Эмиль Золя (родился 2 апреля 1840, Париж , Франция — умер 28 сентября 1902, Париж), французский писатель, критик и политический деятель, самый выдающийся французский писатель конца XIX века. Он был известен своими теориями натурализма , которые легли в основу его монументальной серии из 20 романов Ле Ругон-Макара , а также за его вмешательство в дело Дрейфуса в его знаменитом открытом письме « Я обвиняю ». J'accuse (по-французски: «Я обвиняю») отметил открытое письмоЭмиль Золя президенту Французской Республики в защиту Альфреда Дрейфуса , еврейского офицера Генерального штаба французской армии, которого французская армия обвинила в измене . Оно было опубликовано в газете «Аврора» 13 января 1898. В письме, начинавшемся с обличительной фразы «Я обвиняю», армия обвинялась в сокрытии ошибочного осуждения Дрейфуса. Золя предстал перед судом 7 февраля 1898 года и был приговорен к одному году тюремного заключения и штрафу в 3000 франков после того, как был признан виновным в клевете. В результате нового внимания к этому делу Дрейфус предстал перед новым военным трибуналом. Хотя его все же признали виновным, он был помилован президентом республики. Лишь в 1906 году с Дрейфуса были сняты все обвинения.
К 40 годам у Эмиля Золя было все, о чем можно мечтать: уютный загородный дом в Медане, солидный счет в банке, роскошная парижская квартира на улице Булонь и любящая, преданная жена Александрина Габриэль.
Время от времени у Эмиля Золя случались приступы черной тоски и почему-то все чаще он запирался в кабинете и страдал от отчаяния. Это было вызвано его значительным снижением эрекции, а затем импотенции. Чтобы исправить это его врачи посоветовали кардинально изменить свой режим дня. Поэтому Золя придерживался строгого распорядка дня: ранний подъем, прогулка, работа до обеда (ни дня без строчки), далее встречи с нужными людьми и работа в библиотеке. На протяжении десяти лет, пока писалась сага о Ругон-Маккарах, Золя практически ни разу не отступил от заведенного им самим распорядка.
Постепенно он превратился в этакую “литературную машину”, работающую без перебоев и срывов. И вот “машина” сломалась… Золя стал полностью импотентом. Что для него было немыслимой катастрофой и он серьезно стал думать о самоубийстве. Так как по его мнению жизнь стала бессмысленной. Тучный, одышливый, раздражительный, желчный, он ловил себя на мысли о том, что смотрит на жизнь с отвращением.
Традиционно, в те времена мужчины в этом случае шли к опытным проституткам. Так же решил и Эмиль Золя. И обратился за помощью к самой знаменитой проститутке Франции Ла Паива…
Париж девятнадцатого века был одержим проститутками. Куртизанки (так назывались известны дорогие любовницы политиков, бизнесменов и принцев) поднялись из бедности, чтобы насладиться блеском и гламуром самой богатой элиты города, используя то, что можно назвать только чистой суетой.
Они поражали воображение той эпохи не только своими роскошными квартирами и роскошными драгоценностями, но и властью, которую они оказывали над некоторыми из самых влиятельных людей того времени.
Художники той эпохи были озабочены вновь возникшими проблемами: французская живопись, графика и скульптура того времени изобилуют изображениями проституток. «Художники внезапно решили нарисовать то, что было вокруг них, то, что они на самом деле видели», — рассказала историк Анка Мюльштейн . «Поэтому вместо того, чтобы рисовать аллегории или исторические вещи, они рисовали то, с чем сталкивались в повседневной жизни».
Хотя эти художники, возможно, сосредоточились на одной и той же теме, они подошли к ней совершенно по-разному. Эдгар Дега изобразил более социально приемлемый мир театра и танца, сексуально темную сферу, где балерины и актрисы подрабатывали проститутками. Его картины не были монументальными; персонажи редко смотрят в лицо зрителю, больше похожие на скромных и бедных танцоров, которыми они были. Эдуард Мане , с другой стороны, предпочитал полотна, слишком большие, чтобы их можно было игнорировать. Его изображения проституток, изображенные утонченно и женственно, смело смотрят на зрителя. Показательный пример: его картина 1877 года «Нана».
