Есть у меня сомнительная привычка тихонько разговаривать с гибискусом и пальмой при уходе за ними. Да ладно вам, сразу уж и чокнулся. Что тут такого-то? Они же тоже живые. Вон даже Леон со своей аглаонемой разговаривал и дружил. (Я не хочу говорить тут про мириады духовнабагхатых, которые со своими неживыми автомашинами ласково разговаривают, вот это да, это подлинное безумие). А пальму свою я лично, хотя и случайно, вырастил из косточки, которую поленился выкинуть в деццтве и разгильдяйски сунул в землю в горшке какого-то другого растения. Теперь полкомнаты занимает, в потолок упирается и ещё продолжает расти. Гибискус тоже выращен из ростка, а сейчас вон весь оконный проём уже захватил и тоже к потолку тянется. Бабушка моя любила анютины глазки, на всех подоконниках они у нас росли. А когда она умерла, все до одной в тот же день завяли, этому уж я сам свидетель. Так что почему бы с ними и не поговорить, – выслушают внимательно, не нахамят в ответ, во зло услышанное не употребят и никому не разболтают потом.
Как это часто бывает, прелюдия затянулась. Я ведь это к чему рассказывать-то начал. Кошечка Дуська моя очень не любит, когда я разговариваю с кем-то, кроме неё. В том числе и по телефону. Особенно если дольше одной-двух минут, тут вообще сразу скандал и крик в телефон. По скайпу, зуму и т.д. общаться ваще проблема – верещит, перебивает и норовит попасть лицом в камеру. Особенно бесчинствует на видеоконференциях и онлайн-совещаниях. Так вот, что интересно-то: с пальмой и гибискусом она мне тоже разговаривать запрещает, очень переживает, пищит и ревностно контролирует уход за ними, сидя рядом. Видит она, сталбыть, в них одушевлённых конкурентов.