В 2016-м году в Калининграде пьеса «Граждане Боспора и Херсонеса» вошла в число лауреатов Международного драматургического конкурса. На этом для нас с пьесой удача закончилась, но произошло главное: пьесу прочли! Начиная с момента ее создания, с конца прошлого века, ни у каких режиссеров до нее руки не доходили. Завлиты напрасно внушали режиссерам, что пьеса выгодна в постановочном отношении — она компакта, три действующих лица, две женские роли( женских ролей в пьесах обычно меньше, чем мужских, из-за чего актрисы страдают и интригуют!), ее можно ставить и на малой сцене, и на открытой площадке в Херсонесе. Как раз и по теме, и для отдыхающей публики в самый раз, не загрузит, как трагедии Эврипида! Режиссеры предпочитали драматургию Запада, до которой наконец-то дорвались, а словосочетание «местный автор» звучало, как издевательство. Времена поменялись, но новые реалии оказались не лучше прежних: тогда набивались в соавторы, но хоть денег не требовали за прочтение материала, зато теперь...Здравствуй, Запад!
Мельпомена мне плюнула в рожу,
И я утерлась.
Полой ее одеяния.
( пьеса в трех картинах по мотивам херсонесской легенды )
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ГИКИЯ, дочь архонта Херсонеса
ГЕРО, ее рабыня
АСАНДР, боспорский царевич
КАРТИНА ПЕРВАЯ
( Комната в доме Лемаха. На краю ложе неподвижно сидит Гикия. Слышны звуки пира. Входит Геро )
ГЕРО: Ты здесь, моя госпожа.
ГИКИЯ: Я нездорова
ГЕРО: Ты устала. Слишком затянулся свадебный пир….Однако, пора бы тебе вернуться. Немного осталось потерпеть.
ГИКИЯ: Я не хочу
ГЕРО: Ты устала…Уж такова судьба всех девушек, Гикия: из-под власти отца перейти под власть мужа. Не ты первая. А царевич Асандр красив…
ГИКИЯ: Он чужеземец!
ГЕРО: Он светел лицом, у него умные внимательные глаза…
ГИКИЯ: Он враг!
ГЕРО: Он улыбается, как ребенок. Когда улыбается от души.
ГИКИЯ: Он стоял с войском под стенами моего города! Как знать, не от его ли руки погибли прекраснейшие юноши Херсонеса!
ГЕРО(тихо и строго): Он был врагом, когда шла война. Когда и сам он мог с нее не вернуться. Теперь он супруг твой. ( другим тоном) Союз ваш заключен во имя мира и процветания. Ты любишь Херсонес и должна гордиться своей судьбой.
ГИКИЯ: Своей жертвой.
ГЕРО: Она стоит жизней прекраснейших юношей, не так ли?
ГИКИЯ: Я боюсь!
ГЕРО: Он будет нежен с тобой.
ГИКИЯ: Откуда ты знаешь?!
ГЕРО: Видела его.
ГИКИЯ: Он так весел! Так смеется!
ГЕРО: Нет, он совсем не весел, дитя.
ГИКИЯ: Дитя?! Как смеешь ты?...
ГЕРО: А гнев к лицу тебе, госпожа.
ГИКИЯ: Не на тебя я гневаюсь, Геро…Геро, ты хочешь замуж?
ГЕРО: Нет.
ГИКИЯ: Не ты ли мне говорила, что это судьба любой девушки?
ГЕРО: Я рабыня. И не желаю плодить рабов.
ГИКИЯ: Я дам тебе свободу!
ГЕРО: Но я и тогда не пожелаю плодить рабов.
ГИКИЯ: Я тебя выдам за свободного. Дам за тобой богатое приданое. Ты ведь знатного рода!
ГЕРО: Была. До войны. ( другим тоном) Тебе так хочется расстаться со мной?
ГИКИЯ: Нет, Геро, нет! Для меня ты …и подруга, и мать, и сестра. Но, поверь, я не хочу быть неблагодарной. И…мне вдруг стало так за тебя страшно! Ведь для него ты – всего лишь моя рабыня!
ГЕРО: Твоя.
ГИКИЯ: А для меня он отныне – муж мой и господин.
ГЕРО: Ты мало видела людей и плохо их знаешь. Ты забыла, что царевич Асандр не получил гражданства в твоем городе.
ГИКИЯ: Ты всегда говоришь – твой город…
ГЕРО: Ты – дочь архонта, дочь верховного правителя. А с нынешнего дня – героиня и мученица в глазах твоих сограждан, но ты…ты будешь счастлива в браке!
ГИКИЯ: Уж не провидица ли ты?
ГЕРО: Увы, нет.
ГИКИЯ: Ты так тоскуешь по своему города? Хочешь, я отпущу тебя туда с первой же купеческой триремой?
ГЕРО: Ты слишком великодушна ко мне сегодня…Мой город сгорел.
ГИКИЯ: Его отстроили заново.
ГЕРО: Мой город сгорел. А с ним сгорела и маленькая Геро.
ГИКИЯ: Ты умная, добрая! Успокой меня, утешь!
ГЕРО: Ты вся дрожишь…
ГИКИЯ: С каким состраданием они на меня смотрели! На моем свадебном пиру! Эти взрослые женщины! А я так мечтала быть похожей на них когда-то! Сидеть с ними рядом и толковать о хозяйстве, о детях! Никогда теперь этому не бывать! Они так и будут смотреть на меня с состраданием! Чуть уважительным, чуть презрительным! Никогда не будут откровенны со мной! Я уже не дочь архонта, Геро, я жена боспорского царевича!
ГЕРО: Ты и та и другая.
ГИКИЯ: А подруги мои! Сколько ужаса в их глазах! Они так и видят меня в объятиях чудовища!
ГЕРО: В их глазах отразилась лишь их собственная ничтожность.
ГИКИЯ: Даже мужчины! Воины! Они жалели меня! Они себя в душе проклинали! А мой отец! Как он сразу постарел, ты заметила? Какой стал мрачный! Один Асандр и веселится на этом пиру!
ГЕРО: Ему хуже всех.
ГИКИЯ: Ему?!
ГЕРО: Вы с ним – две жертвы на одном алтаре.
ГИКИЯ: Ты не знаешь..Утром сегодня я хотела войти к отцу, но услышала их разговор с Асандром…Года через два, когда общественное мнение успокоится, Асандр не только получит гражданство, но и сможет претендовать на должность архонта на новых выборах. Отец обещал ему поддержку и покровительство! Но погоди…Ты считаешь, что он не хочет быть моим мужем?
ГЕРО: Я о другом.
ГИКИЯ: Он мужчина, он воин, он наследник престола. Он изъявил свою волю жениться на Херсонесской республике!
ГЕРО: Он жертва долга перед своей страной, ты же…
ГИКИЯ: Что?!
ГЕРО: Ты смотришь на себя глазами толпы. Ты вся начинена ею. Настолько, что самой тебя и нет вовсе в этих покоях. Из комнаты, где пируют, с улиц и площадей ты глядишь на жалкое тельце Гики в свадебной диадеме.
