Нет, все это не проходит даром. Такой поворот дела. Я пришла в кабинет измочаленная совершенно.
- Знаешь, - посоветовала Алевтина Георгиевна, - назначай сейчас сразу все экспертизы и передохни. Да, Игорю позвони, - спохватилась она, - что-то он беспокоился с квартирой.
Ах, еще квартира. Я начисто забыла об этих заботах за событиями в судебном зале.
Игорь был озабочен и немногословен:
- Там у нас плита совсем не работает. Я крышку открыл, а там - ржавчина, грязь. Удивляюсь, как они жили!
- Хорошо-хорошо, - рассеянно говорю я.
Игорь уловил мое состояние, сочувственно спросил:
- Трудно?
- Очень, - призналась я мужу и вздохнула.
Ну, Иванов! Как бы ни решилось дело, не миновать тебе частного определения, следователь Иванов. Представить страшно: будь Перевалов потрусливее...
А Сумин? "Глаза на тонких ножках". Дело-то вон как оборачивается.
Надо бы, конечно, зайти к Валерии, доложиться. Но так не хочется. Зайду, когда получу экспертные заключения. Не с пустыми все же руками.
Да, еще ведь Воронько! Интересно, что расскажет он о таинственном Аркадии-Аркане?
После перерыва меня ожидала новость. Прокурор Кудимов заявил ходатайство о направлении дела на дополнительное расследование.
Адвокат Волкова категорически возражала против предложения прокурора. Реутов мрачно сказал: "Как хотите".
А Сумин отчаянно вскрикнул: "Опять к Иванову?! Не надо!"
Мы ушли в совещательную комнату и ходатайство прокурора отклонили единогласно. Мои заседатели вели себя на удивление дружно.
- Наталья Борисовна, как же так? - сказал доктор. - Мне кажется, по делу диагноз поставлен неверно.
- У этого дела резьба сорвана, - заключил слесарь авторитетно, - сам я, доведись до меня, тоже не дал бы спуску.
- Погодите, - принялась я их урезонивать. - Работы еще впереди - дай Боже. Не забывайте, что человек погиб.
Доктор Руссу полистал дело, нашел заключение судебно-медицинской экспертизы, прочел и крякнул.
- Н-да. Черт же его дернул так ударить. Не мог как-то иначе? Повредил сердечную сумку.
- Ну, знаете, - возмутился Тютюнник, - он, что, выбирал, куда бить? Ткнул, да и все.
- Ладно, - подытожила я наши дебаты. - Пошли дальше работать.
Я захлопнула дело - чирк - острая бежевая корка обложки прошлась по моему указательному пальцу, аккуратно разрезав кожу поперек. Обидно, как же я буду сегодня хозяйничать?
Прокурор Кудимов, разумеется, нашим решением был недоволен, определение суда выслушал молча.
Адвокат же одобрительно кивала, и едва я умолкла, закончив чтение, Галина Петровна встала.
- Прошу суд выслушать мое ходатайство.
Похоже, Волкова решила за меня вопрос: назначать прежде экспертизы или допросить Воронько.
Ходатайство адвоката суд обязан выслушать и принять по нему решение. Это с лихвой покроет оставшееся рабочее время, еще и не хватит его. Значит, Воронько останется на завтра.
Огласив определение о назначении экспертиз - судебно-медицинской для исследования шрама на голове Сумина: механизм и давность причинения, возможность нанесения этой раны кастетом, представленным суду свидетелем Переваловым, и второй - судебно-биологической: есть ли кастете кровь, и если есть, то чья, я объявила перерыв до завтрашнего дня.
Я листала дело Сумина, боясь чего-нибудь упустить, когда меня вызвали на ковер. Да не куда-нибудь, к Первому.
Наш председатель суда Хлебников был больше гражданщик, в уголовные дела вмешивался редко, почти полностью передоверив их Валерии Николаевне. И вдруг - вызов.
Моя начальница уже сидела в кабинете председателя. Я примостилась напротив нее.
- Что там у вас с делом, Наталья Борисовна? - недовольно спросил Хлебников, по своему обычаю прихорашиваясь.
Он был мужчиной в критическом возрасте, перевалило за пятьдесят, и старался компенсировать недостаток молодости избытком нарядности. Модный галстук безупречно повторял изгибы дородного тела председателя, открытые распахнутым пиджаком.
- Нормально с делом, - прикинулась я непонимающей, - а что случилось?
Хлебников перевел вопросительный взгляд с меня на свою заместительницу, и ей пришлось отвечать.