Это произведение представляет собой произведение почти в натуральную величину, игриво отдающее дань уважения куртизанкам той эпохи. Нана, проститутка, является звездой сцены: ее тело, от светлой головы до изящных заостренных пальцев ног, занимает всю центральную треть картины. Ее присутствие смелое, почти внушительное; она затмевает своего покупателя-мужчину, разрезанного рамой пополам и сливающегося с фоном его темным костюмом.
С легкой полуулыбкой на губах она смотрит прямо на зрителя, вовлекая его в любую противозаконную сцену, на которую они наткнулись. Вместо типичного общественного стыда, связанного с проституцией, Нана выглядит одновременно открытой и гордой. Она женщина, которая осознает свою силу и знает, как ее использовать.
Хотя сегодня она гордо висит в гамбургском Кунстхалле, когда картина была впервые показана, прием был далеко не дружелюбным. В то время в мире искусства было более комфортно рисовать обнаженную натуру с большой долей ориентализма . Конечно, они не привыкли видеть современную куртизанку, изображаемую «красивой девушкой, практически подмигивающей вам и практически высмеивающей старика в цилиндре», — отмечает Мюльштейн, чья книга «Перо и кисть » исследует Отношения французских художников и писателей XIX века. «Тот факт, что она выглядела симпатично, она выглядела привлекательно… Она выглядит чрезвычайно довольной собой, и я думаю, что это, вероятно, шокировало людей». Французский академический салон, единственный реальный путь к художественному успеху во Франции XIX века, исключил картину Мане из своей выставки 1877 года.
Тем не менее Мане нашел способ продемонстрировать работу. Вместо салона он вывесил ее в витрине безделушки на бульваре Капуцинок, одной из главных улиц Парижа. Картина стала популярной достопримечательностью, играя с визуальным каламбуром нарисованной проститутки, изображенной на той же улице, которую настоящие проститутки часто посещали по ночам.
Мане был близким другом писателя Эмиля Золя; оба жили в районе Монмартр в Париже, где обменивались идеями и вдохновением с другими художниками, такими как Дега и Пьер-Огюст Ренуар (Группа назвала себя Батиньоль и в конечном итоге сформировала группу импрессионистов ) Часто они собирались в знаменитом шоколадном ресторане «Анжелина», который посещала творческая богема Парижа. Там при обсуждении этой картины Мане у Золя родилась идея написать книгу о восхождении к славе вымышленной проститутки. Книга была завершена в 1880 году и также называлась «Нана».
Однако, роман Золя резко контрастирует с картиной Мане. Там, где Мане был нахальным, Золя морализировал; там, где Мане был наблюдателен, Золя был осуждающим. В какой-то момент писатель описывает Нану как «зверя Писания», тогда как «картина действительно является воплощением искусства без морального измерения», — отмечает Мюльштейн. «Мане просто что-то показывает, а не осуждает».
Сегодня «Нана » Золя читается в основном как неуклюжее старинное произведение. Трудно воспринимать его возмущение по поводу проститутки всерьез не зная личные отношения Золя с Ла Павой. Чтобы понять почему Золя так изобразил проститутку необходимо более подробно исследовать жизнь Ла Паивы.
Ла Паива родилась в России в 1819 году в семье польских и немецких евреев в стране, в которой не очень гостеприимной к ее религии. Ее настоящее имя было Эстер Полин Лахманн, хотя вскоре она взяла имя Тереза, а позже назвала себя Бланш. В 17 лет она вышла замуж за портного, больного туберкулезом. Она родила ему сына, но менее чем через год уехала в Париж – без ребенка, даже без документов о разводе, но с железной решимостью пробиться на вершину европейского общества. И для этого она могла пойти на все.
Путь в Париж занял у нее почти полгода. Так как у нее не было достаточно денег для поездки ей приходилось подрабатывать в попутных трактирах как проститутка. И на заработанные деньги передвигаться к Парижу. Однако, в те времена в Париже не было недостатка в куртизанках и других секс-работницах. Поэтому Ла Паива поселилась в maison de passe , дешевом отеле, где проститутки работали вместе. Другие девушки были намного красивее, но Тереза хотела победить. По ее собственным рассказам, она провела целых три года, готовя социальный бунт, мало ела, концентрируя свою волю, и решила, что ей нужно найти модного эксклюзивного мужчину. И это намного лучше чем обычный буржуа, который снимал ее на час в квартале красных фонарей.
