ПВД к островной горе со скалой на вершине
Зима, лес на болоте загущен соснами вперемешку с елями, на еловых лапах покоится недавняя порция тяжёлого мокрого снега. Чтобы не попасть под его лавину приходится стучать лыжной палкой по веткам, освобождая себе проход для движения вперёд. Кочки от выпавшего нового снега за неделю поднялись ещё выше и не особо понятно, что там толи эти самые травянистые кочки или прогнившие коряжистые пни. Вот уж запнёшься так запнёшься и неизвестно ещё куда приземлишься или в яму с с водой или на ощетинившуюся корявыми корнями колодину. Под ногами то и дело трещит лёд, но держит и надо быстрее перебирать ногами, чтобы не опустится в вонючую болотную жижу. Лыжные палки постоянно вязнут в мокрой почве в ощупывании - куда лучше ступить ногой.
Местами на пути встречаются заросли ненавистного от тончайших колючек шиповника, вот уж несчастье для идущего по неровному полю лесного болота. Раскачиваясь в пешем движении по сугробам между кочками пропадает всякое желание ухватится для равновесия за эти тонкие занозистые ветки, а надежда на лыжные палки уходящие в не промёрзшее болото слабая, того и гляди уйдут в колыхающуюся бездну.
Так и идём я и мой напарник Валерий к тощей речке Кабыздохе (местное название одного из рукавов реки Большой Чёрной, здесь река распадается на множество подобных рукавов (некоторые имеют свои названия) пока все они проходя через болото не соединятся ниже по течению снова в реку Большую Чёрную) протекающей через заболоченный местами лес, по пути кидаясь от дерева к дереву, чтобы успеть, ухватится за спасительный ствол. Под ногами иногда вдруг начинает пузыриться зловоние сероводорода, что хоть стой, хоть падай и не шевелись, пока Лешак с Кикиморами не наговорятся. На открытых участках ходить опасно почва там местами уходит из-под ног и нужно оттуда выбираться побыстрее пока коряжистые лапы Лешака не потянули к трапезному столу. Вот там-то и начнётся кровавый шабаш, туда-то и полезут все болотные трупоеды - как же парная добыча на трапезном столе разложилась - есть чем пировать зимними днями, кто глазом лакомится, а кто до печёнки норовит добраться...
Местные охотники обозначили себе безопасный проход по болоту привязанными к веткам тряпками-указателями потенциальной тропы вероятно ещё с лета, когда видно, куда можно безопасно ставить ногу. Зимой другое дело, зимой вся надежда на вот такие указатели, иначе можно угодить в окно и тогда сиди и хлебай болотные щи то ещё удовольствие!
Речка Кабыздоха чуть покрытая местами льдом оказалась с быстрым течением и песочным, и я почему-то подозреваю золотоносным дном, отчего на ум пришло попробовать помыть здесь презренный металл. Но конечно это вряд ли бы получилось, когда на каждой сосне приколочены глаза и уши. Ветхий мостик не внушал нам доверия и когда мой товарищ попробовал пройти по нему угрожающе засопел, скрипел и стал крениться на бок, ну всё подумал я вот он тот звёздный миг, который вобьёт золотой гвоздь в наш фильм и схватился за видеокамеру. Но мостик не только не рухнул, а он ещё изогнувшись, выпрямился и поддал коленом переходящему его мостки актёру-дебютанту. И моё воображение с рухнувшим в реку актёром тут же растворилось, как будто я и не придумывал этого животрепещущего эпизода.
Поскольку купание Валерия не получилось, я придумал как его туда "уронить", а нужно-то всего-то лишь в недалёком будущем подпилить ножки мостика, а дальше драматическое падение и спасение товарища превращается во всенародный бестселлер. Если у меня Глухов купался в летней глубоководной луже, нырнув в неё вместе с велосипедом не уж-то, этот индеец не повторит его подвиг, правда, в зимний период. И хорошо если бы он был вечным комсомольцем. Как говорится "Партия сказала: Надо! Комсомол ответил: Есть!".
Неожиданно перед справа нами появляется длинная прогалина, о ней я уже рассказывал Валерию, когда оказался здесь в первый раз. У меня ещё тогда были подозрения, что тропа здесь зимняя и не без основания, о чём, что я предупредил своего товарища в смысле, чтобы он не делал лишних шагов влево или вправо ведь кругом сплошная болотина, так что мало ли что может случиться. На пути нам встречается сложенная из брёвен скамья для отдыха, где мы немного отдыхаем.
Дальше тропа ведёт до поляны и острова с высокой горой примерно до трёхсот метров по географическим понятиям. Пройдя несколько метров до края подъёма на гору через густорастущие ели, мы заползаем на крутой скат горы и проходя траверсом поднимаемся выше, впереди открывается вид на лежащие под снегом валуны и собственно сам скальный гребень с отбеленной инеем передней частью скального массива.