- Нет, вы еще спрашиваете?! - возмущенно сказала она. - Почему вы вчера не направили дело на дополнительное расследование, как просил прокурор? Почему опять на вас жалоба?
— Это не я, Валерия Николаевна. Суд отказал. А я только третья часть суда. Может, стоит спросить всех?
Конечно, это был провокационный вопрос. Снимать стружку с судьи - дело привычное. А вот весь состав суда, прошу прощения, тронуть опасно. Валерия Николаевна это прекрасно понимала. Поэтому немедленно апеллировала к начальству:
- Ну что это? Полная анархия! Прокурор просит - верните. Зачем нам лишние конфликты с прокуратурой?
Пока она говорила, поднималась во мне злость. Что же такое суд? Производство обвинительных приговоров? Или все же производство справедливости? Как мне смотреть в лицо Зое Лягушенко, Перевалову, Сумину, наконец?
Валерия Николаевна кипела, обращаясь к Хлебникову, но в его взгляде, обращенном ко мне, я видела не осуждение - интерес. Под этим взглядом утихало раздражение, пропала охота спорить. Я видела: Хлебников мой союзник, возмущения моей начальницы он не разделяет. И действительно, едва она замолчала, председатель сказал примирительно:
- А, по-моему, вы преувеличиваете, Валерия Николаевна. Пусть рассматривают дело спокойно, ведь все идет путем. И чего это вы так прокуроров боитесь?
- Я?! - красные пятна с лица Валерии Николаевны сползли на шею. - Я?! Боюсь?!
- Вы, - спокойно подтвердил Хлебников. - Я это не впервые замечаю. А судьи-то независимы. Подчиняются только закону.
С этим я была отпущена, а Валерия Николаевна оставалась в кабинете еще какое-то время.
До начала судебного заседания было более часа. Палец мой, порезанный жестким картоном, дергало словно током. Бежать в поликлинику с таким пустяком я считала неприличным и держала палец над делом как пистолет.
Телефонный звонок и — вот она, вторая неприятность.
Голос Игоря был непривычно растерянным.
- Тут какая-то ерунда получается, Наташа. Меня уверяют, что в нашу квартиру месяц назад поставлена новая плита. Я говорю, не может быть, но мне не верят. Может, ты переговоришь? Все же ответственный квартиросъемщик...
- Без меня никак не обойтись? - раздражаюсь я. - Мне скоро в процесс, я занята по горло, а тут еще какой-то детектив с плитой!
- Как знаешь, - скучнеет голос мужа, - но нас тут практически в подлоге обвиняют, учти.
И положил трубку. Прелестно! Меня обвиняют в подлоге.
Постаралась отбросить домашние заботы, принялась вновь за дело.
Раскрыла схему, приложенную к протоколу осмотра места происшествия.
Я начинаю представлять: вот крыльцо дома. Ступеньки, возле которых лежит тот злосчастный косарь - так, кажется, назвал нож Перевалов.
Вышел на крылечко Сумин. Калитка от крыльца, как видно по схеме, около десяти метров.
Шишков поймал и держит Лягушенко. Сумин кричит, бежит к ним. Шишков отпускает Зою и угрожает теперь Сумину, тот поворачивает к дому, но у крыльца - Реутов. Капкан?
Догоняет Шишков, наносит удар по голове. Кровь. Страх. Реальная опасность? Надо защищаться? Их двое. Пьяны и агрессивны.
Да, надо защищаться!
Но как? Чем?
Издевательски расставив руки, Реутов идет на Сумина. Еще один реальный противник. Взгляд натыкается на нож. Мгновение - нож в руках.
Почему Шишкова не остановил вид ножа? Удар нанесен в грудь, значит, они сошлись. Но ранение одно. Значит, можно верить Сумину, что он желал только пресечь нападение. Когда эта цель была достигнута, и раненый Шишков упал, действия Сумина против него прекратились. Это важно.
Сумин бежит к выходу, но его опережает Реутов, наклонился к ломику. Удар ножом! Сумин наконец-то убегает.
Характер опасности был реальным. Количество нападавших и оборонявшихся - тут все ясно. Возраст одинаков, а силы неравны. Оружие. Смущает, конечно, нож. Но ведь нож-то какой! Не хулиганская финка, а ржавый тесак, валявшийся во дворе для очистки обуви. "Что попало под руку", - так говорил Сумин.
У нападающего - кастет, у обороняющегося - нож, пусть даже такой. Можно считать оружие равным?
