Одинокое служение Атанасиоса.
Он пишет книгу, заглядывает в комнату жена, очень осторожно. «Атанасиос, ты будешь кушать? Я рис приготовила.»
Писатель знает, он запугал её и сделал осторожной, но так нужно. Иначе не выполнить предназначение. У него уже 3 повести, 9 рассказов и начат роман: «Предубеждение».
« Пока не буду.» Быстро скрывается , но её глаз ещё смотрит через щель на Атанасиоса. На то, как он склонён над рукописью, ломает себя над предложением, как его закончить. Или убрать? Глаз мигает, чуть увлажняется, она любит мужа. Щель тихонечко исчезает совсем. Писатель знает, ей трудно, он мало приносит денег в семью, не делает дел по дому, не воспитывает детей, мало общается. Раньше больше общался. Всё свободное время отдаёт писанию. Таково призвание. Он чувствует, что идёт верным путём, обратной дороги нет. У них четверо детей, если бы знать, что его так сильно увлечёт литература, то ограничился бы двумя или одним.
Рассказ остановился, не идёт уже третий день. Граф приходит в трактир и дальше не идёт. Они должны разговаривать, это очень важная сцена. Сюда Атанасиос поместит центральные мысли, ради которых всё задумывалось.
Откладывает карандаш и ходит по комнате, концентрируясь. Вечер сегодня хороший, солнце светит. Только болит голова от хронического недосыпания, работает часов до двух, до трёх, иногда до четырёх, а в семь уже вставать и идти в контору, хорошо завтра выходной. Вот так, если не изнурять себя ничего не выйдет. В конторе тоже работает. Или просто придумывает , или записывает в блокнотик. Ему даже досталось очень крепко от господина Диамида, когда он увидел, что Атанасиос часто отвлекается. Теперь он старается редко записывать, только самое самое. Остальное дома.
Самое важное, что позволяет писателю идти на такие жертвы это идея. Если бы он просто хотел славы или заработать денег, то это было бы безумием, так уйти в сочинения, имея семью на руках. Но его книги будут раскрывать людям глаза на вечную борьбу добра со злом. Он мог бы вообще устраниться и не подписывать своих книг, как не подписывали раньше иконописцы свои иконы. Атанасиос религиозный человек, ходит в церковь, сейчас реже стал ходить из за литературы. Но сегодня вечером например пойдёт на исповедь. И его книги рассказывают, прикровенно, часто в фантастической оболочке о духовной жизни. Например, сейчас он выводит образ графа Растопчина. Растопчин приходит в трактир, пока не выходит его диалог со студентом. Писатель выбрал место действия Россию 19 века потому, что любит и зачитывается русской литературой 19 века. В графе Растопчине он выводит образ сатаны. Это будет не откровенно, но все догадаются. И будет такое воздействие от рассказа, что читатель встрепенётся, задумается, даже если он не религиозный. Отчего этот образ так реалистичен и даже сверхреалистичен и так пугает меня? Быть может что-то такое есть?
Вот он что-то улавливает, садится к столу и пишет диалог 20 минут без перерыва очень быстро, затем пишет медленнее. Перечитывает. Зачёркивает две трети. Ходит в возбуждении по комнате. Вроде бы и вдохновение, вроде бы и чушь какая-то. Комната очень бедная, они снимают квартиру, но здесь самое главное - письменный стол, больше ничего не нужно, на столе ворох исписанной бумаги, в столе аккуратные стопочки произведений, он платит машинистке за перепечатку.
Атанасиос, прости меня. Я не хочу тебя отвлекать. Но ты обещал мне, что пойдёшь сегодня на исповедь. Уже пол шестого, ты ещё не обедал.
Не слышит её, ходит по комнате, наконец доходит, что она что-то говорила. Наверное зовёт ужинать , и что он обещался к исповеди. Молча идёт на кухню, Мария накладывает полную тарелку риса с мидиями. Они живут в приморском городе и на рынке много мидий, они не дорогие. Молча ест, обдумывает сюжеты.
- Нам пришел счет за квартиру, ты оставишь мне денег, и ещё, чтобы я сходила на рынок.
Не слышит её, вкус мидий тоже не доходит до сознания.
- Атанасиос, ты со мной почти не разговариваешь. Ты не любишь меня? Я так стараюсь.
У неё проступают слёзы на глазах и катятся по щекам.
