Спасшиеся от буйного по весне разлива Волги рукосуи, выбравшись на лобастую залысину холма, обсушившись и кратко отслужив молебен по утонувшим, принялись считать потери и убытки мира, как в те времена именовалась сельскохозяйственная община, причитали и матерились, а затем, увидев тяжко поднимавшегося на холм коня, закричали почти в один голос :
- Ай да Гнедко ! Ай да молодец ! Не гляди, что лошадь неразумный, а спасся.
Прятавшийся в народной толще Федор Кузьмич с возмущением ударил заостренным концом посоха в суглинистую проплешину, привлекая внимание торжествующего народа.
- Вы же о прошлом годе, - кричал бывший император, оставив из прошлой жизни лишь пышные бакенбарды, - избежав массовой гибели от сибирского ящура, того же Гнедко и теми же словами чествовали, а за год до того, когда у Ермолая мельница сгорела, снова того же Гнедко и опять теми же словами славили ! Чо за х...ня творится, люди ?
- Обожди, Старшой, - вылез из сразу недобро замолчавшей толпы дедка Орелик рваны ноздри, что всю каторгу насквозь прошел, в самом конце обнаружив пограничные столпы, отвеку разъединявшие землю дедов от цивилизованных народов мира, где тюрем и заключенных оказалось на поверку больше, потому свобода и демократия, - не кипешуй пока. Лучше вот сказочку послушай.
Дедка Орелик сноровисто скинул лапотки, усевшись по - турецки возле начавшего чадить костра, быстро разведенного как раз на суглинистой проплешине, в которую тыкал посохом федор кузьмич, вместе с чином и рангом утеряв всякую заглавность.
- Он, конечно, - непривычно глуховатым голосом начал повествовать дедка Орелик, странным образом раскачиваясь из стороны в сторону, что особо ужаснуло впечатлительных рукосуев, одна баба взвыла и сиганула в омут, а Онфим, что о прошлом годе яйца себе отморозил на турбазе профсоюзов, вдарил что есть силы по горбу потомка пана Чечеля, сутулого мужчину в конфедератке на босу ногу, - пришел сразу, как рекомендовали ему в комендатуре, к расположению, ткнулся и говорит выглянувшему из дупла птице дятлу. Ты, грит, птица дятел, милай ты мой, грит, не шебурши, ты, грит, войди в состояние.
- Перепутал ! - обрадовался федор кузьмич, обрывая рассказчика. - Надо было сказать " положение ", а он состояние.
- Мовчи, гнида, - стукнул острой коленкой средний сын Рази верткий Степанко незадавшегося императора чуть ниже спины, - у дедки в побасенках ошибок никогда не бывает.
- Вдарьте ему раза, - приказал дедка Орелик, с личной неприязнью плюнув в лицо федора кузьмича, - каждый.
Народ охаживал орущего благим матом старца, кружа безумной каруселью вокруг, пока поручение рассказчика не было исполнено. Окровавленный федор кузьмич пополз к омуту омываться хладными водами, а дедка Орелик, посмеиваясь, продолжил свой таинственный рассказ.
- И чо ? - громко задышала рыжая Ландер, поглаживая завравшегося коалу, окончательного перебравшегося с фальшаков на натуральную пышную грудь экс - соотечественницы, по меховой головенке . - Чо дальше - то было ?
- Х...й его знает, мать, - зевнул коала, с нескрываемым удовольствием прижимаясь к натурпродукту, наделяемому Богом или эволюцией всякую пристойную из товарищей женщин ( тута, не скрою, я несколько замешкался, чуя неправильность словооборота, но не желая заморачиваться с причастиями и дее тоже, продолжил, какая, в манду, разница, ежели читающей понятно о наделении и шикарных выпуклостях, украшающих и заманивающих коал чутка передохнуть ), - мне эту историю Федор Кузьмич рассказывал, он не слышал, он, рыжая, следы рукоприкладства народного смывал хладной водой.
- Вот всегда так, - прошипела на ухо коалы рыжая, перемещая руку с головы в пах, - на самом интересном.
Дальше - личное, тем паче, что единственная диагональная и сама знает, что там у нас ней было.