Итак, в 1841 году, в возрасте 22 лет, она отправилась в прусский курортный город Эмс с чемоданом, полным одолженных вечерних платьев и поддельных украшений. И там она встретила начальника прусской разведки Вильгельма Штибера, который формировал огромную армию проституток для проведения разведывательной деятельности во Франции.
Штиберу понравилась Ла Паива своей огромной жизненной энергией и невероятной верой в свои возможности. Выглядела она, мягко говоря, очень некрасивой. Ла Паива была пышногрудой. Бледно-белая кожа, которую она еще больше отбелила рисовой пудрой. Пышная фигура. Более точно говоря толстая и жирная. О никакой гибкости не шла речь. Что касается ее лица, то многие писатели относили ее к тем, кого французы называют belle-laide , или «безобразно-красивой». Ее глаза были описаны как слишком большие, а нос вызвал особую критику: по словам ее любовников у него была грушевидная форма.
Как было записано одним французским высокопоставленным полицейским, что «эта странствующая и победоносная еврейка» не имела ничего общего с «со свободными и прекрасными образами французских женщин Второй империи». Именно такая женщина нужна была Вильгельму Штиберу. Без денег, сословия, родственников, жутко некрасивая и всяких надежд на счастливое будущее. Такой агент будет беспрекословно подчинятся и выполнять любые приказания не считаясь с моральной стороной вопроса. А чтобы сделать ее привлекательным для очень высокопоставленных мужчин был у Штибера уникальный рецепт шоколада, сделанный по рецептам иезуитов. От него любой мужчина, буквально, сходил с ума от невероятного секса и блаженства, который он никогда в жизни не испытывал. Вильгельм Штибер познакомил Ла Паиву с пианистом Анри Герцом, очень богатого, но не слишком умного, который был так ошеломлен ее шоколадом иезуитов, что подарил ей очень дорогую квартиру, драгоценности, произведения искусства и большую сумму денег.
Вскоре она вернулась в Париж и с помощью Вильгельма Штибера открыла модный и успешный салон. Хотя она была еще замужем. Московский портной по-прежнему оставался ее законным мужем и она теперь называла себя госпожой Герц. Хотя никого это не могло обмануть и привратники из окружения короля Луи-Филиппа прогнали ее из дворца.
В середине 1840-х годов показанию Вильгельма Штибера Ла Паива перебралась в Лондон. Где была представлена высшему аристократическому свету. В свой первый день в городе, в Королевском оперном театре Ковент-Гардена, она соблазнила богатого аристократа. Им стал лорд Эдвард Стэнли, и ее отношения с ним быстро открыли двери спален других богатых людей, таким как герцог Гиш и сказочно богатый банкир Адольф Гайфф. Вскоре она добилась еще большего, поймав в ловушку португальского маркиза альбиноса Франческо Араужо де Паива.
В 1848 г. июльская монархия была свергнута; три года спустя недолговечная Вторая республика уступила место новой империи под руководством племянника Наполеона. Это было хорошее время для блеска, для переосмысления и для нуворишей , которые управляли огромными состояниями, полученными в новых отраслях промышленности и имперских предприятиях.
В расширяющемся Париже Наполеона III и барона Османа с его новыми бульварами и массовым строительством новые деньги не были препятствием для социального положения. Хвастовство было в моде, и так называемые респектабельные люди свободно смешивались с полусветом . «Во времена Второй империи, — писал искусствовед Шарль Блан, — растущая роскошь настолько развратила нравы, что честную женщину уже невозможно было узнать по ее стилю одежды».