- Что ты, я люблю тебя. Я тебя слышу, просто не всегда отвечаю.
- Ты почти не говоришь со мной. Не спросишь, как у меня дела.
Не может же он сказать, что ему скучно с ней разговаривать, что он слишком погружён. Мария начинает мыть посуду, подходит сзади, обнимает, стоят так, вода стекает из крана.
- Атушка, я тебя так люблю.
Думает, а что если граф Растопчин оскорбит студента, а потом как ни в чём не бывало будут есть суп. Нужно будет уточнить, какие супы есть в России. Кажется у Гоголя было что-то с пампушками. Очень ярко представляет себе , как выглядит трактир: на стене картина с медведями, маленькие мишки и бревно.
- Ты согласен со мной, Атушка?
- Конечно согласен.
Целует Марию, одевает сапоги, куртку, берёт ключи. Спускаясь по лестнице, думает сразу две мысли. Не любит две мысли потому, что он очень цельный человек. Думает о том, что можно состарить студента. А вторая мысль:о чем он согласился с Марией? Что если она опять попросила денег, а он сказал согласен и вышел. Она поняла, что он опять её не слышал, сразу после её слёз.
На улице много луж. Идёт в храм святого Пантелеимона. Любимый святой Марии. Она так радовалась, когда они переехали и оказались возле этого храма. Идёт, слушает звуки, рабочие стучат на соседей улице. Всё подмечает, так надо, потом можно использовать.
В храме сразу на исповедь, но сначала видит, что стопочка на подоконнике не уменьшилась. Настроение ухудшается. Это его стопочка, он её здесь сложил, его рассказ.Атанасиос спрашивал разрешения у настоятеля сложить здесь. И никто не взял, для них старался и никто не заинтересовался.
Когда писатель ещё начинал писать, то четыре года никому ничего не показывал. Он был уверен без колебания, что как только покажет свои рукописи издателям и вообще людям, его мгновенно признают. Он ходил среди всех, был как все и вдруг как вспышка - признание! Они разглядели его. Ого, каков он, как он смело пишет! Да это же наш греческий Достоевский!
Но этого не произошло. Все издатели вернули рукопись, друзья не читают, даже здесь в храме христиане не захотели прочитать рассказ. Даже из человеколюбия, что говорить про любопытство, вроде рядом с вами человек ходит.
На исповедь две очереди. Одна к отцу Еволгину, вторая к отцу Григорию. К Еволгину не хочет, Атанасиос хочет прописать его в своём романе, который «Предубеждение», он там появится мельком. Это будет такой священник, который когда говорит проповедь, то очень сильно любит людей, но когда перестаёт говорить, то уже не может так сильно любить. Поэтому встаёт к отцу Григорию, хотя к нему длиннее.
Уже читают канон, писатель значительно опоздал. Наконец подходит, служба уже закончилась. Отец Григорий признаёт, рад видеть.Читает свои страсти по бумажке. Тут в основном всё гнев, гнев, гнев, гнев, гнев, гнев. Писатель очень часто срывается на жену и деточек. Ничего не может поделать бедняжка.
Вроде бы всё, но отец не торопится, хочет поговорить.
- Как Мария?
- Ничего, слава Богу.
- Она приходила ко мне.
Что-то не договаривает, настораживается. Чего она сказала?
- Ты ещё пишешь книги?
- Да.
- А они не мешают тебе в твоей жизни ?
Вопрос возмущает, зачем он переходит границы?
- Ты знаешь Атанасиос, что любая идея может стать страстью. Даже самая великая и святая?
Что она наговорила ему? Волны негодования сокрушают. Если бы он не был в церкви и не стоял с батюшкой, негодование уже выплеснулось бы наружу. Но сейчас оно остаётся внутри, отравляя настроение. Атанасиос выплеснет его дома на Марию. Как она посмела?
Батюшка продолжает говорить, но он его не слышет, смиренно ждёт, когда отпустит, и тогда писатель уйдёт отсюда, негодуя праведным гневом на Марию.
Вот он уже дома, за окном темень, выплеснул всю горечь на Марию, деткам тоже досталось, но об этом сожалеет и теперь пишет рассказ.
