный, возле Печоры. Он построен ещё в 1943 году для вывозки Воркутинского угля в большую Россию. Идёт война, стране нужен уголь, а поскольку Донбасс остался на оккупированной территории, то пришлось тянуть железную дорогу до Воркуты и строить мост через Печору. По этому мосту мы и по сей дей ездим на поезде до Сыктывкара, Ухты, Микуня и Москвы, когда едем в отпуск на юг или по делам в столицу республики.
В Печоре имелось ПРУ – Печорское речное училище. Оно готовило специалистов – судоводителей, механиков, электриков для речного флота. Красивое здание на Печорском проспекте, перед ним в скверике памятник Сергею Мироновичу Кирову. Рядом проходит улица Портовая, пересекает проспект и упирается в ворота Печорского речного порта. За этими воротами на постаменте стоит красиво покрашенный катер-памятник, всем речникам и работникам порта и завода, кто когда-то работал на этом прекрасном предприятии на красавице-реке Печоре.
Почему я написал, имелось училище? Поднялись бурные дебаты в местной и республиканской прессе. Ломались копья. Мол, в таком объёме молодые специалисты не нужны. Пришли к хитрому консенсусу. Вроде преподавателей и курсантов переводят в техникум, что стоит на том же проспекте, километра на три южнее, за поворотом, и будут всё-таки готовить специалистов, но в гораздо меньшем количестве. Действительно, пароходства уже нет, «Печорлесосплава» нет (выпал огромный объём работы), Печорского ССРЗ тоже нет. Едешь мимо и видно, что на стапелях стоят какие-то мёртвые, проржавевшие корпуса кораблей, краны не шевелятся, замерли давно. Да и в Печорском речном порту та же картина. Если раньше видно было, как двигаются портовые краны, поднимаются и опускаются верхние части грузовых стрел, видно было, как грузятся и разгружаются баржи и корабли, и буксиры выводят баржи на рейд или заводят их в порт, то сейчас этого ничего нет. Даже Дирекция реки Печора (есть такая контора, статью о ней я читал в местной газете «Волна») находится то ли в Котласе, то ли в Архангельске, а вроде уже, как и в самой Москве. Вот это меня умиляет. Река-красавица протекает возле Уральских гор, а Дирекция реки за тридевять земель от этой самой реки. Дико как-то!
Почему у рассказа такое мрачное название «Река умирает»? А вот почему. С тех пор, как я вышел на полную пенсию, у меня завелась такая привычка. Я гуляю по городу Печоре. У меня разные маршруты. Один проходит по живописным улочкам между частных домов в сторону аэродрома, на котром я проработал почти сорок четыре года. Но к аэродрому я не приближаюсь. Ушёл, так ушёл, и нечего бередить сердце. Правда от звука редких взлетающих вертолётов, я уши закрыть не могу. И по привычке провожаю взглядом вертолёт в небе. Поэтому, гуляя «по деревне», как я называю этот маршрут, любуюсь красивыми, уютными частными домами, палисадниками, огородами, баньками и деревьями.
А есть маршрут вдоль берега реки. Я его про себя называю «дальний», поскольку он занимает около часа времени, если идти не торопясь. А я так уже постоянно хожу. Выйду из дома, поверну налево, и по своей улице Социалистической иду до самой реки, вниз к паромной переправе. Оттуда небольшие частные паромчики перевозят людей, легковые и грузовые автомобили на тот, левый берег Печоры, к посёлку Озёрный. А там уже дорога направо, вдоль реки до развилки и переезд через железную дорогу. Прямо на север, это через деревни Кожва, Соколово, Усть-Лыжа, Акись до реки Печора, а там опять паром, снова на правый берег, и дорога к городу Усинск, а через него дальше на север мимо месторождений и до самого Нарьян-Мара. А если перед железной дорогой повернуть налево, то дорога пойдёт до Ухты, Сыктывкара, а там и дальше, как говорят, на Большую Землю.