Вторая империя должна по мнению Вильгельма Штибера стать игровой площадкой для Ла Паивы. Получив от своего расточительного маркиза то, что хотела, она отправила ему письмо, в котором говорилось: «Возвращайтесь в Португалию; Я останусь здесь и останусь шлюхой». Вскоре, вернувшись в Лиссабон, он таинственно покончил жизнь самоубийством. Очевидно, для Вильгельма Штибера он был лишней фигурой в его грандиозной политической деятельности. Теперь Ла Паива стала уникальным созданием - куртизанкой с титулом, и благодаря этому она завоевала череду любовников, все более могущественных и богатых.
Эффект действия шоколада был настолько невероятным для мужчин, что сумела соблазнить одного джельтмена , предложив ему свое тело на время, необходимое для того, чтобы сжечь в ее камине десять тысяч франков. После этого джельтмен подарил драгоценности на огромную сумму денег. Свои драгоценности она называла «мои дети»; ее настоящих детей нигде не было видно. Она стала легендой и соответственно подняла цены, согласившись в конце концов на кого-то меньшего, чем на Гвидо, графа Хенкеля фон Доннерсмарка, который был гораздо более моложе ее - ему было 22 года. Пруссака и одного из самых богатых людей в Европе. Он дал ей в современных ценах в сотни миллионов долларов состояния и подписал контракт на строительство ее собственного отеля с очень известным адресом: Елисейские поля, 25. Следует учесть, что Доннесамрк почти в два раза был моложе Ла Паивы.
Жан-Поль Сартр в своей пьесе «Нет выхода» представил АД как салон Второй империи, и он выглядел как приемная Ла Паивы – массивная позолоченная комнаты, фреска на потолке которой изображала ее в виде богини, прогоняющей ночь.
Лестница была сделана из цельного желтого оникса, как и ванна весом в полтонны, оснащенная инкрустированными драгоценными камнями кранами. Братья Гонкуры в своем «Дневнике» назвали ее дом Louvre de cul – дворцом Лувра. ну, возможно, Александр Дюма был еще более язвителен: «Все почти закончено. Все, что ей нужно, это тротуар».
Дом Ла Паивы на Елисейских полях отражал яркий стиль Второй империи с использованием желтого оникса, позолоты и других форм роскоши XIX века.
Что касается Ла Паивы. Она строго выполняла все указания Вильгельма Штибера для сбора информации для предстоящей войны Франции и Пруссии. В ее дворец пришли все - Император, Военный министр, генералы, банкир, промышленные магнаты, а также знаменитые писатели и художники в том числе Гюстав Флобер и Эмиль Золя. Дворец был гораздо больше, чем просто домом для женщины, которая любила жить на широкую ногу. Это было публичное свидетельство того, чего достигла Ла Паива с помощью Вильгельма Штибера - невероятный путь от московского гетто до самой гламурной улицы Европы. И это благодаря уникальному шоколаду иезуитов, который мог проложить путь к любым богатствам и связям.
В 1871 году благодаря огромной шпионской сети Вильгельма Штибера, которая насчитывалась более 40.000 шпионов Франция была разгромлена во время войны с Пруссией. Значительную роль в этой шпионской деятельности осуществила Ла Паива под чутким руководством Штибера. Ла Паиву обвинили в том, что она была немецкой шпионкой. Ее замужество за прусскими магнатом - близким другом Бисмарка заставили их покинуть Францию и поселится в 1877 году в огромном замке в Силезии, на территории нынешней Польши. Бисмарк часто обращался к Доннерсмарку и Ла Паива заключать для него тайные политические и финансовые сделки для усиления влияния в Германии.
В июле 1870 года Французская империя под руководством Наполеона III (племянника Бонапарта), встревоженная, по ее мнению, ослаблением влияния в континентальной Европе, начала войну против соседнего германского государства Пруссии.
Тем не менее, ура-патриотическая кампания вскоре обернулась эффектными обратными последствиями для французов, поскольку канцлер Пруссии Отто фон Бисмарк, собрав союз германских государств, нанес своему врагу серию унизительных боевых поражений. Самый заметный из них произошел в Седане в первые два дня сентября 1870 года, после чего Наполеон III был схвачен и свергнут.
Хотя память о конфликте затмилась двумя последовавшими за ним мировыми войнами, франко-прусская война коренным образом изменила баланс сил в Европе. Победивший Бисмарк объединил союз германских государств, чтобы сформировать новую мировую державу.