Придумал хорошее выражение - из графа Растопчина вырывались мерзкие хахи. Но потом вспомнил, что в третьем своём рассказе уже писал «мерзкие хахи». Если бы кто-нибудь другой был бы на его месте, то он бы допустил такое повторение. Но Атанасиос очень щепетилен. Это вопрос чести. Ложится в кровать. Вопрос чести. Начинает засыпать с мыслью о писательской чести. Он будет писать не смотря ни на что. Не надо его читать. Вы не смогли оценить Атанасиоса, так его оценят потомки, он творит для вечности, он творит для Бога.
Просыпается от неприязни в пол третьего ночи. А приснилось такое. Начало сна было замечательное. Писатель получил писательское признание по всей Греции. Он ходил счастливый по городу, все узнавали его. Но потом к нему во сне пришла молодёжь, или он к ней пришёл. И вот, вся эта молодёжь сделалась поклонниками графа Растопчина.Атанасиос объяснял им во сне, что Растопчин это сатана, что он сделал его обаятельным только потому, что зло всегда принимает обаятельную личину, но что он хотел вызвать отвращение к графу. И тогда он проснулся в мистическом ужасе. Это тот самый ужас, вселяющий в человека отрезвление, который писатель хотел, чтобы исходил из его рассказов на читателей. Он нашёл на него из сна.Атанасиос ужаснулся тому, что научил людей полюбить сатану. Хорошо, что это только сон. А вдруг это не только сон? Сжечь что ли рассказ? И всё прочее тоже сжечь, заняться семьёй. Находит тоска. Ладно, утром решит. Берёт из шкафа Евангелие, сдувает с него пыль. Почему он перестал читать эту книгу? Потому, что уже всё в ней знает? Ложится в кровать.
Утром к нему приходит Яннакис. Яннакис друг, похоже, что единственный. Они разговаривают, Мария приносит кофе, у неё красные глаза, плакала ночью. В голосе обида. Ну чтож, впредь будет знать, что дела семейные нельзя выносить никуда.
Невзначай предлагает Яннакису прочесть рассказ, не про графа, другой. Невзначай, будто случайно нашла на такая мысль. Хотя думал об этом с момента, как он вошёл. Яннакис читает серьёзно, вдумчиво. Если бы Атанасиос мог пролезть ему в голову, то увидел бы, что Яннакису совершенно не нравится его писанина. Он находит, что это чистая графомания. Вот он закончил читать.
- Здорово! Хороший рассказ.
Яннакис верный друг. Он знает, что писателя уже не остановить и потому предпочитает хвалить. Писатель ещё сомневается, не врёт ли Яннакис? Но Яннакис хороший психолог, он начинает пересказывать части рассказа, обозначая сильные моменты. Он делает так, как обычно делают люди, которым действительно нравится. Теперь писатель верит ему, о как он ему благодарен . Волны благодарности катятся по сердцу. В приступе великодушия он прощает Марию. Она входит, чтобы убрать чашки.
- Ты ещё не сердишься на меня? - говорит ей весело.
- Нет. С чего это я должна обижаться? - голос дрожит и волнуется, у неё ком в горле.
Сколько прошло лет? Очень много. Годы труда и одиночества. Одиночество это удел, он взял его, как крест. На нём грязный плащ и шляпа. Идёт сквозь холод и дождь. Другим не так холодно, но на писателе тонкий плащ, и из за болезненности он итак всегда мёрзнет, плохие сосуды и кровь отливает от конечностей. Болезненность из за плохой еды, ест кое-как и экономит и некогда. Он может вообще не есть потому, что он дух. Дух идеи. Духи могут даже не мыться.
Он дух идеи. Дух идеи идёт по улице Эгнатия, поднимается по ступеням, вставляет ключ в скважину. Сейчас дух изольёт себя в новом рассказе. Для Атанасиоса уже нет разницы между вымыслом и реальностью. Таково свойство духа, что он проницает пространство и время.
Сидит, пишет, пишет, пишет. Что ж, они не захотели признать Атанасиоса. Но Атанасиосу хватило силы воли не остановиться. Один раз он почти бросил писать. Когда? Лет 10 назад. Его впервые напечатали в журнале. И сразу же около пяти рецензий. Все едкие, высокомерные. Он им вначале обрадовался, так как молчание и равнодушие ещё страшнее. Но потом эти рецензии растрепали писателя. Что они смыслят в литературе, эти критики? Когда ты за каждое слово заплатил кровью. Но тут и самое страшное. Что если ты заплатил кровью за ложь и за химеру? Ему тогда было около пятидесяти и уже было поздно останавливаться, даже если весь твой путь это ложь, слишком поздно.
