Хочешь? Ты хочешь? Возьми. Или сделай так, чтобы тебе дали, сделай так, чтобы кто-то потерял это, такое желанное, такое нужное тебе. Тебе же это важнее? Тебе же это нужнее. Ты ведь... ты ведь знаешь, что ты более достоин этого, что так будет вернее, честнее, так будет правильнее. Пусть, пу-у-усть твоё чувство справедливости прогнило насквозь, пусть они думают, что оно болеет ржавчиной, покрыто слизью, пусть они думают, что ты не прав, ты-то знаешь, что твои чувства верны? Ты знаешь... и это главное. Ты смотришь на себя в зеркало, смотришь на себя... и знаешь, что ты лучше их. Ты лучше их. Ты поджимаешь губы, в глазах твоих презрение к другим, в глазах твоих оттенки - отклики надменности, ты прав, ты бесконечно прав в этом. Тебя обуяла гордыня.
Хотя... нет, слышишь? Не-е-ет, слушай себя, слушай своё нутро, слушай своё продажное тело, не верь голосу разума, не верь тому, кто в отражении зеркала смотрит на тебя, сощурив бессонные глаза. Танцуй! Танцуй первобытное танго в звериной шкуре! Под жаром костра, что горит внутри, пусть искорки от него рвут изнутри вены, по которым потечёт, стоит только поддаться желаниям, потечёт чёрная, густая сладкая истома. Поддайся, поддайся ей, пусть будет так, ты знаешь, что это такое, хотя другие думают, что у них это получается лучше, другие считают... не правда! Поддаваясь своим желаниям, своей низменной сущности, смотри на других, оглядывайся по сторонам в этой вакханалии, встречаясь взглядом с глазами других, которых желают, которых хотят... и ты тоже хочешь, этого, затем другого и следующего, хочешь обладать им, хочешь сливаться с ним воедино, чтобы гнусная скользкая похоть позволяла тебе обладать ими.
Бей! Заноси руку для удара и бей! Бей! Вколачивай в землю, топчи ногами. У тебя есть желания - остальное тлен. Они ничтожны, они неправы, они обладают, а ты нет. Сукины дети, успели отхватить кусок послаще, оставляя тебе жалкие крохи. Это они растаскивают нарезанный торт, оставляя тебе крохи, так бей! Это ведь так просто, так нужно тебе - бить. Отбирать причитающиеся тебе, забирать, чтобы было справедливо, ты не хочешь собирать крохи, а тебя заставляют это делать, разжигают внутри огонь, растворяют твою надежду на честность, на справедливость общества. Хватит! Хватит ползать по теням, хватит отсиживаться вдалеке, пожирая глазами то, что тебе хочется, бей! Прямо, в упор, пусть твой взгляд затмит красная пелена, словно солнце внутри закрывает поднятый в воздух твоим криком ржавый песок. Бей и забирай, давай же, давай! Тебя трясёт от праведного гнева и это правильно.
Они лучше. Они всегда лучше. Их трава зеленее, их солнце тёплое и никогда не оставляет после своих ласковых поцелуев на коже волдыри. Их воздух сладкий, пропитанный медовыми нотками. Их вода освежает в жару. А у тебя?... Что есть у тебя? Что... да, впрочем, разве это важно? Тебе тяжело? Тяжело... так тяжело, что становится невозможным дышать, верно? Конечно, ведь ты - не они. И никогда ими не станешь, не добьешься и это так... больно, так горько от этого, не правда ли? Они свободны, а ты? А ты свободен? Нет, в уютной своей клетки ты задыхаешься, в свете софитов ты чахнешь, твоя жизнь, а разве она наполнена чем-то? Разве она... полна хоть какого-то ни было смысла? Нет.
Моя стихия - ложь, мой воздух - обманчивая улыбка ближнего, мой хлеб - смех над неудачей друга. Я хочу, я буду, я знаю столько тайн, столько липкой слюной обмоченных слов о ненависти, страхе, страсти. Я сыто урчу, наслаждаясь чужим горем, но хочу другого, большего, делаю больно, колю под лопатку иглой жалости к себе, сетую на несправедливость мира, на неправильность бытия, шепчу, обдавая застойными водоёмами преисподней сознание слабых, отвратительно слабых людей. Я хочу, чтобы было по-моему, потому как у других не может быть лучше, чем у меня, другие не могут быть выше меня, это неправильно, нечестно. Скреплю песком на зубах, теку морозом и злостью по шее, дёргая сильные мускулы, ткнусь сухим носом в ладонь, подталкивая её к удару в спину, чтобы справедливость взяла своё.
И будет так, я буду жить вечно, меня невозможно забыть, невозможно вытравить. Я могу долго ждать, долго спать, но едва ли задребезжит просвет сомнения, я буду рядом. Чёрные слепые глаза мои научаться смотреть и находить самое важное, я буду шептать в уши тех, кто согласен со мной, я буду питать сердца болью, гнилостной жалостью к себе, я буду дуть своим смрадным дыханием на угольки злости, раздувая из них ярость и ненависть. Я буду шептать, и шёпот мой чужими губами будет становиться криком о несправедливости мира. Я знаю, будет так, как бы вы ни желали от меня убежать. Я рядом, я буду ждать и никуда не уйду.