Часть 3.
Глава 1. Суровые дни
Карантин давно минул, мучительные медицинские процедуры с ежедневными сборами анализов крови, мочи, слюны и фекалий, благополучно отменили, тем не менее, Сурова продолжали держать в санитарном боксе, в полной изоляции, без интернета и мобильной связи, так что его личные гаджеты превратились в бесполезные «кирпичи»: на макбуке хотя бы хранилось с пару десятков книжных файлов, а вот айфон стал не более, чем электронной безделушкой . Конечно, условия в этом подземном санатории были несравнимо лучше, нежели в любой из российских тюрем, но , подобное сравнение касалось лишь бытового комфорта и вовсе не отменяло того печального факта, что Суров тоже находится в заключении.
Подземные дни тянулись нудно и медленно, в отсутствие солнечного света, они сливались с сумерками и ночами в единое целое - вязкого, как болотная топь, спутанного времени, с бессмысленно суетливой секундной стрелкой наручных часов .
Следует признать, что для среднего российского обывателя, такой «санитарный бокс» был сравним с роскошными апартаментами, в каком-нибудь хорошем отеле. В распоряжении узника алтайского вип-бокса были три просторных комнаты плюс кухня, с итальянским гарнитуром и большим холодильником «Bosh».
Также, к услугам Сурова была библиотека, собранная на тяп ляп из чего попало, от томов военной художественной прозы, публицистики, мемуаров советских маршалов и генералов, до шпионских, производственных и детективных повестей, романов, изданных, в основном, во времена раннего и позднего застоя. Отдельную полку занимали новенькие, никем так и нечитанные книжки из серии «Пламенные революционеры».
Большинство из фамилий представленных авторов давно кануло в Лету литературного забвения и весь унылый книжный массив был ничем иным, как складом макулатуры, подземным мемориалом советских графоманов.
От скуки и безысходности, он все же начал читать гигантский, толщиной более, чем в тысячу страниц , роман Николая Шпанова «Поджигатели» и, к своему удивлению, даже увлекся сюжетом. На фоне всего остального, это был шедевр.
Коротая почти неразличимые дни, Владлен Юрьевич предпринимал мучительные попытки писать стихи, но муза на его творческие потуги не отзывалась. То ли крепко спала, то ли боялась спускаться к автору в подземелье . Оттого и приходили тому в голову сплошные поэтические несуразицы, вроде «дыр бул щыл» или «хочу повеситься, лечу, Америка».
Только спустя три недели, с отросшим до четверга хвостом , после хорошей порции выпитого натощак виски , муза подала робкие признаки жизни и стала периодически попискивать. Тогда Суров хватал макбук и щелкал по клавишам:
Там, где день, одинаково с ночью
Покрывает туман неизвестности
Я сокрыт под российской почвой
И смотрю тихо в русскую бездну!
У нее нет конца и нет края!
лишь у тех, кто сорвется туда
Есть надежда добраться до рая!
Где Господь и живая вода!
Отдохнуть от святого ристалища
Нам дано, в том небесном пути
Голосами погибших товарищей
Скажет ангел и мне: проходи!
У смерти почти бесконечный карман,
Коль прибыл, ступай на порог!
Где ложь во спасенье, во благо обман!
Там русского бога чертог!
Он с нами! Не надо других мне богов!
Волшебников всяких там ОЗ
Един, неделим, и спасет от врагов
могучий российский Христос!
- По моему, неплохо – медленно перечитав стихотворение , написанное в духе мистического агитпропа и русской традиции, он сразу повысил себе поэтическую самооценку: да нет, не то, что неплохо, а даже очень хорошо! - Суров с хмельной нежностью оглядел пустую бутылку «Chivas Regal». Спорадическое вдохновение требовало еще топлива и он шумно откупорил бутылку, прямо из горлышка, заключив новый алкогольный союз с «Veuve Clicquot». Шампанское, Владлен Юрьевич особо не жаловал. Он подумал, что сейчас не помешала бы и понюшка кокаина, но даже ее, как назло, в карманах не нашлось
«О чем только думал, когда собирался?» -ему вспомнилось, что на подмосковной даче, в надежном сейфе хранился изрядный пакет с белым порошком превосходного колумбийского качества. От невозможности протянуть руку от Алтая к сейфу на даче, зачесались крылья носа и Суров приказал себе не думать о том, чего пока нет.