ГИКИЯ6 Замолчи!...Ты чужеземка. Для тебя Херсонес был и остается чужим. Тебе все равно, что станет с ним завтра, выстоит он или падет…А может, ты даже рада будешь если падет? Признавайся!
ГЕРО: Мне все равно. Я как была, так и останусь рабыней.
ГИКИЯ: Нет, ты еще не была рабыней по-настоящему! Не ходила грязной, битой, в обносках! Не надрывалась на тяжелой работе!
ГЕРО: Мне все равно.
ГИКИЯ: Это сейчас ты так говоришь. А отдать тебя тому скифу, что чистит выгребные ямы?! Тебя, холеную, нарядную..
ГЕРО: Отдай.
ГИКИЯ: На другой же день ты мне с плачем кинешься в ноги!...Ну, что ты так смотришь? Ты не кинешься, нет? Ты гордая? А хочешь, попробуем?
ГЕРО: Я уже сказала – мне все равно.
ГИКИЯ: Ты знаешь, что я не сделаю этого. И вовсе не потому, что могу и сама завтра оказаться в твоей шкуре…На все воля богов…Я люблю тебя. Ты не веришь. Ты ничему не веришь и никого не любишь. Ты как кошка – всегда сама по себе!...Но ведь ты меня любишь, правда?!
ГЕРО: Зачем тебе это?
ГИКИЯ: У тебя такой вид, будто ты все знаешь о жизни!...А может, ты меня ненавидишь?...Чему ты смеешься?
ГЕРО: С какими разными интонациями ты говоришь об одном и том же…Я ничего не знаю, госпожа. Кроме, пожалуй, одного: не доверяй словам. Мы, женщины, склонны верить им больше, чем нашему чутью. Когда супруг твой к тебе войдет, погляди на него сердцем. Попробуй забыть, что он – посланец столь тебе ненавистного Боспора. Ради себя и своего города погляди на него как женщина на мужчину.
ГИКИЯ: Я не могу.
ГЕРО: Он твой брат-близнец по судьбе.
ГИКИЯ: Он враг.
ГЕРО: Ты погубишь свой Херсонес…
ГИКИЯ: Какое кому дело до моих чувств! Союз двух государств заключен. Я лягу с ним на ложе, Геро, и пусть он делает со мной, что захочет, но мои чувства – это все, что осталось у бедной Гикии…Опять ты смеешься!
ГЕРО: Я люблю тебя. Иногда.
ГИКИЯ: Лучше б ты не говорила мне этого!
ГЕРО: Любят – иногда. Или – смертельно. Но тогда это – кара.
ГИКИЯ: А ты?...
ГЕРО: Я сгорела.
ГИКИЯ: Ты любила? Смертельно, Геро?
ГЕРО: Не любопытствуй, госпожа: я сгорела раньше, чем успела понять, что такое счастье. Но после этого я слишком долго жила среди разных людей. Меня во мне не было, и это мне помогало понимать других.
ГИКИЯ: Ты нарочно говоришь загадками. Тебе нравится торжествовать надо мной. Я девочка, ты – старуха, хотя по годам мы почти ровесницы.
ГЕРО: Возможно, другую ты давно бы отдала скифу.
ГИКИЯ: Чего ты хочешь?
ГЕРО: Ничего.
ГИКИЯ: Даже свободы?
ГЕРО: Даже смерти.
ГИКИЯ: Неправда…Ты вот сказала, что ради своего города я должна…полюбить мужа. Я правильно поняла? Но что тебе за дело до меня, до моего города, до Боспора, если?…
ГЕРО: Мне безразличен твой Херсонес. Равно как и Боспор. Но иногда я люблю тебя, госпожа. Как дочь, как сестру, как подругу. В такие мгновения мне хочется тебе счастья.
ГИКИЯ: И ты мне выдумала Асандра! Со светлым лицом и ласковыми глазами!
ГЕРО: Я не сказала – ласковыми.
ГИКИЯ: С улыбкой ребенка! Зачем?! Как могла ты вообразить, что Асандр – воинственный хищник Асандр – брат мой, двойник мой?! Нет! Я не так глупа, как ты думаешь! Я жертва двух государств, потому что для обоих я – не более, чем средство к достижению цели! Асандр не жертва! Он из тех, кто наметил цель! Кто выбрал средство! Нет, он не мирный дар Боспора, Геро! Он меч Боспора, брошенный мне на ложе!
ГЕРО: Так говорят херсонеситы?
ГИКИЯ: Так я чувствую!
ГЕРО: Что ж…меч так меч. Так возьми его.
ГИКИЯ: Я?! Та, что избрана для заклания?!
ГЕРО: Глупой я никогда тебя не считала.
ГИКИЯ: Но ты побуждаешь меня любить палача!
ГЕРО: Меч – оружие.
ГИКИЯ: Оружие! Он весь – оружие, Геро! На нем – кровь! Ты помнишь, как все мы плакали над убитыми? И ты плакала! Ты громче всех нас плакала, Геро! Дольше всех нас не могла утешиться. Ты была с нами, наша, в тот день общего горя!
ГЕРО: И над боспорцами я бы плакала так же.
ГИКИЯ: Нет, ты не притворялась тогда, это теперь ты…Ты в рабстве у своей гордыни, Геро.
ГЕРО: Возможно.
ГИКИЯ: Но почему ты не хочешь начать жизнь заново?! Не ты одна взята была в плен, и не самая худшая доля тебе досталась. То и дело я спрашиваю тебя: что мне сделать для тебя, Геро? И ты знаешь: я исполню все, что ты пожелаешь. Но тебе, похоже, нравится мстить: моему веселому свободному городу, его гражданам, моей семье за то, в чем никто из нас не повинен! Из твоих глаз порой такая бьет чернота! Иногда ты мне кажешься жрицей, призывающей беду!
ГЕРО( с усмешкой): А ты проницательна, моя госпожа!
ГИКИЯ: Значит, я права?!...Но…такая злоба! И такая печаль! И странные речи!...Мы лечили тебя, ты помнишь? Мы окружили тебя заботой и состраданием. Если б ты знала, как мы обрадовались, когда впервые ты улыбнулась!
ГЕРО: Вы купили меня на рынке.
ГИКИЯ: С любым такое может случиться! А если б…если б случилось наоборот? О нет, ты бы не была добра ко мне! Ты не снесла бы и малой доли того, что я от тебя выслушиваю!
ГЕРО: Твоя воля, госпожа. Велишь – буду молчать.
ГИКИЯ: О, если б я могла ответить тебе тем же! А мне так хочется иногда, чтоб на себе самой ты почувствовала такой вот пронзительный темный взгляд!..Но я добра.
ГЕРО: Ты дитя.
ГИКИЯ: Я плохо обращаюсь с тобой?
ГЕРО: Ты не знаешь меня, ты не знаешь царевича Асандра, ты знаешь своего отца не лучше, чем свою мать, умершую в родах. Ты не знаешь саму себя. Мои слова, мой тон кажется тебе оскорбительными, не так ли? Но лишь на себя я зла, лишь себя ненавижу за свое бессилие перед миром! Я хочу, но не в силах помочь тебе, госпожа.