Но мне туда не надо. На берегу реки я поворачиваю налево, и медленно иду по пешеходной дорожке вдоль правого берега реки, навстречу её течению. Дорожка спускается то вниз, то поднимается вверх, на высоком правом берегу Печоры. Иногда мне эти подъёмы даются нелегко, особенно если ноги сильно болят. Но я упорно иду по маршруту. Тем более там, в пяти или шести местах лавочки есть. Можно присесть, отдышаться, посмотреть вокруг, на реку, на заречные дали, и на Уральские горы, если погода хорошая и их видно. Повторяю, до них по прямой около девяносто километров и в солнечную, ясную погоду я спокойно могу рассмотреть их заснеженные вершины. Красота вокруг. Кроме реки. А чем тебе, Саня, река не нравится? А тем и не нравится, что её нет. Когда в этом году прошёл ледоход, река постепенно повышала свой уровень. Это понятно, началось таяние снегов по берегам, потом начали поступать в Печору воды из рек, берущих своё начало в горах. Это нормально. А потом, во время прогулок, я начал замечать, что уровень воды в реке падает. Сначала обнажились песчано-галечные берега. И это тоже нормально. Но когда я увидел, что на самой середине реки, почти напротив того места, где когда-то устанавливали плавучий дебаркадер для швартовки теплоходов «Ракета» и «Заря», появились три небольших островка, которых за столько лет никогда в этом месте не было. Там как раз должен был проходить судоходный фарватер, обозначенный бакенами. С каждой прогулкой вдоль реки мне открывалась всё более безрадостная картина. В крайний раз, в конце июня, я взял с собой на прогулку жену. Как раз был солнечный субботний день. Когда мы поднялись на самое высокое место пешеходной дорожки, нашим глазам открылась и вовсе печальная картина. Несмотря на то, что прошлое лето было дождливым, а эта зима 2022/2023 годов была очень снежной, река Печора перестала быть рекой. Нельзя назвать большой северной рекой то печальное зрелище, которое мы увидели. По всему видимому пространству наблюдались песчаные поля. Что по центру русла, что под левым и правым берегами. А между этими песчаными полями протекал небольшой водный поток. Он имел вид зигзагообразной линии, что мотается между песками. А на этих песках, ближе к порту, стояли бугры, поросшие зелёными деревцами и кустарниками. Это бывшие два больших острова, что начинаются примерно от входа в портовый затон и тянутся почти до того места, где когда-то на берегу была мебельная фабрика. Куда можно было дотянуться взглядом, везде песчаные отмели. Видно, что они есть и напротив ГРЭС, и тянутся дальше, за поворот реки, в сторону деревни Бызовая.
Диковатое зрелище. Была большая судоходная северная река, и не стало. За всё время моих прогулок я видел только два судна. Небольшой такой кораблик, чем-то похожий на обстановочное судно и буксир «Уса», который осторожно пробирался по этому виляющему водному потоку вниз, в сторону посёлка Усть-Уса. Видимо тогда он ещё смог пройти. И прошла одна надувная моторная лодка с подвесным мотором, против течения в сторону порта. И всё!!! Нет никаких барж на рейде, ничего. Правда, одну баржу, гружёную углём я видел в глубине портового затона, но это было в начале июня, когда уровень воды в реке ещё был достаточен, чтобы баржа с буксиром могли уйти. А теперь, перед самым входом в портовый затон из воды показались два небольших островка, и вот перед ними стоит один единственный полосатый красно-белый бакен, предупреждая судоводителей, что впереди опасность. Каких судоводителей?! На реке нет ни одного плавсредства, даже самого никудышнего. Только ходит пока между берегами маленький паромчик с небольшой осадкой, чтобы перевозить машины и людей. Только, если раньше он ходил по прямой, от берега до берега, то теперь выписывает такую длинную букву «Зю», чтобы пройти между отмелями возле нашего правого берега, где стоит город Печора, а потом под левым берегом, где находится посёлок Озёрный, тоже заползает в какой-то малый затон, где ещё можно пройти по воде.
