Я помню, мы приехали в Москву. Уже знали, что уедем из России, поэтому Москва была перевалочным пунктом. Нужна была виза, английский и деньги. Москва – самое подходящее место, чтобы решить эти три вопроса.
Я помню работала там, продавала компьютерную технику в регионы. Сидела иногда допоздна. Бывало, устану совсем, налью чайку на импровизированной кухне, сяду перед монитором, открою сайт какой-нибудь с фотографией сиднейской оперы, и смотрю на нее. Она казалась несбыточной мечтой – взглянуть бы на нее вживую. Мечта была такой сильной, что казалось она так и останется мечтой. Это было из другой жизни, из другой, перпендикулярной реальности. Этого так хотелось, что аж дух захватывало. Я допивала чай, закрывала картинку, надевала пальто, шапку, варежки и какими-то задворками, чтобы побыстрее, вдоль железной дороги шла на станцию метро. Ехала домой. Почему-то всегда вспоминается только зима.
Сегодня приехала в офис. Пятница, там никого нет. Я одна – в высотке, на 17м этаже. Я сижу на кухне, стены все стеклянные, я вижу перед собой абсолютно все, до самого горизонта. Справа опера, слева бухта, множество кораблей и корабликов. Я знаю, что на них сегодня проходят новогодние корпоративы. Дел у меня много. Правда, бег стоит в расписании. Надо побегать.
Спускаюсь в душевую, переодеваюсь. Пробежка у меня вдоль моря. Я уже где-то рассказывала, эта часть района, где я бегаю, не просто историческая, она еще и малодоступная, про нее мало, кто знает. Она хранит в себе дух времени, и он нерастрачен. Пристани очень маленькие, деревянные, с доками, по которым спускают на воду яхты и лодки. Тут же чья-то мастерская, где эти лодки и делают. Мы как-то с Данилой и с его другом шли мимо, познакомились с мастером. Рассмотрели эту мастерскую. Человек продолжал дело своего отца. Тот делал лодки, а теперь вот, и его сын.
После бега стою по колено в воде, чуть левее Сиднейский мост, справа дом начала прошлого века, увит плющем, окно старинные, решетчатые, трубы и проводки все по внешней стороне дома: винтаж абсолютный.
Прилетела утка, расправила крылья и стоит – сушит их. Долго стояла... минут десять. Я уже уходила, а она все стояла. Ее никто и никогда не беспокоил. В этом месте всегда безлюдно.
Я вернулась в офис. Вспомнила ту фотку в Московском офисе. До сих пор не верю, что вживую смотрю на здание оперы, бегаю радом с ней, привыкла так, что и не замечаю, хотя точно знаю, что если чего-то очень сильно хотеть, то это сбудется.