И рассердилась сама: а почему оно должно быть равным? Зачем я скатываюсь в трусливое обывательское болото? В совокупности все обстоятельства надо учесть, в совокупности.
Заглянула в кабинет секретарь Галина.
- Все на месте, - сердито сказала она, - чего вы ждете?
Быстренько спускаюсь на первый этаж, пробираюсь в совещательную комнату. Мне навстречу встают, здороваясь, заседатели.
- Здрасьте! - скороговоркой отвечаю я. - Пошли?
- Прошу садиться! — это я говорю уже в зале. - Продолжается судебное заседание. Эксперт Гварсия готов к даче заключения?
- Да! - подбрасывает Шамиля его кавказский темперамент. - Готов!
В руках эксперта уже отпечатанный листок с заключением.
Итак, эксперт подтвердил, что давность и механизм причинения шрама линейной формы на голове Сумина соответствует обстоятельствам, указанным подсудимым.
Почему-то с особым удовольствием Шамиль прочел: "... и причинен металлическим предметом с четко очерченными гранями, каким может быть выступающий гребешок представленного эксперту кастета".
Вопросов к Шамилю не поступило, и он сел рядом с Галиной, предварительно победно оглядев зал.
Биологическая экспертиза, которая определит, есть ли кровь на кастете, еще не готова. Подождем до завтра.
А пока допрос Воронько.
Воронько вошел в зал с видом старого знакомца, уверенно подошел к свидетельской трибуне.
- Воронько Валерий Александрович, - назвался он, не дожидаясь вопроса, - работаю участковым инспектором милиции.
Новость какая! Участковый просит его допросить.
"Интересно", - прошептал Руссу, наклонившись ко мне.
Воронько выслушал разъяснение об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, энергично расписался и начал свой рассказ.
- Что случилось в тот день во дворе Сумина сказать не могу. Сам не видел, а свидетелей вы и без меня слышали. Что эти парни вытворяли, вы уже знаете, повторяться не буду. Я хочу о них рассказать.
— Вот, - на наш стол легла бумага, - это справка, - пояснил Воронько, возвращаясь к свидетельской трибуне, - справка о розыске Аркадия Луковкина по кличке Аркан. Разыскивается за мошенничество, совершенное с помощью Шишкова, Реутова и еще парочки таких же.
При этих словах потерпевший Реутов поднял голову, глянул на свидетеля, злобно, одними губами, прошипел что-то, чего мы не расслышали, но Воронько уловил, потому что тоже повернулся к нему и сказал, качнув ладонью:
- Будь спок, парень. Найдем и Аркана. А тебя-то потерпевший уже опознал, что ж ты помалкиваешь, скромник? Он под следствием уже, а овечкой прикидывается!
- Так вот, - продолжал Воронько, - вместе с Арканом "кинули" они мужика капитально. До копейки вытряхнули. Со всей суммой Аркан скрылся. Рыскали они по всему городу, искали Аркана, вернее, свою часть добычи, вот и устроили засаду у Юрки.
Воронько говорил, а я вспоминала пальцы Реутова, запрещавшие Сумину говорить об Аркане. Угроза была в его жестах, явная угроза, и ясно, что Сумин поначалу струсил.
Показания Воронько вызвали новый прилив активности у прокурора. Федор Иванович немедленно встал, горячо и почти искренне заявил новое ходатайство о направлении дела на дополнительное расследование.
Адвокат Волкова также горячо протестовала, подсудимый Сумин был солидарен с адвокатом, Реутов кратко буркнул: "К чему?", а мать Шишкова устало сказала: "На усмотрение суда".
Опять нам пришлось уйти в совещательную комнату. И в ходатайстве прокурору мы опять отказали.
Я огласила определение и на столе перед собой увидела записку: "Валерия Николаевна просит сделать перерыв и зайти к ней. Галина".
Недобрые предчувствия охватили меня.
- Объявляю перерыв на двадцать минут, - сказала я уныло и поплелась на второй этаж.
Валерия Николаевна, увидев меня, поджала тонкие губы:
- Опять с тобой неприятности, дорогая!
Я молчала. Что я опять натворила? И разве можно так дергать судью, занятого в совсем непростом процессе? Да-а, судьи независимы и подчиняются только закону.
Право на независимость реализовать не так просто, как кажется. Нет уж, я это право использую, пусть только попробует, затронет дело! Я скажу...
- Что за скандал устроил твой муж в жилищной конторе?
- Игорь?! - изумилась я. Игорь и скандал - понятия несовместимые. Мой муж всегда избегал всяких конфликтных ситуаций, за что я его нередко поругивала. - Какой скандал? Я ничего не знаю.