Повторюсь, я впервые за сорок пять лет, вижу реку такой. Вернее, вижу то, что от неё осталось. И мне становится не по себе, и даже не знаю, что сказать. Пароходов нет, кораблей нет, училищу стараются кислород перекрыть, «Печорлесосплава» тоже нет, как и Печорского ССРЗ. Зато есть где-то далеко-далеко от реки Печоры, дирекция этой самой реки. И я вспоминаю слова Президента, что природа подарила матушке России удивительные водные пути, по которым можно осуществить перевозку грузов и людей. И которые связывают воедино всех, кто живёт и трудится на их берегах.
Но пока я вижу, что одну природную дорогу, нашу реку Печору, постигла большая беда. Природных катаклизмов в этих краях, тьфу –тьфу, не наблюдается. Значит беда рукотворная. И надо как-то выбираться из этого положения. А как – не знаю.
Прошло дней десять июля 2023 года. Неделю, примерно, в Печоре шли дожди разной интенсивности, то днём какое-то время льёт, то ночью. А потом наступили солнечные деньки. Я обрадовался хорошей погоде и опять пошёл прогуляться по берегу реки Печора по привычному маршруту. Идёшь по дорожке на правом высоком берегу Печоры, навстречу течению реки и смотришь. Дожди сделали своё дело, воды прибавилось, немного, но прибавилось. Но песчаные отмели на реке остались, только чуть изменили конфигурацию, где меньше стали, где больше. Но всё-равно это не полноводная река Печора, которую я знал много лет. Всё так же перекрыт фарватер, куда глаз достаёт на излучине, идущей за поворот напротив ГРЭС в сторону деревни Бызовой. Правда, возле одной из отмелей приткнулся небольшой буксир с тремя пустыми баржами, да под правым берегом стоит небольшой кораблик с названием «Кречет». Я сверху, с берега смотрю, как с носовой части на берег сброшены сходни, и канат тянется к берегу. В порту всё по-прежнему. Краны стоят неподвижно, ничего не грузится и не выгружается. Да, по-моему, островок перед входом в порт стал ещё больше. Его оконечность придвинулась к яркому бакену, обозначающему опасность.
Когда уже повернул от реки в город, встретил своего родного бортрадиста Витю Таранченко. Он гуляет с женой по городу, по тому же маршруту, что и я, только навстречу мне. Витя рассказал, что только что вернулся из небольшой поездки. Ездил с женой Олей на её родину, в посёлок Щельяюр. Это примерно на триста километров ниже по течению реки Печора, только посёлок стоит на левом берегу реки. Витя говорит, что у берега Щельяюра, где небольшая такая речная пристань, стоит много больших речных буксиров. Но они никуда не двигаются. В сторону Усть-Цильмы, ниже по течению, ещё какое-то небольшое плавсредство может выбраться, а может ещё и дальше, до Нарьян-Мара. А так всё замерло. Конечно, основной порт для перевалки грузов на реке, это в Печоре. А в нём глухо, как в танке. Я спрашивал знакомых вертолётчиков, что летают по санзаданиям в южные районы реки, в сторону верховьев. На реке тихо. Значит, сквозного судоходства от Комсомольска-на-Печоре (верховье) и до самого Нарьян-Мара (низовье) нет. Прервала свою работу сотворённая природой водная магистраль. Рыба в реке есть, вон мужики сидят на берегу с удочками. Для рыбы, наверное, найдётся проход по руслу. Она всё-таки не буксир и не баржа с грузом. А для людей? Может ещё оживёт река то. Начнутся осенние дожди, вода поднимется, и может ещё хоть что-то проскочит по нашей красавице Печоре. Очень хочется надеяться на это. А то обидно становится. Из всего судоходства на реке осталось поперечное, от берега до берега. Маленький паромчик снуёт через речку, которая когда-то являлась одной из крупных рек