ГЛАВА 30.
Дрова весело трещали, лепешки пеклись, похлебка варилась, коньяк расходился на «ура». Грот был полон самого разнообразного народа, большей частью, авантюристов всех мастей. Благодаря им Глафира сыпала мелкие деньги в кошелек, хоть и тонкой струйкой, но почти без перерывов.
За последний свободный стол уселись две девушки приятной наружности, а с ними полный мужчина с черной бородой и длинным кривым ятаганом за поясом. Судя по всему, это были проститутки с сутенером. Видя, что они ничего не заказывают, Глафира часто поглядывала на них, ожидая неприятностей. И те не заставили себя ждать. Сутенер поднялся, и громко объявил:
– Господа, а не желаете ли услышать пение царицы Ники? У нее талант, вы получите огромное удовольствие, слушая ее!
Подвыпившие посетители не стали отказываться. Раздались одобрительные возгласы. Одна из девок сутенера поднялась, и исполнила незамысловатую песенку. А вторая пошла между столами, неся в руке шляпу. Девица собирала деньги и с пошлой улыбкой спрашивала, не желает ли кто «дополнительных» развлечений. Ника узнала в ней проститутку, что бросила в нее яблоко с палубы скотовоза.
Девушке было неприятно увидеть эту развратную особу в трактире. Но еще сильнее ее коробила мысль, что гордое имя царицы Ники теперь используется падшими женщинами для обозначения своей профессии. Елене было мало убить Нику, ей понадобилось уничтожить еще и возможность любого положительного упоминания о ней. Лишить Красный город мифа о молодой царице–мученице, который мог бы использоваться в борьбе против незаконной власти Елены.
Ника не выдержала, и, повинуясь внезапному порыву, направилась к столу развратниц. Бросившая яблоко девица тоже узнала ее, и прошептал что-то ядовитое на ухо сутенеру. Но Нике уже было все равно, что. Девушка подняла фонарь с их стола, и произнесла:
– Если ничего не заказываете, то и нечего рыбий жир жечь. Либо приходите со своим светом, либо закажите что-нибудь!
Сутенер похотливо рассмеялся. Он произнес нецензурное выражение о приятном сложении Ники, сглаживающем впечатление от ее уродливого носа, и внезапно схватил девушку за грудь. Сутенер словно посчитал нужным «проверить» ее на характер. И Ника среагировала мгновенно. Она не расставалась с кинжалом, что Глафира вытащила из ее раны, и теперь пронзила им руку обидчика. Сутенер испуганно взвизгнул и сразу отпустил Нику. Посетители, наблюдавшие за этой сценой, громко рассмеялись.
– Ни одна женщина, а тем более, вшивая трактирная подстилка, не смеет пустить мне кровь! Наказание за это, смерть! – глаза сутенера налились кровью, он выхватил ятаган из ножен. Развратные девицы, зная горячий нрав своего «патрона» не понаслышке, отскочили подальше. И правильно сделали: ятаган описал дугу, и обязательно разрубил Нику, если бы она не уклонилась от него специальным, многократно заученным, движением.
Цесаревича Александра с пеленок тренировали лучшие фехтовальщики континента, но он не проявлял к занятиям интереса. Ходил на них ради Виктории. А она-то, как раз, любила ощущение опасности, удаль и азарт драки, и проводила со шпагой и кинжалом подчас целый день, добиваясь отточенности каждого бойцовского движения. И теперь Глафира, которая достала шпагу и собралась броситься на помощь своей подопечной, с удивлением увидела то, что Ника умеет лучшего всего.
Сутенер пытался «достать» Нику, вращая своим оружием, как ветряная мельница лопастями. Но девушка перемещалась быстрее, чем он мог это увидеть. Она иногда подставляла вместо себя кинжал, от соприкосновения с которым ятаган искрил, а иногда буквально растворялась в воздухе, и внезапно появлялась там, где сутенер и представить себе не мог.