Люди становятся сентиментальными скорее от огорчений ,чем от любви"
(Ремарк)
1.
"Я не буду тебя больше ждать и надеяться только на чудо..." , - услышала из динамика салона автобуса Женя Ушакова, когда она спешила ранним декабрьским утром к своим больным.
Как всегда, в любую погоду зимой выбежала из дома без шапки,накинув капюшон.
"Все будет хорошо, я это знаю.- Приходило в голову, как альтернатива старому советскому хиту.--Если чего-то очень сильно хотеть, обязательно сбудется."
А ещё она была уверена:
"Главное, не просить ни у кого в жизни взаймы. Просто, просить, когда совсем худо, милости Божией."
Самой Жене редко было грустно, она бегала, не чувствуя своего тела, как в детстве.
Она не знала, что у времени свой отсчет. Что и жизнь бывает взаймы.
А пока она молода, пока бьётся сердце юное сердце, что для неё убегающее в вечность время, при таком запасе прочности!
Ее энергии хватает не только на свою работу, она всем помогает.
Она влюблена, возможно не в того героя, но сердцу не прикажешь.
Она пишет стихи по ночам, когда ей не спится.
Прочитала недавно строчки в одном Живом журнале:
"Мой шёпот тебе вместо хлеба,
А вместо вина слёзы-реки
Я буду с тобой навеки...
Позволь превратиться в небо..."--
Очень была заворожена ими, написала свои стихи:
"Позволь превратиться в молитву,
мой шёпот тебе, успокою.
Когда ты уснёшь на рассвете,
я тихо окошко прикрою.
Я буду, ты будешь, мы будем,
и бог нас с тобой не осудит,
и мы его вряд ли забудем.
Я буду с тобою навеки,
пусть даже высохнут реки -
Уйдём мы в царство иное.
Уйдём налегке на рассвете,
и будет нас много - не двое.
И песни будут с нами, и дети!"
Она счастлива в своих мечтах!
И дальше хватит сил у счастливой Женьки на учебу в медвузе в следующем году, и на работу волонтёром при детской клинике.
Очень мечтала Женька и об этом, еще со школы. И после колледжа мечтала - не получилось.
Но сегодня ее с самого раннего утра мучило грустное предчувствие.
"Первая градская", - Объявил бойко водитель.
Женя спрыгнула со ступенек автобуса и зашагала в зимнюю темноту.
2
Палата интенсивной терапии, где лежала пациентка с зелено-серыми ясными, как у оленёнка глазами, была пуста.
Женька поднималась в свою смену сюда в первую очередь,
даже если по графику дежурила в обычной палате.
Уж очень жалела она еще довольно молодую, красивую,
но утомлённую сердечным недугом женщину.
Сердце самой Женьки всякий раз предательски сжималось или билось как сумасшедшее, когда она ставила больной Елене очередную капельницу.
Через несколько минут иссиня-бурое кружево на лице
светлело, одышка успокаивалась, Елена Сергеевна открывала глаза
и улыбалась,сдавленно говоря:
-Женечка...Я думала вы сегодня выходная.
Спасибо, у вас такая рука легкая.
Женя в ответ улыбалась и,прикоснувшись теплой рукой
до влажной и прохладной руки Елены, шептала:
-Да я подменила Галю, она поехала
к родителям в Тулу на выходные, с ребенком давно не виделась.
Как спалось?
- Не очень хорошо.Слушала плеер.
- А доктор разрешил?
- Муж уговорил врача .
- Сегодня у Вас повторная кардиограмма. Потерпим?
-Да-да, я потерплю..
-Могу кислородную подушку пока подключить.
3.
Женя вернулась на пост и посмотрела сводки, отчеты по больным.
"Прокопьева ...Прокопьева...Елена Сергеевна...Предположительный диагноз.Так...
Прогрессирующий стеноз митрального клапана. Так...
А вот, выписана."
Прошаркала грузная, но заботливая тетя Катя с ведром ветоши .
-Екатерина Поликарповна, а что случилось, Вы не знаете? - окликнула нянечку Женька. - Кто забирал Елену Сергеевну?
- Так муж же за ней приехал и забрал, слышала краем уха, будто в клинику Бакулева. Здесь-то что,сама знаешь, у нас только прокапают, ох...и домой.
Тетя Катя - санитарка с солидным медицинским, как шутили в отделении, "элитным " стажем, до пенсии была и палатной сестрой,и старшей сестрой,
и процедурной, иной раз "всем сразу", когда народ на больничном да на курсах повышения.
"Прикипела я, девчонки, к этой проклятущей к работе - не отодрать,
а когда деда схоронила, и дети уехали на ПМЖ в Данию, то ли в Бельгию,
как говорится, "без пол-литры не понять"...
Так тут и осталась...Спасибо, не гонют пока."