«Дебакль» Эмиля Золя, переведенный как «Разгром» или «Падение», представляет собой эпический роман, подробно описывающий войну, особенно события в Седане и его окрестностях. Это 19-й роман монументальной 20-томной саги о Ругоне-Маккарах. Роман был исследован и написан в памяти живых людей описываемых в нем событий. Он получил высокую оценку после публикации в 1892 году и до сих пор широко известен как один из лучших когда-либо написанных военных романов. Вероятно, собирая исторические материалы об этой войне Эмиль Золя не мог заметить об огромном влиянии прусской разведки, которые использовали французских проституток для сбора важной военной информации.
Обращение Эмиля Золя к Ла Паива за помощью в восстановлении потенции имело успех. Шоколад иезуитов и был создан для того, что бы увеличивать потенцию Императоров и Королей. Но это был большой секрет иезуитов, который попал к Вильгельму Штиберу. И никому не разрешалось его разглашать. В том числе Ла Паива. Почему она нарушила этот запрет? Видимо, умел Эмиль Золя найти тайные тропинки даже к такой матерой проститутке, что многое о себе рассказала. Эти рассказы легли в основу знаменитого романа Эмиля Золя «Нана» (1879). Многие рецензенты сочли его действительно произведением порнографии, поскольку в нем отражена жизнь проститутки. Но главная героиня, Нана, которая вначале была уличной проститутка с беспорядочным сексом, чтобы заработать на жизнь. А потом становится актрисой , которая не умеет играть, певица, которая не умеет петь. Нана, тем не менее, сияет своим сексуальным магнетизмом, который делает ее сенсацией парижской театральной сцены в начале романа. Конечно, Эмиль Золя помня обещание которое он дал Ла Паиве не упоминает, что этот невероятный сексуальный магнетизм был вызван шоколадом иезуитов, который создавал в женщине невероятное безумием своего пола, открывающая врата неведомого мира желания. Нана все еще улыбалась, но уже смертельной улыбкой людоеда, чтобы полностью завладеть очередной жертвой.
Нана наслаждается уничтожением мужчин, которые не могут ей противостоять, и с презрением относится к своим главным благодетелям, в то время как различные любовники, которых она держит на стороне, убивают себя или попадают в тюрьму. Вся сфера сексуальных удовольствий — ее прерогатива: она развлекается с другой актрисой и шлюхой, Сатин, и начинает ловить лесбийский трафик на улице. Возвышение до статуса сексуальной суперзвезды вознаграждает ее замечательную внешность и способности: Богиня любви и чудовище Апокалипсиса в одном заманчивом образе становятся образцом парижской красоты, роскоши, сладострастия и порока в их самом непреодолимом проявлении.
Золя описывает Нану как «силу природы», как источник разрушения, а не созидания, «фермент разрушения».
С нашей просвещенной точки зрения Нана вполне может показаться первопроходцем всех дивных новых свобод. Она звезда шоу-бизнеса, которая продает все свои преимущества, дерзкий враг патриархата, подчиняющий податливых мужчин своим собственным целям, сексуальная авантюристка, которой комфортно в своей бисексуальности, героический представитель неограниченной толерантности (она даже спит с грязными свиньями). В конце концов, однако, немилосердная Природа уничтожает ее, и она умирает от оспы в морализирующей картине. Описание Золя поистине непристойно. «То, что лежало на подушке, было склепом, кучей гноя и крови, лопатой гнилой плоти. . . . Венера разлагалась. Словно яд, который она подобрала в сточных канавах, от трупов, оставленных там же у обочины, тот фермент, которым она отравила целый народ, теперь поднялся к ее лицу и разложил его». Только ее красивые золотистые волосы все еще сияют, как солнечный свет. Остальное воняет.
Фактически, Эмиль Золя описал смерть Ла Павиа, которая в свои 64 года невероятно состарилась и внешне представляла чудовищно выглядевшую развалившуюся старуху.