ГИКИЯ: Помочь мне?
ГЕРО: Зажить жизнью, о которой ты возмечтала. Возмечтала потому именно, что тебе не суждена спокойная жизнь.
ГИКИЯ: Ты пугаешь меня…
ГЕРО: Ты не похожа ни на одну из тех женщин, которым завидуешь. Ты не похожа ни на одну из своих подруг. На свое отражение в зеркале ты и то не похожа. Разве что на отражение в проточной воде…За это я люблю тебя.
ГИКИЯ: Иногда.
ГЕРО: Меня злят твои попытки подражать и казаться! Хоть я и знаю, что только в этом твое спасение. Сказать тебе больше? Ты похожа на меня в доме моих родителей. Из тысяч выживших, я одна умерла, из тысяч, проданных в рабство, только я осталась свободной. Сказать тебе, почему?
ГИКИЯ: Скажи!
ГЕРО: Нет, девочка, рано. Потом. Побудь счастливой.
ГИКИЯ: Геро…
ГЕРО: Извини, госпожа. В такой день…Не странно ли, что в такой именно день мы вдвоем, в этой комнате…Все ходим и ходим кругами вокруг тайны!
ГИКИЯ: Какой тайны?
ГЕРО: Главной. И большой и крошечной сразу. Мы начинаем понемногу друг друга понимать, и меня это пугает…Еще может все сложиться иначе, и те пышные дебелые женщины примут тебя в свой душный мирок…
ГИКИЯ: А если нет?
ГЕРО: Ты станешь бессмертна.
ГИКИЯ: Прежде я не верила тем, кто называет тебя безумной.
ГЕРО: Поверь им сейчас. Ради своей безмятежности. С сегодняшней ночи судьба твоя может начаться, а жизнь – пойти на убыль. И так – вплоть до бессмертия, в котором, кстати, ничего нет хорошего. По крайней мере, для тех, чья плоть жаждет жизни.
ГИКИЯ: Да, ты безумна.
ГЕРО: Я уйду сейчас. И войдет он. Пир закончился.
ГИКИЯ: Погоди!!..От него пахнет вином! У него такие огромные лапищи! Обе – в мозолях от рукоятки меча ! Я слышала, он обоерукий!
ГЕРО: У него на теле шрамы, должно быть.
ГИКИЯ: Наверняка!
ГЕРО: Боги, как он прекрасен! Как он осторожно тебя коснется шершавыми своими ладонями и – разбудит! И ты почувствуешь, какой он большой и теплый, какой беззащитный…
ГИКИЯ: Нет!!
ГЕРО: Беззащитный, как ребенок во сне. Смертный. Родной тебе, как ребенок, что родится от него. Он уснет, а ты будешь обнимать его, и разглядывать, и снова обнимать, а наутро не захочешь от него оторваться. Тебе все равно станет, что болтают о тебе скучные обрюзгшие балаболки и самодовольные простолюдины в своих домах…Но именно этого ты боишься! Не Асандра – своего города!..Не слушай меня! Не люби его! Он идет! ( убегает)
ГИКИЯ( вслед, в отчаянии): Геро! Геро!!
( Входит Асандр. Останавливается, рассматривает ее)
АСАНДР: Мне передали, ты нездорова. Коли так, то я приду в другой раз, когда ты сама пожелаешь видеть меня.
ГИКИЯ: Но…что скажут?
АСАНДР: Это неважно.
ГИКИЯ: Благодарю тебя…
АСАНДР: Спокойной ночи.
ГИКИЯ: Постой!...Побудь немного. Иначе…над тобой станут насмехаться. Чего-чего, а этого ты не заслуживаешь, боспорец.
АСАНДР: Мне наплевать на их насмешки, херсонеситка.
ГИКИЯ: Ты презираешь нас настолько, что даже мужское самолюбие твое не будет уязвлено?
АСАНДР: Оно будет уязвлено, если я возьму тебя силой – для ублажения толпы баранов за этой дверью и дальше.
ГИКИЯ: Так знай тогда: ты никогда мной не овладеешь!
АСАНДР: Тебе придется уступить. Иначе мир станет таким же ненастоящим, как наш союз.
ГИКИЯ: А ты хочешь мира?
АСАНДР: Поэтому я здесь.
ГИКИЯ: Ты стоял с войском под стенами Херсонеса, а теперь хочешь мира?!
АСАНДР: Что в этом необычного?
ГИКИЯ: Хотеть мира и прийти с войском?
АСАНДР: То было прежде. Теперь я пришел без войска. Более того: я согласился на немыслимые условия вашего Совета. Я обязан безвылазно торчать в Херсонесе, будучи лишен гражданских прав как раб или вольноотпущенник.
ГИКИЯ: Ради мира?
АСАНДР: Ради Боспора. Войны ослабили и нас. Походы принесли жертвы, а не победы. Народ недоволен. Зашевелился всяческий сброд.
ГИКИЯ: А Херсонес процветает! Его народ благоденствует! Ты видел наш порт? Наши улицы? Храмы! Скажи по правде, ты видел что-нибудь величественнее?!
АСАНДР: Видел.
ГИКИЯ(насмешливо): В своей столице?
АСАНДР: Не только. Я бывал в Афинах, в Фивах и в Дельфах. Я много чего видел.
ГИКИЯ: Расскажи мне! Я ведь нигде не была. Моя рабыня Геро из метрополии, но она не любит рассказывать.
АСАНДР: Я тоже.
ГИКИЯ: Тебя так и подмывает уйти.
АСАНДР: Я устал.
ГИКИЯ: О, да ты слаб так же, как твое царство!...Не тронь меня!...Извини. Это слова мои обидны – не чувства..
АСАНДР: Ты не скрываешь своего злорадства, херсонеситка. Заметь, однако, что Херсонес не так могуч, а Боспор не так слаб, как тебе того хочется, и над царевичем боспорским впредь поостерегись насмехаться.
ГИКИЯ: Прости…Я подумала: что насмешки женщины тому, кто не страшится насмешек знатных мужей!
АСАНДР: Ты хочешь, чтоб я остался?
ГИКИЯ: Нет…Не знаю. Раз этого не избежать все равно…Ждать – страшнее.
АСАНДР: Ждать чудовище?
ГИКИЯ: Кто тебе сказал?...
АСАНДР: Ты
ГИКИЯ: Я и другого, наверное, ждала бы в таком же страхе…А ты…Мне кажется, я видела тебя. Когда поднималась на стену. На закате. Ты стоял на холме, выше всех, и панцирь твой был багряный, и шлем….
АСАНДР: А вы стреляли в меня со стен.
ГИКИЯ: Так то был ты?!
АСАНДР: Не знаю…И ты стреляла?
ГИКИЯ: Я не умею.
АСАНДР: А хотелось? Выстрелить и попасть?
ГИКИЯ( не сразу): Да.
АСАНДР: А сейчас?
ГИКИЯ: Ты супруг мой.
АСАНДР: И Агамемнон, помнится, был супругом.