Молодые медсестры слушали, кивали и думали:
"А кто ж будет тут спину гнуть и за три копейки,как не тётя Катя,
работать-то особо некому,а она все готова и за эти гроши..."
-Вы уже дезинфицировали кровать Елены Сергеевны?
-Да, Женя, вот только что...Ой, забыла.Там под матрасом
был блокнот, такой красненький.Так я его в "медсестринскую" пока положила.
Посмотрите, может, как-то передать родственникам получится.
Женя приняла смену и пошла по палатам до обхода, глянуть, как отработали ночные сестры, куда прислать няньку.
До блокнота добралась только вечером, ближе к восьми .
Он лежал в пакете на подоконнике.
Открыла.
Исписан мелким аккуратным почерком почти без исправлений.
Похоже на дневник, но даты стоят редко.
"Ладно, потом взгляну еще," - ,подумала она и пошла пить чай к доктору Белову в приемный покой.
Она знала,что Белов всегда голодный и нервный, поэтому прихватила свой пакет с пряниками, Пакетики "Черный чай с лимоном".
- Сергей Иванович...Можно?
- Заходи Ушинкина.
- Не Ушинкина я, а Уша-ко-ва . Здрасте.
-Да? Ладно, но Ушинкина лучше. Привет тебе,большой привет, и утром два привета.
Чего принесла?О!Прянечки! А посущественней?
-А что ?
- Может, в буфет тогда сбегаешь, я потом обязательно отдам. А я пока чайку сделаю.
Ну,как Ушинкина-Ушакова? Сбегаешь?
Женька покраснела,как будто ее "облапали" потными ручонками:
- Схожу, конечно.
Проглотила, опять его издевательскую интонацию проглотила.
"Нет, он не такой изверг, как хочет казаться, просто, ему бы по-хорошему "дисер" писать, а он вот тут торчит, в этой дыре."
"Женя знала, что Белов не отдаст ей деньги за продукты, да она и не спросит. А, мелочи жизни всё это ! --
Последнее ей часто приходило в голову, несмотря на укоры матери, что "транжирка бестолковая, куда только деньги деваются ".
"Когда работаешь здесь с тяжело больными, то понимаешь, что ничего не имеет значения, кроме надежды больных и любви"
Ее считали "чуднОй", потому что долгов мелких "выручи до получки" она никому не помнила, а крупных тоже не спрашивала, было стыдно.
Медперсонал в больнице последнее время менялся часто, и денег Женьке никто практически не возвращал.
-А что там в кармане спрятала? Хочешь одна по дороге смолотить?
- Да это блокнот!- оправдывалась Женька и улыбалась.
"Вот что-то в нем есть такое притягательное, хоть и баламут, всё у него шуточки - приколы.." А улыбка с ямочками на щеках!
- Стихи начала сочинять,Жень?- издевался Белов.--Ну,конечно, кто если ни ты и " поркуа бы не па, мон амур..."
- Это Вы по - французски. Я слышала, как беседовали с кем-то по телефону.
Можно, оставлю пока у вас блокнот , только без меня не смотрите?
-Давай. Ты только не долго, если много народу, валяй в "соматику".
-Хорошо, я только забегу к себе,чтоб меня не теряли...
-Квочка,- буркнул Белов, долил из-под крана в чайник воды прямо в кабинете, и продолжая "каторжные записи", думал и покачивал
своей светлой кудрявой головой:
"Вроде бы толковая девка, и есть на что посмотреть, но какая я - то замороженная.
Надо ее на вечеринку ночную пригласить...И кто знает, может, под одеждами монашки скрывается страстная натура куртизОнки,чёрт побери..."
4.
Женя вернулась быстрее,чем он ожидал, Белов даже не успел дожевать всухомятку третий пряник.
-Только горячая пицца и кабачковая икра!
-Господи, Ушкова ты Ушкова... Мужа вот так и заморишь когда -нибудь голодом.Замуж -то хочется?
-Ушакова я,Сергей Сергеевич!То есть Иваныч.-Женька покраснела от маленькой дерзости.
-Ой-ой ,укусила она...Ладно, не обижайся.
Давай резать и делить твою пиццу?
Женька сбросила куртку, вымыла тщательно руки и подошла к журнальному столу.
Белов тоже перебрался поближе, сел в кресло и посматривал на нее,
раскрасневшуюся с мороза,
и какую-то, как ему казалось, уж очень родную.
Всегда накормит, выслушает.
"Может, жениться на ней прямо вот завтра, например,- щекотало у него в левом боку, где-то под сердцем, -
ну если не я, то какой-нибудь подонок в подъезде зажмет, она же начнет,конечно, сопротивляться ,но бесполезно..."
-Ну, рассказывай, как дела, Жень-шень?