северо-востока Европейской части России. Очень хочется, чтобы река ожила. Ведь столько веков жили люди на её благодатных берегах. Рождались и умирали, ловили рыбу, сплавляли плоты, возили грузы. Но людей всё меньше по берегам. Республика Коми «лидирует» по оттоку населения. Нас всё меньше и меньше. Когда я приехал сюда в 1978 году народу было более 1 миллиона 250 тысяч человек, а сейчас, по последним данным в республиканских газетах – 786 тысяч. Печально. И реку жалко. Но вот смотрю я, как в Москву Президенту Путину на доклад приезжают главы регионов, областей. Докладывают об успехах, проблемах, показывают буклеты, альбомы, графики, говорят о реструктуризации долгов или просят о выделении финансовых средств. И я ловлю себя на мысли, что ни разу не видел у Президента Главу Республики Коми. Нынешний Глава только один раз, как только заступил на должность, докладывал, что у нас в Республике катастрофическое положение с дорогами и финансированием. И то, это был доклад в режиме видеоконференции. Ну с дорогами, это понятно, если, что – к нам ни один враг не доедет. А потом больше я нашего Главу на таком уровне не слышал. И его троих предшественников ни разу не видел у Президента, вот так, с докладом, за одним столом. А я такие вещи стараюсь не пропускать. Всё надеюсь, а вдруг услышат в Кремле, что есть такая земля на краю географии – Республика Коми. У неё много проблем и надо бы помочь. А то вон люди без реки остались. Хоть налоги платим регулярно. Хоть плачь, как та маленькая девочка из Дагестана, дай бог ей здоровья, которая привезла на свою малую родину пять миллиардов рублей. Но для этого надо, чтобы к нам в Сыктывкар приехал сам Президент. Но не идёт гора к Магомету. И наши «Магометы» в Москву нос не кажут. Замкнутый круг какой-то получается. Одна надежда – на природу. Пойдут затяжные дожди, уровень воды в реке повысится, скроются под водой эти островки и отмели, и река станет похожа на ту, к которой я привык за эти годы. Глядишь и успеют хоть что-то в этом году провезти по реке вверх и вниз по течению. Хоть какая-то часть грузов будет доставлена. Вернутся от Щельяюра в Печорский порт буксиры с баржами. А потом придёт в Печору и на реку пора осеннего ледостава. И река замрёт подо льдом и белым снегом до следующей весны. Надеюсь, что река и потом останется рекой. Настоящим водным путём, который России дала матушка природа. Природа то дала, только вот у людей плохо получается сохранить бесценный дар. Может в будущем научатся?
И вот в конце июля 2023 года я узнал, что на реке Печора, в районе села Гарево, это возле Усть-Цильмы, что на четыреста километров ниже по течению от города Печоры, впервые за 20 лет начали дноуглубительные работы в сторону Нарьян-Мара. Впервые за 20 лет!!! Может хотят вывести буксиры от Щельяюра на глубокую воду в сторону Нарьян-Мара? Это эпизодические работы, или кто-то всеръёз решил спасать реку? Правда, планировалось поднять 900 тысяч кубометров грунта, а подняли только 440. Хотелось бы верить, что у федеральных властей нашлись деньги и время, чтобы заняться спасением реки. Очень хотелось бы верить. И увидеть реку такой, какой она была всегда.
Но жизнь вносит свои суровые коррективы. И 23 августа 2023 года Печорская транспортная прокуратура озадачилась, почему не осуществляется паромная перевозка, даже через реку на тот берег, не говоря уже о транспортировке автомобилей до Вуктыла! И где найти тот земснаряд, который выполнит дноуглубительные работы на реке, и кто за всё это будет отвечать, ведь целый месяц стояла жара и великая северная река банально пересохла!