ГИКИЯ: Сейчас ты человек. С лицом, с глазами. А там..Шлем и панцирь. И мертвые юноши под стеной. Совсем мальчишки. Так жаль их! Они сидели бы с тобой на пиру, если бы год назад ты прислал сватов, а не войско.
АСАНДР: Ты забыла, что я сын царя, а не царь. Я вправе давать советы, но не я принимаю решения.
ГИКИЯ: Тебя женили насильно?
АСАНДР:И год назад, и два года назад я был против походов на Херсонес, но только последняя неудача заставила отца подчиниться необходимости. Моей заслуги в этом немного: меня не слушали, пока не заговорил народ.
ГИКИЯ: Но ты знал, что тебе придется жениться на мне?
АСАНДР: Ни о тебе, ни о себе я не думал. Наш союз призван усилить оба наши государства. Он выгоден и Боспору, и Херсонесу.
ГИКИЯ: Но будь у меня сестра…Ты стал бы выбирать между нами?
АСАНДР: Ты рассуждаешь как женщина.
ГИКИЯ: Я и есть женщина!
АСАНДР: Теперь – вижу.
ГИКИЯ:А до этого?..Там, у себя, ты любил кого-то? Ты с ней расстался ради Боспора?
АСАНДР: Тебя это изумляет?
ГИКИЯ: Меня это страшит.
АСАНДР: Уж не ревнуешь ли ты, дочь архонта?
ГИКИЯ: Мне жаль. Ту бедную женщину.
АСАНДР: Она боспорка.
ГИКИЯ: Пусть даже боспорка! Она женщина! И страдает! Тогда как ты…О, как ты весел был на пиру! Ты совсем не думал о ней.
АСАНДР: А о чем сейчас я…совсем не думаю?
ГИКИЯ: Обо мне!
АСАНДР: Ты права, дочь архонта. Я смотрю на тебя, а вижу ее.
ГИКИЯ: Уходи! ( в спину ему) Она гетера?
АСАНДР: Гетера.
ГИКИЯ: Нам плохо будет друг с другом. Нам всегда будет холодно друг с другом, Асандр.
АСАНДР: Почему, Гикия?
ГИКИЯ: Ты боспорец, а я херсонеситка.
АСАНДР: С нас начался мир. Или мы продолжим войну?
ГИКИЯ: Ты уязвил меня нарочно.
АСАНДР: Она – гетера.
ГИКИЯ: Многоопытная и пылкая! Дочь архонта Херсонеса в сравнении с ней ничто. Ты не найдешь ее во мне!
АСАНДР: Я хочу, чтобы ты знала обо мне все. Кроме тебя, никого у меня здесь нет и не будет. Я хочу, чтобы ты научилась мне верить.
ГИКИЯ: А когда научусь? Ты с моей помощью обманешь херсонеситов?
АСАНДР: Затем и прибыл!
ГИКИЯ: Как знать!
АСАНДР: Я слышал о тебе, что ты умна и красива.
ГИКИЯ: Теперь ты видишь, что это не так.
АСАНДР: Вижу девочку, напуганную рассказами о кровавом боспорском чудовище.
ГИКИЯ: Наверное, дыма без огня не бывает?
АСАНДР: Я тоже слышал кой-какие рассказы. Например, о скаредном и мстительном старце, который стал архонтом одного славного города, спровадив кой-кого на тот берег Стикса..
ГИКИЯ: Ложь!
АСАНДР: А еще кой-кого злобный старец заточил по ложному доносу в темницу, где несчастного, якобы, укусил скорпион. Донос же, по слухам, исходил от лица, многим обязанного упомянутому старцу.
ГИКИЯ: Клевета!!
АСАНДР: Дыма без огня не бывает.
ГИКИЯ( примирительно): Если б мне только знать, что не ты стоял на холме в багряном доспехе!
АСАНДР: Я. Скажу больше: я терпеть не могу твой ненасытный зажравшийся Херсонес. Вы тесните нас на торговых путях. Гераклейский нарыв, готовый в любой миг прорваться войсками!
ГИКИЯ: Но это же неправда!
АСАНДР: Ну да! Мы воинственны, а вы на редкость миролюбивы. Миролюбивы, пока не накопили сил нападать.
ГИКИЯ: Нам не надо нападать – мы торгуем.
АСАНДР: При нынешнем архонте и нынешней демократии. Однако, и вам станет мало всего и тесно. Как тем, в метрополии, где воюют чаще, чем садятся за стол. Ты видела, как дети носятся с выпавшими из гнезда птенчиками? Кормят их, поят, отогревают дыханием, пока не затискают до смерти. Вот так же и все мы – люди, боги и государства. Беда не в том, что нам неведома грань. Напротив, мы все знаем заранее. Но наше нежелание знать- сильней. Ты понимаешь меня? Ты слышишь? Или ты все еще думаешь о моей боспорской гетере? Я и о ней говорил сейчас.
ГИКИЯ: Для меня существует – незыблемое. И для тебя существует – незыблемое. А то, о чем ты говорил сейчас с такой страстью…Прости, но я ни слова не поняла.
АСАНДР: Успеешь. Впереди целая жизнь.
ГИКИЯ: Я позову мою рабыню
АСАНДР: Зачем?
ГИКИЯ: Помочь мне раздеться.
АСАНДР: Я тебе помогу. ..Не бойся. Теперь я вижу, как ты красива. Ты очень красива, Гикия, дочь архонта…Нам будет хорошо.
( затемнение)
ГОЛОС ГИКИИ: Это – след от херсонесской стрелы?...
ГОЛОС АСАНДРА: Нет.
ГОЛОС ГИКИИ: А этот рубец?...
ГОЛОС АСАНДРА: От скифского меча.
ГОЛОС ГИКИИ: А здесь, под ключицей? От копья?..
ГОЛОС АСАНДРА: С ваших стен.
ГОЛОС ГИКИИ ( в любовном экстазе): Ненавижу боспорцев!
ГОЛОС АСАНДРА( в тон ей): Ненавижу херсонеситов!
( Пока звучат голоса Асандра и Гикии,Геро, появившаяся на переднем плане, стоит неподвижно. Затем, решившись, зажигает светильник, сыплет травы в огонь)
ГЕРО: Он – смерть твоя, не люби его!...Он – судьба твоя, люби его крепче, пока есть время, привяжи его к себе!...Бесполезно! Вы одинаковы, одинаковы… Вы похожи, как руины Боспора и Херсонеса…
( Заслышав шаги, задувает светильник, отступает во тьму. Входит Асандр)
АСАНДР: Кто здесь?
ГЕРО: Рабыня твоей жены.
АСАНДР: Геро?
ГЕРО: Я ношу это имя.
АСАНДР: Ты не узнала меня?
ГЕРО: Тебе не следует меня узнавать.
АСАНДР: Почему?
ГЕРО: Я избегаю воспоминаний.
АСАНДР: Чем тебе помочь, Геро?
ГЕРО:Все задают мне этот вопрос. Но ты-то знаешь, что помочь мне нельзя.
( Гикия, появившись незаметно, слушает их разговор)
ГЕРО: Не гляди на меня, я стала безобразна.
АСАНДР: Ты не изменилась.