-А что рассказывать? - Женька налила ему и себе чай , положила на одноразовые картонные тарелочки по куску пиццы.
- Женька, жадобиной что ли стала? Ну-ка, сразу два куска мне клади.
Женя положила Белову второй кусок и облизала пальчик.
- Так, Ушакова, что за стриптиз? Пальцы,видите ли, она тут сидит лижет. Вот ё-моё, работнички,- как будто и впрямь заругался,
и тут же засмеялся, рассмеялся - то своим мыслишкам недавним и тому, как он ее ловко смущает.
-Ушанкина, может тебе лучше того, к батюшке Михаилу под опеку ...Что ты все краснеешь, ей -Богу, святая Магдалена, ли чо ли?
Одеваешься как монашка, ну хоть кофту на одну пуговку расстегни, жара вон какая в кабинете.
Женька поперхнулась, откашлявшись спросила :
-А где блокнот?
- Да цела твоя тетрадка, не бойся! Что за контингент к нам идет в сестры?!
- Я с детства как - то хотела...
- Хотела она! А крови и жмуриков, небось, до сих пор боишься?
- Уже нет, прошел страх.
- Как же?
- Ну, бывает, иногда.Но я стараюсь не думать.
А хотела сказать," но я молюсь", не решилась при Белове.Высмеивать будет еще больше .
- Ну, тогда собирай свои монатки и дуй в портнихи, Шутова.
- Да не Шутова Я, а Ушаковааа. Помните, адмирал такой был?
Хотите,я вам немного прочитаю из блокнота? Тут интересно.
Женька пробежала глазами по строчкам и вслух уже начала:
Как дрожит пушинка на твоей реснице.
Солнце ослепило тишину и рай.
Вечер...Долгий вечер в Ницце.
Только ты один в Москву не уезжай!
А вчера,когда гуляли по Марселю,
Ты молчал, лишь тихо бил прибой...
-Терпеть не могу стихи! Твои? И что ты все выкаешь, никого же рядом нет.
- Ты молчал, лишь тихо бил прибой.-Повторила девушка и задохнулась.--
Нет, что Вы, Сергей Иваныч, не могу на "ты", вы же намного старше ...
Мне кажется это или Цветаева, или подражание ей.
-Ох, уж и намного - всего-то на 13 лет, я ж твою карточку читал!
Белов незаметно подкрался к Женьке сзади, пока она увлеченно листала блокнот, и выхватив книжицу, зашумел, как идиот:
-Отдай мое сердце!Ах-ха-ха!
Женька вздрогнула и побледнела.
- Мне пора!
-Ты чего Женька?Ну-ка, не реветь тут, я сказал, не реви мне тут.
А слезы из глаз Ушаковой просто брызнули,как пепси из открытой алюминиевой банки.
Она, схватив куртку, выскочила в коридор, Белов шагнул за ней:
-Эй, блокнот забыла! Фу, дурочка какая. Ну и ладно, завтра сама прибежит...
Тьфу на тебя,Женька, весь аппетит испортила своими стихами. - Ворчал он.
Белов доел остатки пиццы, мурлыкая: "сердце красавиц склонно к измене и к перемене...", --убрал банку " заморской" кабачковой икры в шкаф-холодильник и прилег на диван.
Вечер был тихий, пока не везли никого "со скорой", никто не дергал доктора и по пустякам.
Счастье-то какое, хоть подремать...
Если вечер спокойный - ночью точно не поспишь.
Примета такая была у Белова.
***
Немного тишины
и немного печали.
О чем-то мы сегодня
промолчали.
Что-то недосказано,
что-то не срослось,
как-то стушевалось,
и не прижилось.
Зачем-то ненужные
вещи творились,
и тайны мирские
увы не открылись.
День прожит,
и в этом немного печали
и тишины
Той, что мы потеряли.
( Автор Елиз Бо для героев рассказа)
5.
А за окном тихо падал снег. За три дня намело большие сугробы. В выходные доктору Белову можно было на лыжах в парк пойти, продышаться, как любили говорить медсестры и счастливая Женька.
Свет от ночника падал на подоконник, где лежала книга с произведениями Ремарка, которую доктор перечитывал не один год, она его приводила в чувства и успокаивала одновременно.
***
Меланхоликом становишься,размышляя о жизни, а циником...когда видишь, что из нее делают люди..." (Ремарк "Три товарища")
***
Человек, которому предстоит долгая жизнь, не обращает на время никакого внимания; он думает, что впереди у него целая вечность. А когда он потом подводит итоги и подсчитывает, сколько он действительно жил, то оказывается, что всего-то у него было несколько дней или в лучшем случае несколько недель. Если ты это усвоил, то две-три недели или два-три месяца могут означать для тебя столько же, сколько для другого значит целая жизнь...
(Ремарк. Жизнь взаймы)