Умерла моя подруга, с которой я никогда не виделась вживую, только по ватсапу. Она умирала от рака долго и мучительно. Ей только недавно исполнился 51 год и она, хоть и часто рассуждала о жизни, о смысле продолжать своё существование при наличии сильных болей, тем не менее, хотела жить.
Познакомилась я с ней случайно. Как-то в ватсапе появилось сообщение от некоей Александры Цфас. Я открыла его и к своему удивлению прочитала:
«Уважаемая Людмила, мне очень понравилась Ваша глава 1 «От истоков своих». У меня к Вам есть предложение по поводу этого произведения. Если Вам интересно, позвоните мне по этому телефону».
После недолгих раздумий я решила позвонить Александре и вечером набрала её в ватсапе. Когда экран, засветившись голубым светом, показал мне её лицо, я подумала, что она не намного моложе меня. Крупные черты лица, на котором была отражена усталость и безнадёга. Очень большие тёмные глаза за стёклами очков, которые смотрели прямо на меня каким-то обречённым взглядом. Сразу было видно, что женщина больна.
Поздоровавшись, я спросила: «Как Вы узнали мой телефон?»
– Его дала мне Ваша сестра, Галя. Я с ними рядом в очереди на процедуры сидела. Её муж болен, у него, как и у меня, рак. Мы на «химию» пришли.
Всё ещё не понимая, как это могло произойти, я, молча, удивлённо таращилась на неё.
"Сестрёнка в Германии живёт, а Александра там как оказалась?" – стучало в моей «бестолковке».
– Я тоже в Лейпциге живу, – словно услышав мои мысли, пояснила она, – мы из Питера сюда приехали ещё в 1985 году.
И она очень пространно стала рассказывать о жизни её семьи в России. Как после смерти любимой бабушки, которая фактически была ей мамой при живых родителях, они с мужем и маленьким сыночком решили уехать в Германию. Говорила она долго, как человек скучающий по общению, нашедший, наконец, «свободные уши».
– А как Вы, вообще, на меня вышли?– поинтересовалась я.
– Так я же объясняю Вам: в очереди на процедуры мы с Вашей сестрой познакомились. Ну, и как-то зашёл разговор о писательстве. Я сказала, что издала здесь в Германии две книжки. А она мне ответила, что её сестра (то есть Вы) тоже пишет. Мне стало интересно, работаю я редактором в одном небольшом издательстве. (Кстати, это был один из главных и первых обманов Александры). Я и спросила, где можно посмотреть Ваши работы. Она мне дала ссылку на "Прозу" и Ваш номер телефона. Вот как-то так.
"Вот сестрёнка, уже похвасталась,– досадливо подумала я,– но это конечно из самых добрых побуждений. Наверное, хлопочет о том, чтобы помочь мне где-нибудь напечататься". Но в тот момент я поверила Александре, ни минуты не сомневаясь в её искренности. Меня даже гордость какая-то взяла, что моё, так сказать "творчество" привлекло чьё-то внимание.
– Ну вот, что я хочу сказать Вам по поводу Вашей главы, – словно очнувшись, продолжила она, – мне понравилось написанное. Но она не закончена! – низким голосом, несколько возмущённо и требовательно произнесла Александра, ещё больше понижая голос в конце предложения.
"Ну, естественно. Ведь перед главой ясно написано «Роман», а роман не исчерпывается одной главой", – подумала я, но решила пока выслушать Александру до конца.
– К тому же «воды» Вы налили!– продолжила она,– Вот эти все отступления о природе, зачем? Терпеть не могу описания природы в произведениях, всегда пропускаю их. Скучно! В общем, если переработать, должно получиться неплохо. Тема историческая, востребованная. Если потрудиться, можно будет напечатать. Завтра покажу её шефу.
Тут я решилась высказать своё мнение и объявила, что это будет роман и сейчас из него готовы только восемь глав.
– Роман ещё находится в работе,– сказала я,– главы выставляю по мере их написания. Да и что там показывать? Сначала написать надо, отредактировать...
Саша спросила, где можно почитать готовые главы. Я ответила, что там же в «Прозе» и вскоре мы попрощались. На следующий день ровно в восемь вечера, опять раздался звонок.
– Я прочитала все восемь глав. Наверное, я вчера поторопилась с выводами и критикой в адрес Вашей первой главы. Сейчас мне уже не кажется, что всё так, как я вчера говорила. А сколько глав предполагается в романе? – спросила она.
– Пока не знаю, как получится, – ответила я.
– Ну, глав 20– 25?
– Может быть, – неуверенно протянула я, точно зная, что их будет больше.
– А Вы сможете дописать его за два месяца?
– Нет, – решительно ответила я, прикидывая, что если на восемь глав ушло почти пол года, то чтобы всё написать потребуется времени раз в пять больше.
«Много вставок из исторического материала, не соврёшь. А там столько знать надо, столько литературы всякой перелопатить. На это же время требуется. Нет, однозначно не смогу, как бы заманчиво не было предложение Александры» – думала я.