ГИКИЯ: Разве я звала тебя, Геро? Впрочем, хорошо, что ты здесь. Принеси нам вина и фруктов.
( Геро уходит)
ГИКИЯ: Моя рабыня Геро и есть твоя таинственная гетера, боспорец?
АСАНДР: Мою гетеру звали так же, как тебя – Гикия. Я был гостем в доме Геро. Меня там принимали с почетом. Я хочу выкупить ее.
ГИКИЯ: Нет.
АСАНДР: Я дам ей денег и отправлю ее на родину.
ГИКИЯ: Нет.
АСАНДР: Ты ревнуешь.
ГИКИЯ: Я видела, как ты смотрел на нее.
АСАНДР: Мы оба здесь чужестранцы, это сближает. Но ты напрасно ревнуешь. Я ведь сказал: я хочу дать ей денег и посадить ее на корабль.
ГИКИЯ: Представляю, с какой бы радостью ты сам ступил на корабль, идущий к берегам Боспора!...Геро некуда возвращаться. И свобода ей не нужна. А я..У меня нет выбора. Если я не вытесню из твоего сердца воспоминания о женщинах, что были у тебя прежде – я умру.
АСАНДР: Гикия…
ГИКИЯ: Проклятая Геро! Это она с ее травами и наговорами! Она внушила мне эту страсть!
АСАНДР: Ее внушил тебе я. Ведь у меня тоже нет выбора.
ГИКИЯ( обнимает его): Асандр…Асандр…Асандр…
( появляется Геро)
ГЕРО: Моя госпожа…Твой отец, архонт города Херсонеса Лемах, скончался…
АСАНДР: Как?!
ГИКИЯ: О боги, что же вы натворили!...( кричит) Завистливые злобные боги! Ненавижу вас!!
АСАНДР: Это рок. ( подхватывает на руки Гикию, уносит)
ГЕРО: Не гневайся, громовержец. И ты, прекрасная Афродита. Пожалейте Гикию – ей так мало осталось жить!..Богиня Дева, покровительница Херсонеса! Явись нынче ночью во сне именинным гражданам Херсонеса и надоумь их избрать архонтом Асандра, мужа Гикии, зята покойного Ламаха! Если ты хочешь мира, не требуй непомерную цену! Не преследуй любовь, иначе твой народ погибнет от того, чем спасется!
КАРТИНА ВТОРАЯ
( Та же комната два года спустя. Гикия и Геро)
ГИКИЯ: Проследи чтоб рыбы, мяса и вина было ровно столько, сколько я велела. А хлеба..
ГЕРО: Год был неурожайный.
ГИКИЯ: Пусть и хлеба выдадут, как обычно. Народ ждал этого дня. Пусть никто не посмеет сказать, что Гикия плохо чтит память отца!
ГЕРО: Я все исполню, как ты приказываешь.
ГИКИЯ: Ты знаешь, где Асандр?
ГЕРО: В порту.
ГИКИЯ: С утра?
ГЕРО: Он сам не свой всегда, когда ждет судно из Боспора.
ГИКИЯ: Будь моя воля, я бы снарядила для него корабль. Он погостил бы на своей родине и вернулся. Он вернулся бы! Но не я связала его условием никогда не покидать Херсонес! Жестокое условие!
ГЕРО: Но, возможно, разумное.
ГИКИЯ: Да! Если считать Асандра врагом! Но если другом, если мужем знатнейшей херсонеситки…На его месте и я бы возненавидела Херсонес! Иначе как боспорцем его здесь не называют.
ГЕРО: Еще живы родственники погибших.
ГИКИЯ: Они нарочно бередят свои раны! Пожалуй, они тогда только и вспоминают о своих убиенных, когда встречают моего мужа! Он им даже полезен, необходим! Не будь его, они бы жили куда однообразней!
ГЕРО: Не гневайся на них, госпожа: царевич Асандр любим тобой, а не ими.
ГИКИЯ: По-твоему, я могла бы полюбить злонамеренного, ничтожного человека?
ГЕРО: Мы любим вопреки разуму.
ГИКИЯ: Что ты хочешь этим сказать? Что мой муж Асандр низок?
ГЕРО: Я говорила не о нем, а всего лишь о твоих согражданах, госпожа.
ГИКИЯ: Всего лишь!..Мне нравится твоя прямота!
ГЕРО: Мне безразличны твои сограждане. Так же, впрочем, как и тебе. Любой из них для тебя ничто в сравнении с твоим мужем.
ГИКИЯ: Ты так уверена в этом?
ГЕРО: Я женщина. Я любила.
ГИКИЯ: Моего мужа?
ГЕРО: Своего.
ГИКИЯ: Кто он?
ГЕРО: Позволь мне не отвечать.
ГИКИЯ: Геро!
ГЕРО: Ты очень переменилась ко мне с тех пор, как полюбила.
ГИКИЯ: Любимого тобой?
ГЕРО: Не изводи себя попусту.
ГИКИЯ: Да, ты права, я очень переменилась. Но не только к тебе – к себе и к миру вокруг меня. Все, что прежде мне казалось славным или бесчестным, низким или прекрасным в силу выработавшейся с детства привычки видеть явления именно теми, а не иными – все претерпело изменения! И все это благодаря Асандру! Он так умен, так глубок, он так несчастен, Геро! Теперь я вижу не внешнюю его оболочку. Я его чувствую, где б он ни был. И если плохо ему – мне плохо! Как, вот, сегодня. Он там, в порту, не находит себе места с утра, и я извелась, я на пределе сил моих!...Геро, он несчастлив со мной?
ГЕРО: Не с тобой. С собой. Здесь. Тебя он, возможно, любит.
ГИКИЯ: Возможно?
ГЕРО: Он несвободен и тяготится этим.
ГИКИЯ: Но я..Что я могу для него сделать?!
ГЕРО(не сразу): Оставь все, как есть. Его судьба не в твоей власти, Гикия. Потом, возможно, немного переменится мир, и люди станут великодушней. Или – равнодушней ко всему, что не касается их повседневных дел. А возможно, и скорее всего, душа Асандра опустится до свободы.
ГИКИЯ: Опустится?
ГЕРО: Мир глубок. Ты и сама уже сдуваешь его суетность, как пыль, со всего, что хочешь понять.
ГИКИЯ: Уезжай. На то, что я пожалую тебе, ты безбедно проживешь до глубокой старости…Не знаю, что вас притягивает друг к другу…
ГЕРО: Одиночество. Я уже говорила.
ГИКИЯ: Вы отторгаете меня! Когда мы, трое, оказываемся вместе, я как бы исчезаю! Лишь тело мое присутствует среди вас, подобно статуе или вещи! О, какой бесконечно чужой и лишней я ощущаю себя всякий раз, когда ты входишь к нам! Вы даже не глядите друг на друга, но, стоит тебе явиться, и вы сливаетесь воедино!
ГЕРО: Мы чужестранцы.
ГИКИЯ: Не вы одни! Не только в моем городе – в моем доме есть твои земляки, и есть его земляки! Хватит лгать мне, Геро!
ГЕРО: Я не лгу.