- Он требует в квартиру новую плиту. Звонил сам Петр Яковлевич, просит вас быть поскромнее.
- Разрешите, выясню сначала, потом продолжим разговор, - я решительно встала.
Первый звонок мужу:
- Какой и где ты устроил скандал?
Муж озадачен не меньше моего:
- Они говорят, что у нас должна стоять новая плита. Ордер выдан, квартира, выходит, нами принята. Мол, разбирайтесь сами.
Ясности нет.
Второй звонок начальнику жилищной конторы. Едва сдерживаемое раздражение слышу в незнакомом мужском голосе:
- Пожалуйста, я же сказал, разбирайтесь сами. Семенцов не такой человек, с которого я могу спросить. В вашу квартиру поставлена новая плита. Вот передо мной акт. Марки "Галя". Старая "Лысьва" списана тоже по акту.
"Лысьва?" "Галя?" Именно "Лысьву" отмывал Семенцов, когда мы пришли в первый раз. Неужели?!
Применяю ненавистный, но действенный метод.
- Я ответственный квартиросъемщик Тайгина, судья. Мною принята квартира с неисправной плитой "Лысьва". Назовите дату списания и номера электроплит - новой и списанной. Я думаю, мы их найдем.
Действует. Мой абонент скучнеет:
- Да ладно, поставим другую.
- Нет, а где та, "Галя"? - не сдаю я завоеванных позиций.
Голос в трубке делается совсем грустным:
- Видите ли, Семенцов сказал, что жена к ней привыкла, к той плите. Вот они ее на новую квартиру и поставили. Привезем вам другую, недельку-другую подождите, привезем.
- Нет, простите. Поставьте в известность бывшего квартиросъемщика, что им совершена кража!
Не прощаясь, бросаю трубку и возвращаюсь к начальнице. Говорю жестко:
- Передайте Петру Яковлевичу, что мой муж не скандалил. Скандалить буду я. История этой плиты стоит того, чтобы сообщить о ней его руководству. Я сделаю именно так. А совет о скромности скверно пахнет!
- Ты что, ссориться с ним надумала? - пугается Валерия Николаевна. - Ты что, не понимаешь, чем это обернется?! Выборы на носу, а ты свару затеяла, да с кем?! Господи! - страдальчески морщится она. - За какие грехи ты мне послана?
Меня ждут в зале судебного заседания. Там сжался в комочек молодой парень с огромными неверящими глазами и ждет решения своей судьбы. Ждут дядя Иван Перевалов, участковый Воронько, Марина и Зоя, долговязый парень в модных джинсах, растрепанные девчонки, пришедшие узнать, есть ли справедливость и можно ли защищаться от подонков.
Они ждут, а я валандаюсь с какой-то идиотской плитой.
И вдруг остро пронзает мысль: необходимая оборона!
Точно. Сумин не мог не принять бой! Он находился в состоянии необходимой обороны.
Почему сейчас, именно здесь пришло ко мне убеждение, которое я только примеривала к действиям Сумина и сомневалась, не решаясь его признать.
Сейчас же неожиданным образом поняла тогдашнее состояние парня, его унижение, его злость и желание обороняться.
Да вот что, просто я нахожусь сейчас в том же состоянии. Необходимой обороны. Нужно защищаться от хамства, от прямой угрозы моей работе.
Валерия Николаевна продолжает выговаривать:
- Подумай сама, все равно кадры судей будет готовить он. Кто бы ни избирал нас, а кандидатуры все равно через Семенцова пойдут. Тебе же в первую очередь это боком выйдет, учти. И так уже жалобы кругом...
Спокойствие пришло внезапно. Не в мелочевке дело, вот что я поняла, слушая начальницу. Не в плите и квартире дело. Бог с ними! Дело в том, что кадры судей будет отбирать Семенцов, способный на подлость. Надо обороняться!
Мое молчание успокоило было Валерию Николаевну:
- Ну, договорились?
И всплеснула ручками, услышав ответ:
- Договорились. Я нахожусь в состоянии необходимой обороны. Надеюсь, что смогу защитить судейский корпус от вполне реального нападения. Судьи независимы и подчиняются только закону.
- Бредишь ты, что ли? - поразилась начальница.
- Прошу встать, суд идет!
День закончился без особых новостей и тревог.
Допросили оставшихся свидетелей.
Огласили документы - подбирали хвосты, так у нас это называется.
Судебный процесс завершался.
Продолжение следует…