«Муза приходит с виски» - прошептал он и тут же поразился , насколько элегантна и красива озвученная им мысль.
«Недалеко и не близко
Витая в своих эмпиреях
Будто воздушная фея
Муза приходит с виски»
После отмены карантина, в уютной «тюрьме» строгого санаторного режима, появилась приятная опция: каждые три дня Суров мог пополнять бар тремя бутылками - одной, с крепостью напитка не больше -40 градусов , и двумя, от 20-ти до 25-ти и от 5-ти до 20-ти оборотов. Алкоголь был добротный, средней ценовой категории, но зато от лучших мировых брендов. Ликеры, вина и всякие там вермуты, Владлен Юрьевич брал, но не употреблял, предпочитая мешать виски, исключительно с виски. Так, «Chivas Regal» двенадцатилетней выдержки чередовался с «Johnnie Walker» и наоборот.
Еда в подземелье тоже была не общепитовской ( с отваренной гречей, компотом из яблок и дешевыми котлетами), а на хорошем ресторанном уровне, прямо как в районе Патриков. Одним словом, тюремной баландой пока что здесь не пахло. Рядовые сотрудники ФСО питались хоть и сытно, но все же попроще.
«Если бы хотели ликвидировать, то давно в кофе или в чай, а то и в вискарь новичка бы капнули, а раз так кормят, значит, я еще кремлевским башням важен» -успокаивал себя Мистик, поглаживая сытый живот, цедя из стакана последнюю порцию янтарного виски.
Он вспомнил, что в последние пять-шесть дней - бутылок, почему-то, не приносили. На вопрос о причине блокады, охранник -стюард скупо известил Сурова, что месячный лимит на такие подношения исчерпан. Короче, лафа закончилась, а карантин стихийно продолжился, с ног до головы, окутывая Владена Юрьевича могильным безмолвием информационного вакуума. Не то, чтобы полного ( на стене в гостиной висел черный прямоугольник Сони с большим плоским экраном) , но по федеральным каналам транслировали только официальную «русскую правду», которая(так уж исторически сложилось) являлась ничем иным, как «ложью во благо и спасение» - не то, чтобы для отдельно взятой души или защиты Отечества от, так называемых, внешних и внутренних врагов, а скорее для спасения и во благо выстроенной за многие годы имперской тирании, сохранения, созданной под себя и свой ближний круг, вертикали власти, системы управления ресурсами. Как природными, так и людскими. Поэтому сила «русской официальной правды» напрямую зависела от мощи ее шумной и агрессивной пропаганды. Ранее, по долгу государственной службы , Суров курировал и направлял ее бурные потоки в правильное идеологическое русло. Так, за враждебной пазухой Украины стали появляться скрытые, нацеленные на Россию «камни» в виде «грязных атомных бомб», «генетически модифицированных комаров и перелетных гусей». Не зря на пропаганду тратились космические бюджеты - затраты себя оправдывали. Размявшись на распятом мальчике в трусиках, бандеровцах-людоедах и упавшем голландском боинге, пропаганда взяла серьезный разгон и вскоре понеслась по инфополю резвым буденовским табуном, галопом и вскачь! Одна за другой придумывались «правдивые» небылицы, которые на узком профессиональном слэнге избранного круга пропагандистов назывались «о-болванками». «О-болванки» были ключевым сырьем для создания российских ИПСО в необходимых населению количествах, поэтому над частыми нестыковками между небылицыми и реальными фактами, сильно не заморачивались. Главное было запустить и не останавливать конвейер. Конечно, «о-болванки» подвергались серьезной шлифовке и доработке, под них тщательно готовилось информационное сопровождение. Глубинный народ с удовольствием поглощал конечный продукт с экранов телевизоров, из социальных сетей, где бурление коричневого умело подогревалось армией кремлеботов и затем дружно подхватывалось «органикой», то есть живыми пользователями. Глубинный народ послушно копил злость и ,словно губка, пропитывался ненавистью. Оказалось, что из этой мягкой и податливой человеческой глины можно ваять любую фигуру, или наоборот, твердой и умелой рукой власти, слепить все в одну аморфную и бесформенную массу.