ГИКИЯ: Ты боишься. Моей ревности, моей мести, моей злости, которая может дорого тебе обойтись! Так ты думаешь!
ГЕРО: Так думаешь ты.
ГИКИЯ: Что ты сказала?!
ГЕРО: Мне уже ничто не может обойтись дорого.
ГИКИЯ: Я жду дитя, Геро. Уезжай.
ГЕРО: Я не могу.
ГИКИЯ: Из-за него?
ГЕРО: Нет.
ГИКИЯ: Не ты ли твердишь, что здесь ты чужая?
ГЕРО: Я нужна тебе. Иногда. Я еще буду нужна тебе, госпожа.
ГИКИЯ: Ты раздражаешь меня. Тебе нравится меня изводить.
ГЕРО: Я хочу тебе счастья, Гикия, и делаю для этого все, что могу. Не спрашивай меня ни о чем. Ты сама поймешь. После.
ГИКИЯ: Идет! Ты чувствуешь, в какой он идет печали?!
ГЕРО: В тревоге.
ГИКИЯ: Наверное, корабль не пришел.
ГЕРО: Корабль пришел.
ГИКИЯ: Откуда ты знаешь?
ГЕРО: Он в сомнении уходил, а сейчас он в тревоге. Как всегда в этот день.
( Входит Асандр)
ГИКИЯ: Асандр!..Ты голоден, наверное!
АСАНДР: Нет. Меня славно угостили мои бывшие воины. Продовольствие и утварь я велел заносить в подвалы дома, а этот ларец принес тебе.
ГИКИЯ: Асандр!...Какие богатые дары шлет нам твой отец!
АСАНДР: Хоть и боспорец, он чтит память Ламаха.
ГИКИЯ: Я бы желала отдарить моего щедрого свекра.
АСАНДР: Ты это сделаешь, когда подаришь мне сына.
ГИКИЯ: Как я хочу, чтобы он был похож на тебя!...Ты ни о чем не забыла, Геро? День памяти Ламаха должен стать пиршеством для херсонеситов. Мне пришлось о многом распорядиться самой.
АСАНДР: Ты здесь хозяйка.
( Геро выходит)
ГИКИЯ: Я замужняя женщина, Асандр. А ты совсем не интересуешься хозяйством. Не в упрек тебе я говорю это. Просто уверена, что и с домом, и с нашими усадьбами ты управлялся бы много лучше меня. Под твоей рукой они приносили бы куда больший доход.
АСАНДР: Я воин, а не латифундист, Гикия.
ГИКИЯ: Ты – будущий правитель Боспора.
АСАНДР: Бывший. И довольно об этом.
ГИКИЯ: Все может перемениться. Надо только набраться терпения. ( Геро, вновь появившейся в дверях) Что тебе, Геро?
ГЕРО: Госпожа, Зиф, сын Зифа, архонт, просит позволения видеть тебя.
ГИКИЯ: Ты примешь его, Асандр?
АСАНДР: Он не ко мне явился.
ГИКИЯ: Но…Не пристало замужней женщине беседовать с мужчиной наедине.
АСАНДР: Не пристало архонту беседовать с именитой херсонеситкой при чужеземце. У тебя много слуг…Не сердись. Я устал.
ГИКИЯ:Геро!
АСАНДР: Вели ей задержаться. Пусть снимет с меня сандалии. Она тебя нагонит. ( оставшись наедине с Геро) Ни в одном бою я так не уставал, как сегодня….Не спеши! Я люблю прикосновения твоих рук.
ГЕРО: Когда пойдут дожди, у тебя народится сын. Уже скоро.
АСАНДР: Перестань
ГЕРО: Ты не ценишь своего счастья. Лучшая из дочерей Херсонеса любит тебя больше жизни.
АСАНДР: Чьей жизни?
ГЕРО: Что с тобой?
АСАНДР: Я устал притворяться.
ГЕРО: Ты не умеешь притворяться.
АСАНДР: Я принес тебе подарок.
ГЕРО: Не надо.
АСАНДР: Я не так выразился. Я принес тебе твою вещь. Я узнал ее. Возьми. ( протягивает амулет)
ГЕРО: Откуда?!...
АСАНДР: Он оказался в числе отцовских даров. Ведь это твой амулет.
ГЕРО: Верни его на место. В ларец твоей жены.
АСАНДР: Геро!...
ГЕРО: У меня есть все, что мне надо: у меня есть я сама. У тебя есть больше, чем все.
АСАНДР: Все то, чего я не хочу. Я дошел до того, что не хочу жить.
ГЕРО: Это бывает.
АСАНДР: Со мной это с тех пор, как я торчу здесь. Два года и два дня.
ГЕРО: Осталось совсем немного…
АСАНДР: Что?
ГЕРО: Еще немного, и ты их завоюешь.
АСАНДР: Как это?
ГЕРО: Собой. Как только завоюешь себя. Любовью Гикии.
АСАНДР: Я ее не люблю.
ГЕРО: Любишь. На ложе. Когда чувствуешь ее в своей власти. Днем же ненавидишь ее за то, что попал под власть ее города. Для него ты – всего лишь муж Гикии, и ты не в силах смирить свою гордость.
АСАНДР: А надо?!
ГЕРО: Бывают разные народы, сам знаешь. Одних не покорить и мечом, другим довольно улыбок и обещаний. Херсонеситы не менее, чем ты одержимы гордостью. Потрафи ей. Завоюй их сердца, и станешь первым среди равных.
АСАНДР: Так я умею притворяться?!
ГЕРО: А этого как раз и не нужно. Доверься Гикии, она расположит вас друг к другу. Ты же тратишь силы на то, чтобы настроить ее против сограждан. Ты как щитом прикрылся ею…Да что с тобой нынче?!
АСАНДР: Если бы я увез ее в Боспор, все было бы иначе. Лучше и для нас с ней, и для двух наших стран. Ты говоришь, я прикрылся Гикией? Нет! Я сражаюсь с ней день и ночь. Мы – поединщики, нами два государства продолжают войну! Война, это ведь не только то, что творится на поле боя – она в людях. А здесь она в каждом. В ком тлеет, а в ком горит. Здесь лишь ты одна хочешь мира.
ГЕРО: А там, на твоей земле, не то же самое?
АСАНДР: Боги свидетели, я хотел мира, хотел! Но я не знал, что Херсонес и Боспор не города, а утробы, растящие ненависть. Наши страны – обе- брюхаты чудовищами!
ГЕРО: Твоя Гикия родит раньше толпы. Она родит согласие.
АСАНДР: Не успеет.
ГЕРО: Почему?!
АСАНДР: Моя страна уже на сносях.
ГЕРО: Но ты..Ты слишком смел, слишком гор, чтоб быть орудием толпы.
АСАНДР: Я пленник. Я не только безоружен – я связан херсонеситами, будь они прокляты! Это их страхи, их кичливость, их правота превратили меня в заложника. Мой жребий - бесправного раба, любовника при жене – вдохновляет доблестных боспорских мужей к походу. Я – попранная боспорская честь! Ни один простолюдин не пожелал бы оказаться на моем месте! Вот такие мальчуганы ( показывает рукой) спят и видят поквитаться за меня с Херсонесом! Лишь я один ничего уже не решаю в этой войне.