Остановившись, я вытаскиваю из рюкзака штатив, водружаю на него свою видеокамеру и мы начинаем начальную стадию нового фильма "Аять. Скала Гадючий камень и её окрестности". Название стандартное для таких фильмов, только меняется главная шапка и дальше следует добавление "...и её окрестности" и год выпуска, а больше ничего и не требуется.
Главный действующий герой фильма Валерий поднимается по гребню горы, и далее двигаясь под разными ракурсами, начинает обход скального гребня. Вместе с этим происходит соотношение величины скалы и проходящего подле неё человека, чтобы показать какой она высоты на самом деле. По ходу съёмки оператор фильма объясняет актёру что он должен делать и главное чтобы он не озирался на снимающего его видеографа. Чтобы съёмка протекала в своём естественном русле без дурацких приветов родственникам и друзьям. В картинке: лес, скала, идущий человек и его рассыпающиеся восторги типа хорошо, что не поехал на Бали, а попёрся в Аятскую Тьмутаракань.
Далее по ходу дела оператор используя приём камео, входит в картинку, чем показывает, что и он здесь далеко не лишний участник всего съёмочного процесса, а тоже некое действующее лицо и даже со словами. Далее следуют диалоги, и возвращение в исходную точку где накрывается поляна, достаются термоса, снедь и где происходит завершающая часть похода - долгожданное чаепитие.
Всё время пока мы были в нашем ПВД, Валерий как провокатор всё время пытался склонить меня идти на пятнадцати часовую электричку, а я наоборот как зануда тянул время на весь световой день, чтобы успеть отснять видеоматериал пока ясная погода и светит солнце. Зимой световой день короткий и поэтому нужно всё успеть снять до низкой освещённости, но это только касаемо видеосъёмки без времени на обратную дорогу.
После ухода с горы мы снова пробиваемся через заболоченный лес в обратном направлении к ближайшим садам, но уже зная свою выходную без лишних блужданий тропу. Собака, из ближайшего сада почуяв нас, заливается оперным лаем, и мы идём на него как на маяк. Дальше добираемся до твёрдой дороги и к нам выходит хозяйка от крайнего к нам дома оперной псины обеспокоенная через, чур забористым лаем собаки и что это за люди выходят из леса. Для её спокойствия объясняем, что мы туристы, гуляющие в здешних лесах, правда далеко не в молодом возрасте и чтобы она не подумала что мы какие-то садовые воришки. Мой товарищ говорит что он сам из соседнего сада и она успокаивается. Походит её супруг в трениках и рубашке и тоже интересуется, какого беса мы тут шляемся и снова следуют объяснения. А я ещё спросил что за странный чёрный дом в самом дальнем углу их садового товарищества, на что хозяйка зябко кутаясь в пуховый платок сказала что в доме том оборотни живут и что они туда не ходят, нечего им там делать.
- Но ведь там есть и другие дома, неужели хозяева тоже к своим домам не ходят? - спросил я.
- И вам бы туда не соваться, гиблое место, - сказала она.
Мы пожелав хозяевам надрывающейся собаки всего хорошего уходим к станции наслаждаясь твёрдой дорогой после мотания по ненавистным кочкам.
Время 17:55 мы уезжаем в Екатеринбург, но на этом наши приключения не заканчиваются. В районе станции Исеть наша элька непонятно почему останавливается, даже контролёры не знают в чём там дело. Ждём долго, народ строит различные предположения, что могло приключиться с поездом. Устав ждать я, решив выяснить, отчего мы, так долго стоим, и отправляюсь в голову состава. Там выясняется, что впереди произошла авария с товарняком и надо подождать, пока его починят. Я спускаюсь на перрон к курящим мужикам, и тут из вагона слышится объявления что, мол, осторожно, и двери закрываются, мы живо поднимаемся в тамбур, и я иду с известием обратно в свой вагон.
Но и на этом наши приключения не заканчиваются, по прибытии на Вокзал Екатеринбурга я как полный остолоп вместо того чтобы валить из вагона сижу и перетираю с товарищем наши дела. Неожиданно двери вагона закрываются, и я оказываюсь в ловушке. Товарищ смеётся - я еду с ним до Первомайской. Ну ладно где наша не пропадала, едем дальше. По прибытии на следующую станцию мы выходим и, пожелав вдруг другу всего хорошего, расходимся каждый в свою сторону. Метро конечно не трамвай под четвёртым номером, но и на нём я долетаю до Южного Автовокзала буквально с ветерком, зато с местом.
#Скала Гадючий камень