Удивительный эффект от пропаганды давал свои плоды. Ненавидеть «наследников фюрера», «проклятых укронацистов», «кастрюлеголовых майдаунов», «фанатиков Бандеры» , «проклятых хохлов», « тупых салоедов», «потомков Мазепы-предателя» и тд, - стало общегосударственным мейнстримом. Ведущие политических эфиров и гости студий, эпитетов не жалели.
Ненависть на «удаленке», в тепле, на мягком диване или в кресле, до поры, до времени, устраивала всех, в том числе и самых крикливых адептов «русского мира». Суров всерьез надеялся, что регуляры проведут блицкриг на ура, что в действие вступит принцип домино и от смешной хуторской «нэзалэжности» останутся рожки да ножки. Границы придуманной им суверенной демократии расширятся, а хуторянам ничего не останется, как почесать чубы, протрезветь и принять новую геополитическую действительность такой, как она есть. Успех регулярной армии означал бы долгожданный реванш за поражение в холодной войне и подготовку к следующему этапу триумфальной экспансии на запад : российская кузькина мать покажется и в Прибалтике, и в Польше, а если не насытится , то проглотит на десерт и Финляндию! Волны духоподъемного патриотизма будут такой высоты и силы, что НАТО даже не пикнет. Владлен Юрьевич был твердо убежден, что такие процессы пойдут русской цивилизации только на пользу. Эпоха потребления и американской гегемонии окончательно себя изжила. Наука, гаджеты, покорение Солнечной системы – это, конечно, хорошо, но без военной игры мускулами, периодической встряски и кровопускания , все превратится в тухлое, инертное болото энтропии. Одним словом, да здравствует новый старый многополярный мир! Санитары русского леса засучили рукава и приготовились стучать топорами!
По сравнению с ясно рисуемой Мистиком картины будущего, трудности переходного периода его не смущали, в уме он дробил их историческое время на отдельные короткие фрагменты , потом еще мельче - на свистящие пулями часы, минуты, мгновения и, вопреки совету из старой советской песни, думал об этом свысока.
Правда, с перемещением в алтайский бункер, его оптимизм ссутулился, а за время изоляции и вовсе потерял в росте, сменившись на осторожный скепсис и тревогу насчет своей дальнейшей судьбы. В первую неделю карантина Суров старался держать хвост «пистолетом», просыпаясь с жизнеутверждающей утренней эрекцией и, включая телевизор, находил холеное, типично русское лицо Алевтины Кабеевой, которая освещала ход СВО. Ее передача «60 минут» имела высокий рейтинг, вызывая у глубинных россиян неподдельные интерес и доверие. Политическое ток-шоу циркулировало по эфирным орбитам почти круглосуточно и утром шло в записи. Со сладкой истомой он вспоминал, как вминал в бесстыдно распахнутую Алевтину идеи и векторы политического дискурса, как учил ее азам пропаганды и НЛП. Дело было не в Пенькове, а в секретных загородных апартаментах с видом на Москва-реку. Аля была очень хорошей ученицей и в награду получила от Владлена Юрьевича звание «железная кукла Скрепника», впоследствии ставшее мемом и охотно подхваченное западными СМИ .
Находясь от розовощекой ведущей в тысячах километров- он, с чувством глубокого удовлетворения наблюдал, как, не моргнув глазом, та сообщает о подлой лжи украинских нацистов насчет русской авиации и бомбардировки исторического центра Харькова. В доказательство на экране показывали картинку.
- Это не скриншот, это вид с веб-камеры, которая работает в режиме реального времени. Как вы сами видите, все это украинские фейки, которые так любит сочинять режим Зеленского. Прекрасный русский город Харьков цел и невредим и ждет своих освободителей! Украинский неофашизм не пройдет и будет задушен в корне! А Зеленскому, его бандеровским приспешникам, а также западным кукловодам я хочу сказать: русские летчики никогда не бомбят мирные города!
Конечно же, Суров знал , что веб камера показывает вовсе не Харьков, а проспект другого города. Кажется, это было Запорожье, он ездил туда в середине нулевых годов, в составе кремлевской делегации и запомнил дом с башней, неподалеку от легендарного Днепрогэса.
Между тем, на экран вернулось честное, румяное лицо Алевтины Кабеевой. Она красиво улыбнулась и Суров не выдержал, часто задышал, издал протяжный стон, после чего вскочил с дивана и скрылся в ванной. Как и в большинстве случаев, 60 минут его не разочаровали.