ГЕРО: Асандр…
АСАНДР: Я, человек по имени Асандр, все проиграл, когда не ввел свою жену в свой дом, как то положено мужу.
ГЕРО: Ты получил известия из Боспора?...
АСАНДР: Я получил дары.
ГЕРО: Что затевается, можешь ты мне сказать?! Мне одной!
АСАНДР: Что ты можешь одна!
ГЕРО: Нас станет двое. Двое свободных.
АСАНДР: Мы обречены, Геро. Они сметут нас с лица земли одним движением.
ГЕРО: Кто они, кто?! Войска?! На нас идут войска твоего отца?!
АСАНДР: Нет.
ГЕРО: Кто же тогда? Или – что? Посмотри мне в глаза. Поглядись мне в глаза. Мы – сила! Наши главные желания совпадают. Вдвоем мы сможем остановить рок.
АСАНДР: Рок - это люди…Если бы год назад я похитил Гикию и сел с ней на корабль…Тогда война хлынула бы из Херсонеса!
ГЕРО: Война неизбежна? И ты смирился? Ты, который никогда не смирялся?!
АСАНДР: Возьми. Он принадлежит тебе. ( надевает на нее амулет) Я хочу, чтобы ты выжила.
ГЕРО: А Гикия?
АСАНДР: За нее не волнуйся. И ничего ей не говори. Как знать, может быть я еще придумаю что-нибудь.
ГЕРО: Да! Ради матерей и детишек! Заклинаю тебя моим вдовством и сиротством! ( склоняется к его ногам)
( Входит Гикия)
ГИКИЯ: Я вам не помешала?
АСАНДР: Прости, жена, это я задержал Геро.
ГИКИЯ: Вы предавались воспоминаниям, не так ли?Кто лучше, чем Асандр утешит бедную девушку!...Впредь, однако, занимайтесь этим под другим кровом. Ты купишь ей дом, Асандр, я дам ей свободу..
ГЕРО: Хватит предлагать другим то, чем ты сама не владеешь.
ГИКИЯ: Тебя же, Асандр, я попрошу впредь не переступать порог моей опочивальни. И еще просьба: граждане Херсонеса не должны догадываться о том, что наш союз распался. Ради наших стран...
ГЕРО:Что ты знаешь о странах?! Ты, которая не может понять отношения всего двух людей! Сними для меня дом, господин! ( выходит)
ГИКИЯ: Для чего ты так долго мне лгал?
АСАНДР: Никто не лгал.
ГИКИЯ: И ты? Когда рассказывал о боспорской гетере?
АСАНДР: У меня было много женщин.
ГИКИЯ: В их числе – Геро?
АСАНДР: Геро – вдова моего побратима.
ГИКИЯ: Молодая вдова!
АСАНДР: Да будь она девяностолетней старухой, я бы относился к ней так же, как отношусь! Я слишком люблю ее, чтоб домогаться! Слишком с ней близок, чтоб менять эту близость на временную и меньшую! Это ты хотела услышать? Но я твердил тебе об этом всю нашу жизнь: нет незыблемого!
ГИКИЯ: Кроме твоего чувства к Геро?
АСАНДР: Оно – история моего Я. Страсть, ревность, ненависть, обожание…Я рос, менялся, я напрочь забывал о существовании Геро и снова ее встречал…Тосковал, мечтал, злился, вновь забывал! Я обречен встречать ее всюду. Я понял, почему: нас – мало.
ГИКИЯ: Кого – вас?!
АСАНДР: Не знаю. Мы не герои, не титаны, не вещие. Возможно, мы – побочная ветвь человечества, случайный отросток от корня многомиллионного древа…
ГИКИЯ: Оставь меня.
АСАНДР: Мы не сделали ничего плохого.
ГИКИЯ: Зачем я тебе? Я не более, чем лист с кроны, я одна из того множества, что у тебя вызывает усталость и раздражение. Ты не узнал бы меня в толпе мне подобных.
АСАНДР: Я ни с кем тебя не спутаю, смерть моя…Мы были бы счастливы на острове, вдали от людей…
ГИКИЯ: Были бы счастливы? Иногда? Чем дальше, тем реже?..Я не умею жить вдали от людей. Они спасают меня. Ты холоден и мрачен, как бездна, а они теплые, с ними легко! Да, с ними легко просто жить на одной земле! В самой их бренности заложена их надежность.
АСАНДР: Ты не поедешь со мной? Если я тебя позову?
ГИКИЯ: На необитаемый остров? Нет.
АСАНДР: Он будет не вовсе необитаем.
ГИКИЯ: Я привыкла быть единственной и не стану среди вас третьей. Только средь множества подобных себе постигаешь исключительность каждого.
АСАНДР: Там ты будешь единственной для меня.
ГИКИЯ: В начале конца?
АСАНДР: О нем рано думать. Надо думать о жизни. Для спасения моей жизни ты поехала бы со мной?
ГИКИЯ: Это нечестный вопрос.
АСАНДР: Это прямой вопрос, а честный он или нет, судить будешь потом.
ГИКИЯ: Тебе угрожают? Кто?
АСАНДР: Херсонес и Боспор.
ГИКИЯ: Не говори со мной загадками. Объяснись. Ты пугаешь наше дитя.
АСАНДР: Зачем приходил архонт?
ГИКИЯ: Совет внес предложение взять на себя часть расходов по устройству дня памяти Ламаха. Я отказалась. Хотя хлеб в этом году…Асандр, что случилось, почему ты предложил мне бежать?!
АСАНДР: Уехать.
ГИКИЯ: Бежать, Асандр, бежать! Что за страшную новость ты принес из порта, Асандр?
АСАНДР: Я узнал ее здесь. От тебя. Любой из херсонеситов значит для тебя больше, чем я.
ГИКИЯ: И чтоб доказать обратное, я должна отплыть с тобой на остров? Наверняка,тайно? Подходящий остров ты уже присмотрел?..Асандр, я и здесь смогу тебя защитить. Если потребуется, я закрою тебя от меча.
АСАНДР: Собой? Нашим сыном? Кого?!
ГИКИЯ: Не гневайся, муж мой и господин! Поверь: я найду средство противостоять року. Я пойду к архонту, мы наймем телохранителей...
АСАНДР: Нет! Я сам сумею постоять за себя. И за тебя. Я еще повоюю с этим отвратительным миром. И если боги от меня отвернутся – тем хуже для них! Я вверх
тормашками переверну их Олимп!
ГИКИЯ: Мой единственный! Ты покоришь Херсонес! О, пусть хоть кто-нибудь попробует в тебе усомниться! Пусть хоть единые уста извергнут хулу! Я…
АСАНДР: Ты пугаешь моего сына.
ГИКИЯ: Мы не жертвы на окровавленном алтаре, мы не жертвы – живые люди! Никто не вправе покушаться на наше счастье, и если…
АСАНДР: Ради тебя они не нарушат свои законы.