В личной жизни шоколад иезуитов полностью преобразил Эмиля Золя. Через полгода после знакомства со своей горничной 21-летней Жанной Розро никто не узнавал в стройном сильно помолодевшем господине мрачную грузную развалину Золя. И это чудо воскрешения Золя произошло благодаря шоколаду Ла Пиавы. Теперь загорелый импозантный мужчина прогуливался по Елисейским полям с молодой цветущей женщиной. Однажды утром их видели катающимися на велосипедах. Причем женщина осторожно ехала возле тротуара, а мужчина бесстрашно мчал по проезжей части, защищая даму от опасностей уличного движения.
Двадцатого сентября 1889 года Жанна родила Золя дочь Денизу, а через два года – сына Жака-Эмиля. Золя был абсолютно счастлив. Ему 49 лет и у него невероятные сексуальные отношения со своей юной любовницей. Написав роман “Доктор Паскаль”, Золя подарил экземпляр своей Жанне, которой к тому времени исполнилось, как и героине романа Клотильде, двадцать пять лет.
Эмиль написал на титульном листе посвящение: “Моей возлюбленной Жанне, моей Клотильде, которая подарила мне царское пиршество своей молодости и вернула мне мои тридцать лет, преподнеся в подарок мою Денизу и моего Жака, двух дорогих детей, для которых я писал эту книгу, чтобы они узнали, когда в один прекрасный день ее прочтут, как я боготворил их мать и какой благоговейной нежностью они когда-нибудь должны будут воздать ей за счастье, которым она утешала меня в моих великих горестях”.
Золя был женат на Александрине, когда он познакомился с Жанной. Но Эмиль не стал настаивать на разводе, зная, как Александрина дорожит статусом замужней дамы. Мадам Золя добилась, чтобы дети Эмиля носили фамилию Золя. Так они существовали долгие годы: Золя и его две любимые женщины. Мудрая и надежная Александрина и молодая, желанная Жанна.
Их счастливую жизнь изменило дела о шпионаже в пользу германской разведки. Дело Дрейфуса — политический скандал. Речь шла об осуждении за государственную измену в ноябре 1894 года капитана Альфреда Дрейфуса, еврея, французского артиллерийского офицера Генерального штаба армии.
В этот момент во Франции общественные страсти разгорелись сильнее, чем когда-либо. Эмиля Золя приговорили к тюремному заключению. Он был вынужден бежать, спасая свою жизнь, в Англию. Политические правые и руководство католической церкви объявили дело Дрейфуса заговором евреев и масонов, призванным нанести ущерб престижу армии и тем самым уничтожить Францию.
Германская разведка сильно была обеспокоена тем, что Эмиль Золя, получив какие то важные обличающие документы о связях германских агентов с важными лицами во Франции и разоблачениями Ла Пиавы шоколада иезуитов для вербовки принимают решение его ликвидировать. Супруги Золя вернулись в воскресенье 28 сентября 1902 года из пригорода в свою городскую квартиру. Было сыро и холодно, и Золя приказал прислуге как следует протопить в спальне.
Ночью Золя проснулся от дурноты: сильно болела голова. Жена предложила позвать слуг. Его последние слова, обращенные к жене, были: “Мне плохо, голова раскалывается. Посмотри, и собака больная. Наверное, мы что-то съели. Ничего, все пройдет. Не надо никого тревожить…”
Он поднялся с кровати, сделал шаг к окну – видимо, хотел его открыть – и упал. Когда утром взломали дверь, 62-летнего Золя нашли мертвым. Александрина была в тяжелом состоянии, но врачам удалось ее спасти.
Что же произошло? Был ли это несчастный случай? За несколько дней до произошедшего ремонтировали крышу дома, где жил Золя, и следствие обнаружило подозрительные следы, что дымоход был заблокирован подкупленный кем-то трубочистом Анри Буронфоссе. Но следствие, купленное германской разведкой не стремилось этого доказать. Дело приобрело бытовой характер и было закрыто.
Тайну шоколада, разработанного иезуитами германская разведка хранила в строгой тайне. Поэтому дело крупнейшей немецкой шпионки Мата Хари до сих пор спустя более ста лет хранится под строгим секретом. И это понятно. Спец Средства с помощью которых происходит вербовка агентов всегда являются строжайшим секретом.