К тому же ничего и не ложь. Тут любой, у кого есть хоть чуточка понимания в словесности убедится. Слово с годами складывалось в нём, оно напитывалось и взбухло. Теперь ему осталось только умереть, чтобы все увидели. А пока у них удержаны глаза. Ну ничего, он их прощает. Атанасиос царь. Он царствует в одиночестве своего духа.
Резь в боку пронзает неожиданно, скрючивается, но продолжает писать. Старая резь, она гонит его уже несколько лет, но у писателя слишком мало времени, чтобы тратить его на врачей. Резь переходит на сердце, уже страшно, такая была раньше, но слабее. Но он продолжает писать. Похоже это смерть. 62 ему или 63, хотел до 65. Жаль не останется биографии, но они увидят биографию в его книгах. Биографию духа, от юности до зрелости. Роняет карандаш. Это меч. Атанасиос воин, который не вышел с поля боя и выпустил меч только после смерти.
Карандаш падает на пол, грифелем о паркет. Но грифель не ломается. Это символ того, что он умер не сломленным.
Лежит в церкви святого Пантелиимона, батюшка дочитывает, предлагает подходить желающим. Подходят трое из храма, прихожане. И Яннакис. Яннакис очень спокойно прощается, отходит, ставит свечку. Похоже и его сердце совершенно высохло к писателю. Даже такой благородный человек, как Яннакис, совершенно растратил к нему сочувствие. Да и как его любить, он же стал сухарём. Вы можете любить сухарь, который зачем-то валяется в углу в пыли? Яннакис такой серьёзный и равнодушный, писатель мог бы описать его состояние и поместить в рассказ. Вышло бы лучше чем у Тургенева. Батюшка даже речи не сказал. Хоть бы пару слов что ли.
Накрывают крышкой. Несут. Тот что спереди, слева, ниже ростом других, Атанасиос сползает чуть на левый угол. Едут на машине, останавливаются на светофорах, Атанасиоса подаёт немного вперёд.
Приехали. Опускают. Вот кинули первую лопату. Песок шлёпнул по крышке. Зачастили шлепки, наверняка в две лопаты кидают.
Всё. Он в полной темноте. Писатель умер, но его желания не умерли. Он всё также хочет литературного признания. И это желание мучает Атанасиоса нестерпимо.
- Атанасиос, ты можешь выйти отсюда.
Это голос, это очень драгоценный голос, он исполнен любви, любви к Атанасиосу. Не ко всем сразу. Очень личной любви к нему.
Но как бы это не было странно, но писатель не собираюсь выходить на голос. Дело в том, что он до сих пор хочет увидеть своё признание. Отсюда из темноты и уныния он может видеть землю, по крайней мере те места, которые ему интересны. Он хочет, он жаждет увидеть, как его станут читать. И это будет! Там, куда зовёт голос, писатель знает,он забудет сразу от слепящей радости о своём нелепом желание, он даже забудет землю и как жил на ней. А Атанасиос этого не хочет. Пусть даже та радость превосходит его желание в миллиарды раз, но это его желание. И поэтому он готов мучиться.
Так проходят тысячи лет или всего-лишь десяток, но он дожидается. По ступеням третьего подъезда, улица Эгнатия, д 48, город Салоники поднимается молодой человек. Ему около 35, это зрелый человек, и он поймет писателя. Это сын его младшей сестры. Он открывает окно, садится за стол и действительно читает рукописи Атанасиоса. Всё подробно читает. Очень вдумчиво, очень серьёзно, лицо вдохновенно. Сейчас. Сейчас. Свершится то, ради чего писатель прожил на земле. Переворачивает последнюю страницу, встаёт с рукописью.
- Какую же всё- таки чушь писал мой дядя. И ради этого он положил свою жизнь?
Рвёт на куски бесценные бумаги и разбрасывает обрывки по полу.
- О, нет!
Писатель проваливаюсь ещё в большую темноту, ещё в большее одиночество, в ещё большую бессмысленность. Он больше не видит землю, его с ней ничего не связывает.
-Атанасиос, я люблю тебя, - слышит он голос. Это голос Марии. Как удивительно, её сердце ещё не высохло к Атонасиосу. Мария ещё на земле, она монахиня, она молится за мужа…