Глава 13
Трудный год
(Из дневника Марка Гуревича)
25 декабря 1905 года
Слава Богу, уходит этот трудный год. Казалось, ему не будет конца. Услужливая память подсказывает и такие события, о которых нельзя забывать, и такие, о которых и вспоминать не хочется.
2 января, не дошив последнего костюма, скончался мой бедный отец. В доме завесили зеркала и картины. Похоронили его на еврейском кладбище. У закрытого гроба читали псалмы Давида, и краткую речь сказал раввин. Екатерина Семеновна принесла цветы, но ей объяснили, что класть на могилу цветы у евреев не принято. В первые семь дней полагалось не выходить из дома, но я боялся потерять работу: теперь я – единственный кормилец в семье. Хорошо, что у мамы есть помощница – Лея.
9 января в Петербурге состоялось шествие рабочих к Зимнему дворцу, чтобы вручить царю коллективную Петицию о рабочих нуждах. Самого царя не было ни во дворце, ни в самом городе. Когда толпа приблизилась к дворцу, охранявшие его войска открыли огонь. По официальным данным в этот день было убито 130 человек и несколько сотен ранено. Тарас рассказал, что шествием руководил священник Гапон, которого спас Максим Горький, укрыв у себя в квартире.
10 июня скончалась графиня Екатерина Семеновна. Она была добра ко мне, давала читать книги и шила вещи только у отца. У нее в доме я узнал, как велик наш мир. Вечная ей память.
25 июня опять тревожные вести – в Одессе восстали моряки броненосца Потемкин. Матросы захватили корабль в свои руки, убив при этом часть офицеров. Не получив поддержки у других кораблей и не имея чёткого плана дальнейших действий, они сдались румынским властям в порту Констанца.
23 августа заключили мир с Японией. Война началась в прошлом году и шла как на суше, так и на море. Одолеть Японию не удалось, и Россия потеряла Южный Сахалин.
18-20 октября состоялся погром в Киеве. Для провоцирования погрома был распущен слух о том, что евреи разорвали царский портрет в помещении городской Думы. Полицмейстер Киева с балкона здания Киевской городской Думы призывал погромщиков: «Бей жидов, грабь, ломай». Войска вместо того, чтобы защищать евреев, активно участвовали в погроме.
После этого погрома покинул Киев Шолом-Алейхем, а вслед за ним вместе с женой, что играла дочку городничего Марью Антоновну, уехал в Америку Рон.
А я по-прежнему живу в своем маленьком мире, и в свободное время стараюсь писать. О чем я пишу?
О соседе, который жаловался на жену, а когда она умерла, стал просить у Бога смерти, чтобы на том свете встретиться с ней.
О синей тетрадке отца, писавшего стихи на древнееврейском языке.
О нашем украинце соседе, угощающем меня яблоками.
О девочке, которая во время Кишиневского погрома потеряла всех близких и живет в нашем доме.
О жизни нашего маленького местечка.
Стараюсь найти свой стиль, своих героев.
Что меня ждет? Мне уже скоро 19, а я еще ничего не сделал в жизни.
Мне нравится Голда, но она такая одержимая. От нее пришло одно письмо. Она в 1905 году переехала в Германию, где изучала ботанику и зоологию в Йенском университете. И в этом же году ездила на 7-й Сионистский конгресс, состоявшийся 14-19 июля в Базеле, в качестве делегата от еврейской общины Малина. Это был первый конгресс без Герцля, который умер год назад. На конгрессе произошел раскол, пишет Голда, большинство делегатов, и в том числе она, считали, что еврейское государство должно быть создано в Палестине – исторической Родине евреев, хотя Англия предлагала Африку. Конгресс решил начать строить еврейские поселения в Палестине, и она собирается в Яффо устраивать еврейские сельские коммуны.
А я оставить мать не могу.
По выходным подрабатываю: учу Сору – дочку хозяина самого большого магазина в Малине. Ее отец смотрит на меня очень благосклонно и обещает зятю оставить магазин. Он пригласил меня с мамой на чай. Я никогда не был в такой богатой квартире с роскошным сервантом, через его стеклянные дверцы светилась расписанная золотом дорогая посуда; стены, завешаны коврами настоящей ручной работы, и в гостиной стояло пианино, на котором Сора, сбиваясь, что-то сыграла.
Но решение мамы послать сватов я решительно отверг. Сора мне не нравилась. Она толстая и глупая, и магазин мне ни к чему, наверное, я буду писателем.
А мама хочет, чтобы я продолжал традицию семьи и стал портным. Сидеть целый день с иголкой над чужими штанами?
На бумажной фабрике, где я работаю в цехе сортировкой древесины, присматриваюсь к людям, их внешностям, характерам, жестам. Мне нравится моя работа на бумажной фабрике. Я изучил все стадии изготовления бумаги и даже предложил, как избавить бумагу от пятнышек, за что получил премию.
Может написать книгу о жизни рабочих?
Мой напарник Остап из села, крепкий добродушный парень, но без царя в голове. Раз пришел на работу сильно выпивший, и я его уложил спать в сарае, а то может остаться без руки – пила никого не щадит. Убирает отходы Кристина, молодая женщина в длинной юбке, ни с кем не общается и постоянно крестится. Уходя домой забирает мешок щепок для плиты, это вообще не разрешается, но у ворот ее знают. Командует нами немец, он говорит, что его предки приехали в Россию при Петре Первом. Он любит чистоту и аккуратность. Я слышал, что он затащил Кристину в кладовку, и она побоялась ему отказать. Это будет мой отрицательный герой.
Директор фабрики обходит все цеха два раза в день: в 10 утра и 10 вечера. Он меня приметил, расспрашивал, кто мои родители, где я учился, и не хочу ли я поехать за границу изучать бумажное дело. Я сказал, из-за больной матери никуда поехать не могу. Сам он хорошо знает бумажное дело и может заменить любого рабочего даже на каландровой машине. По-русски говорит с акцентом. Директор сам беседует с каждым человеком, которого принимает на работу, спрашивает о его семье, житейских и бытовых проблемах. Он считает, что если у рабочего дома все в порядке, он будет хорошо работать и давать большую отдачу.
Это будет мой положительный герой.
Решено. С Нового года начинаю писать роман.
Под новый год пришло письмо от Рона. Он не смог состояться, как артист, но его жена Изабелла оказалась востребована. Она играет в театре на Бродвее, и начала в консерватории брать уроки пения. У нее оказался неплохой голос, так что он живет на зарплату жены, и решил стать ее импресарио. Ездит по театрам и концертным залам, договаривается о ее выступлениях, торгуется о цене.
Иза, так он сокращенно зовет свою жену, очень устает. Когда у нее занятия в консерватории, он приезжает к ней в обеденный перерыв с едой и надувным матрацем. Пока она есть, он надувает матрац, и она может полчаса поспать в парке. Парки здесь изумительной красоты, пишет Рон, дома высоченные и кругом реклама.
Ты, со своими предпринимательскими способностями не пропадешь. Если решишь приехать, первое время поживешь у нас. Приезжать лучше одному, у тебя не будут связаны руки, устроишься, потом вызовешь своих.
Может, уехать в США?