– Вы извините меня. Если Вам нужен автор, пишущий на такие темы, поищите кого-нибудь другого. А я, правда, так скоро написать не смогу, – оправдывалась я.
– Да, я вам помогу. Отредактирую, где нужно.
– Так, это дорого, наверное? А в средствах я не очень свободно себя чувствую,– промямлила я.
– Вы пишите скорее, мы разберёмся. Я шефу скажу, чтобы взял подешевле. И заявку надо сейчас подать, чтобы Вас в план следующего года включили.
В моей голове сразу возник вихрь из удивления, недоумения, восторга и, главное, радости.
"Господи, вот повезло! Пишите побыстрее... Сделают подешевле... И главное, напечатают в Германии!– ликовала я,– И за что мне такое счастье?"
Но радость эта была не обоснована и слишком преждевременна. Позже я поняла, почему она всё время просила меня закончить работу над романом, как можно, скорее – она просто боялась умереть. Когда я впервые увидела её по ватсапу, мне подумалось, что едва ли она протянет месяц, так плохо она выглядела.
Саша поведала мне, что здесь в Германии она совершенно одна, у неё нет здесь ни родных, ни хороших подруг. Здесь в Германии она похоронила папу, маму и мужа. (С этого момента ложь в её речи присутствовала почти постоянно. Но всему о чём она мне рассказывала, о себе и о своей семье, я верила, как в "Отче наш"). Есть сын, рассказывала она, он теперь живёт с семьёй в Норвегии, двое маленьких внучат, ещё совсем «зайчиков», которых она мечтает подержать когда-нибудь на руках. Взгляд её в то время был почти потухшим, и в нём не читалось вообще интереса к жизни. Да и сама она сказала, что врачи ей оставляют для жизни только два процента из ста. В Германии от больного не скрывают его истинного состояния здоровья.
Узнав, что ей только 49 лет, я пришла в ужас. В таком возрасте уйти из жизни, не попытавшись даже сопротивляться року? Нет! Это было не по-нашему. Я активно выискивала методики и народные средства борьбы с раком, различные аффирмации и медитации, понуждая Сашу выполнять всё это. Вместе с тем продолжала работу над своим романом. Мы общались каждый вечер по два часа по ватсапу и без этого день редко обходился. Если я не могла по каким-то причинам поговорить с ней, то предупреждала её заранее, и следующее наше общение начиналось с её слов: «А я соскучилась».
Я очень скоро поняла, что она никогда не была ни корректором, ни редактором. Потому что она не имела совершенно никакого понятия об этой работе, делала орфографические ошибки даже в сообщениях. Её замечания были настолько корявыми и неуместными по смыслу, что я наотрез отказывалась от них. В результате книга получилась не откорректированной.
"Так, понятно: человек совершенно одинок, ей нужно общение и немного сочувствия. Так почему я должна отказать ей в такой малости?"– думала я.
А собеседником она оказалась интересным, и знала она немало. Мы говорили обо всём: о литературе, о писателях, о кино и театре, о фильмах, о моде, о песнях и музыке, об актёрах русских и зарубежных, о событиях, происходящих в мире, даже немного о политике, как мы её понимаем. Конечно, в стороне не оставались наши дети и внуки, ведь тогда я верила, что они существуют на самом деле. Я даже не могла предположить, что их никогда и не было на свете. Это всё было придумано ей: её отец и сын, а тем более внуки и сноха-колумбийка, которую Александра якобы терпеть не могла. Об этом я догадаюсь на много позже и содрогнусь от того, как может быть одинок человек, что способен придумать свою жизнь! А тогда мы говорили о близких и о подругах, рассказывали друг другу истории из своей жизни. Оказалось тем для разговоров так много, что не хватает времени обсудить всё. Саша обожала с кем-нибудь поругаться в интернете и делала это с удовольствием, не меньше нравились ей разговоры о сексе. Я же, напротив, считала это недостатками, потому как относилась к этой теме прохладно. Рано оставшись без мужа, интерес к этой стороне жизни во мне довольно быстро зачах. Но этот её "минусик" особо не напрягал меня. Да разве есть на земле люди с одними плюсами? Наверное, они все там, куда сейчас ушла Саша. Меня интересовало совсем другое: когда начнётся редактура? Мне страшно хотелось писать "правильно", как надо. Неожиданно, вскоре я получила перевод от Саши на 500 евро.
– Что это? Адрес сестрёнка дала? – спросила я её вечером в ватсапе.
– Вы же сказали, что у Вас очень жарко. Купите себе кондиционер. Вам следует хорошо высыпаться. Надо скорее работу закончить над нашей книгой.
– Но я ничего не просила,– возмутилась я,– лучше давайте начнём корректирование текста, чтобы не переписывать главы по несколько раз.
И тут я услышала такой ответ:
– Давайте договоримся так: я плачу, а Вы работаете. Через три дня покажете мне кондиционер, что Вы купили.
"Ну, нет,– подумала я,– завтра же отправлю ей деньги назад".
