37-ой год. Коми. Зима. Бабушка в зоне. Это её первый лагерь после тюрьмы. Получила восемь лет лагерей и десять лет поселения за своего мужа. После нескольких дней пребывания старшая по бараку объявляет:
– Задра, сегодня ты отвечаешь за печь в бараке, остальные по разнарядке на брёвна.
Бабушка стоит не шелохнувшись, попробуй возразить. Все разошлись. Бабушка стоит и плачет. Откуда ей знать чисто городскому жителю, педагогу начальных классов, как растопить печь на тридцать пять человек. К ней подошла Тухачевская. Обняла её, стала успокаивать. Начала показывать, как это делается. Жена Уборевича тоже там сидела и много кто ещё.
Не любила бабушка рассказывать о том времени, но кое-что помню.
Это уже было в Кореновке Краснодарского края. Отсидела она свои восемь лет и теперь была на поселении. Работала в сепараторной. Чем-то заболела, не очень серьёзным, но, вдруг, поняла, что устала жить. Отправили её в местный лазарет. Она просто лежала, кусок в горло не шёл. Что ей только не предлагали, ничего не радовало. Она потихоньку умирала. Если человек не хочет жить, ничто уже не поможет. Знала бы она, её младшую девятилетнюю дочь, будущую мою маму, угостил в магазине незнакомый мужчина пирожком, когда она взяла в руки этот пирожок, он тут же её схватил и принародно обвинил в воровстве, и отвёл в НКВД. Всё понятно, чтобы дочь врага народа никому не мозолила глаза.
И, вдруг, бабушка увидела в руках санитарки зелёный лук. Она попросила зелёный лук, ей дали. С этого момента она пошла на поправку.
Иногда мне кажется, что все мои испытания в жизни – ничто, по сравнению с тем, что пришлось испытать этим двум-трём поколениям, которые прошли гражданскую, голод, репрессии, войну и опять голод. Поражаешься стойкости своего народа.
Бабушка отсидела по полной все восемнадцать лет. Вышла, а тут как раз я родился. Не раздумывая поехала к своей младшей дочери.
Сколько себя помню, когда бы не попросил бабушку сделать пирожки, она все дела откладывала и начинала делать пирожки. Почему-то они всегда у неё выходили чуть подгоревшими, но это были самые вкусные пирожки в моей жизни. Их делали для меня…
Что меня удивляет до сих пор, когда ей было уже под девяносто, уже была несколько лет прикована к постели, старческий склероз свирепствовал вовсю, меня, любимого внука, уже не узнавала, но чувствовала, что я ей очень близкий человек, просил почитать что-нибудь из “Евгения Онегина”. Так она наизусть читала целые главы…
“…Твоя душа как океан
Не знала берегов.
Любовь без края и конца
Ты отдавала все сполна…”
Автор неизвестен