Но и эта затея у меня провалилась. Сам факт перевода и обналичивание его в рублях съели более 100 евро, обратная операция предполагала те же потери. То есть я могла вернуть ей только около 300 евро из 500, что конечно мне не понравилось. Пришлось смириться и купить этот кондиционер.
"Буду платить за печать и вместе с деньгами за работу отправлю ей эти деньги"–, подумала я и успокоилась на том. От помощи сестрёнки пока отказалась.
Всё пошло по-прежнему за исключением того, что теперь над моим столом висел кондиционер и дело, и в самом деле, пошло быстрее.
Я писала свой роман, сочиняла стихи и всё это читала Саше. Она была моим первым слушателем. И если раньше она не любила стихов, то теперь слушала с интересом. А я читала и свои стихи и других авторов из нашего литературного объединения, те, которые мне самой очень понравились. В роман я по-прежнему вставляла небольшие фрагменты описания природы и замечала, что они уже не вызывают у Саши отторжения. Она даже похваливала меня.
– Вот тут у Вас красиво получилось.
Я радовалась, "Ну, как же не любить всю эту красоту?"
И делала снимки цветов на клумбах, цветущих кустарников и деревьев, детских игровых площадок и всевозможных конструкций, украшающих наш город. И всё отправляла ей по ватсапу. Она тут же с радостью выкладывала это в интернет там в Германии и подсчитывала количество просмотров.
Работа над нашей "общей" книгой, как называла её Саша, продолжалась.
– Скоро Вы допишете? – спрашивала Александра.
– Не знаю. Ещё глав 8 – 10, – отвечала ей я.
– Значит надо ещё пожить, – вздыхала она задумчиво.
– Конечно! И другого решения быть не должно! – утверждала я,– Если от этого зависит Ваша жизнь, я буду писать ещё два года.
– Нет, не надо. Пишите скорее!– просила она,– Ну, читайте же!– приказывала она, устроившись поудобнее на диване, прикрывая глаза,– я люблю, когда Вы читаете.
Иногда она требовала переработки главы, что объясняла так: «Глава получилась «проходная». Где экшн? Перчинка где?» Вот это замечание мне очень нравилось, я, как бы, смотрела на написанное другим взглядом и пыталась отразить это в переработанном написании главы. Я не старалась уличить её в преднамеренном вранье, что она понимает в редактуре ещё меньше меня, просто переписывала и в следующий вечер зачитывала главу вновь. Обычно второй вариант не вызывал у неё возражений. Однако я продолжала шлифовать текст, подрабатывая главу несколько раз. Но время торопило меня и получилось то, что получилось.
Саша же постепенно оживала. Её даже стали интересовать особи другого пола. Если, конечно, она снова не придумывала. Я радовалась вместе с ней, когда она рассказывала о своих новых знакомствах и свиданиях. Женщина молодая и ей для выздоровления необходима была полноценная жизнь. Это так понятно. Мы общались с ней почти ежедневно в течение не полных двух лет. Когда был дописан роман, Саша сильно плакала, дочитав последние строки. Она благодарила меня за то, что, как она говорила, я продлила её дни на время написания книги. К сожалению, мне не удалось напечатать книгу в Германии. Слишком дорого оказалось, да ещё и пересылка была оценена в такую сумму... просто "ух"! В договоре, составленном в редакции на немецком языке, у меня на книгу практически не оставалось никаких прав. Только 3% от каждого проданного экземпляра, и всё, естественно такой договор я подписывать отказалась. Сейчас книга после полугодового мытарства выходит из печати. Как жаль, что Саша её не дождалась! Болезнь, затаившаяся на время, вдруг проявила себя резким ухудшением её самочувствия. Саша угасла очень быстро, словно кто-то задул свечу её жизни. Она полностью оборвала со мной связь за неделю до своей кончины. Я конечно забеспокоилась, стала "бомбардировать" сестрёнку звонками.
– Пожалуйста, сходи к Саше, узнай, что с ней? Лежит там одна, наверное. Вот ведь, упросила персонал в больнице отпустить её, сказала: "Дома умереть хочу".
Сестра сходила к Саше дважды, попав к ней в квартиру с женщиной-помощницей в таких ситуациях. По счастью жили они в одном районе Лейпцига. На третий день они нашли Сашу мёртвой. Я очень просила, чтобы сестричка узнала что-то о её сыне. Вот тогда и открылась настоящая, горькая правда. Не было никогда у Саши ни мужа, ни тем более сына. Не зря многие нестыковки в её рассказах так удивляли меня. Она долго лежала непогребённая в морге. За её могилкой без памятника по моей просьбе ухаживает моя сестрёнка и шлёт мне фото с цветочками, что высаживает ей. Пусть порадуется.
И я помню тебя, Саша, твой кондиционер не даст забыть. Спасибо тебе, моя виртуальная подруга! Ты дала мне несколько нужных советов по литературе. Я ценю это и не забуду. Я не забуду все дни нашего общения и тебя, Сашенька. Спи спокойно, дорогая моя…
Я получила книги на третий день после смерти Саши.