ГИКИЯ: Тогда я не дам им хлеба! Так и скажу завтра Зифу! В самый тяжкий год – ни крошки! Никому! Ни за какие деньги! Так я накажу свой народ, если завтра они не признают тебя как равного! И ты увидишь: любой закон они нарушат ради себя!
( Дикий протяжный вопль. Гикия вскакивает)
АСАНДР: Это Геро. Пойду узнаю, что с ней.
ГИКИЯ: Вместе!
АСАНДР: Я сам.
ГИКИЯ: Она чувствует нас! Ей плохо оттого, что хорошо нам!
АСАНДР: Не выдумывай.
ГИКИЯ: Вот так всю жизнь она и будет нас мучить! Будет выть в мгновения нашей близости! Она и хочет, но не может отдать нас друг другу.
( Высвечивается фигура Геро. Скрючившись на коленях , вцепившись в амулет, Геро старается, но не может сдержать крик)
ГИКИЯ: Геро, замолчи!
АСАНДР: Что стряслось, Геро?
ГИКИЯ: Она прикидвывается, что не слышит тебя. Но меня она услышит.
АСАНДР: Гикия!!
ГИКИЯ: Перестань выть. Или сегодня же я отдам тебя привратнику.
ГЕРО: Огонь. Море огня. Волна за волной. Я вижу.
ГИКИЯ: Ты не безумна, ты хитра и упряма.
АСАНДР: Оставь ее.
ГИКИЯ: Встань, мерзкая. Твоя госпожа говорит с тобой.
АСАНДР(Гики): Ни слова!
ГИКИЯ: Уж позволь мне самой разобраться с моей служанкой. Ты наказана, Геро. Завтра я решу, как поступить с тобой дальше, а сегодня…Отправляйся в угловую каморку. Можешь прясть там. Но не вздумай орать.
ГЕРО(Асандру): Шторм этот не уляжется за ночь. Все в щепы разобьет( уходит)
ГИКИЯ: Не гневайся. В делах любви мое женское сердце разбирается лучше, чем ум мужчины…Куда ты?!
АСАНДР: В порт.
ГИКИЯ: Среди ночи? Один? Я не пущу тебя!!...( поймав его взгляд) Я не смею тебя удерживать, но…( оставшись одна) Она опять своего добилась!...Боги! Пожалейте меня хоть вы! Когда он спит, я целую его шрамы: от неведомой стрелы, от варварского меча, от копья моих сограждан. Я знаю его тело лучше, чем свое, а душа его так далеко от меня! Наощупь, во тьме я иду к ней, но стоит нам сблизиться, как сразу же, откуда ни возьмись – Геро! Ее тень вплетается в наши объятия, ее дыхание перекрывает мое. И меня же винят в том, что я ревную и мучаюсь!...Боги!! Я убью ее нынче ночью!
( Высвечивается фигура Геро)
ГЕРО: Все, все, Геро, успокойся, тебе не хотели зла. Он добр ко мне до жестокости. От лютости на судьбу он терзается и терзает. Муж мой, явись мне! Дай руку, и я уйду за тобой с земли!...Мне рано, Фемистокл, рано. Не забирай меня – помоги. Пошли мне знак…Ну вот, пряслице укатилось…Да как глубоко. ( приподнимает камень пола, вглядывается в образовавшееся отверстие, отшатывается) Благодарю тебя, Фемистокл…( кричит) Гикия! Гикия! Гикия!!
( входит Гикия)
ГИКИЯ: Кажется, я велела тебе молчать.
ГЕРО: Лучше, если я буду говорить. Погляди вон туда. В тот угол. Ты мечтала совершить подвиг во славу родного города, и вот время пришло. Нагнись!
ГИКИЯ( заглядывает в отверстие) Кто там?...
ГЕРО: Тише!
ГИКИЯ: Там люди. Воины. Откуда там воины?..Это –боспорцы?...
ГЕРО: Ты видишь.
ГИКИЯ: Но что они делают в моем подвале?
ГЕРО: Ждут. (кладет камень на место)
ГИКИЯ: Надо сказать Асандру…Или ты думаешь, что Асандр?!...Он прямой, честный, он не способен ударить в спину!...Что же ты молчишь? Нам надо найти его
ГЕРО: Он знает. Он сам и провел их в подвалы дома.
ГИКИЯ: Зачем?...Он хочет…напасть врасплох? Ночью? Херсонеситы, ни о чем не подозревая, разойдутся по домам с пира, и тогда он…
ГЕРО: Да. Он боспорец.
ГИКИЯ:Он мой муж!
ГЕРО: Он сын своего народа.
ГИКИЯ: Но зачем, зачем?!
ГЕРО: Затем хотя бы, чтобы спокойно любить тебя.
ГИКИЯ: На пепелище? Обугленную? О боги, какие же мы глупые с тобой, Геро! Сколько мы себе навыдумывали о нем, а он – вероломный захватчик, мужлан, грубое дикое животное!
ГЕРО: Он куда больше наших представлений о нем. Как всякий человек. Прости. Я готовила тебя к любви. Я надеялась, что мир спасется вашей любовь.. Но все куда сложнее и безнадежней.
ГИКИЯ: Он тебя любит, а не меня.
ГЕРО: И не меня. Свою юность, свои химеры. Редкий человек ценит то, чем владеет, но сколько чувств вызывают в нас всего два слова:»Не суждено»!. Асандр – жертва многих « не суждено». Власти, славы, подвигов…даже Родины.
ГИКИЯ: Геро! Как я виновата перед тобой!
ГЕРО: Ничуть, Гикия. Мое « не суждено» куда фатальней Асандрова, и как я ни пыталась совладать с ним…Я поняла, что раз и навсегда лишилась всего. Я рассталась с надеждой и достигла свободы. Мой город цел, мой дом стоит на месте, вода журчит, птицы перекликаются в кронах, и мои добрые родители, погибшие в огне, живы. Жив мой Фемистокл, которому отсекли в битве голову, и мой младенец, исторгнутый насильником из моего чрева. Они все существуют, пока есть я, и значит, я должна длить их дни. Там, среди близких, течет…текла настоящая моя жизнь. Одного только я не добилась – свободы от самой себя. Когда явился Асандр, все мертвые мои стали мертвыми. Лишь Фемистокл воплотился в своего побратима, и теперь я не помню его истинное лицо. Асандр – чудом спасшийся Фемистокл. А этот амулет…Мы, все трое, когда-то передавали его друг другу. Никто не верил в скорую смерть, но каждый желал обезопасить другого…Я хотела вам счастья еще и потому, что хотела себе свободы. Я должна была смириться с проклятым «не суждено».
ГИКИЯ: Как знать, Геро, если бы ты не отступилась…
ГЕРО: Любят не для себя, а для того, кого любят. Я в другом виновата – в том, что мнила себя разумной. Я забыла о рабах по обе стороны Понта. Рабы - это войны.
ГИКИЯ: Что же нам делать? Если мы придем к нему обе, падем в ноги ему…он убьет нас?
ГЕРО: Не теперь. Возможно, после, когда мы станем для него нестерпимым воспоминанием. Сегодня он посадит нас под замок, и сгорит еще один город. Мы не можем этого допустить.
ГИКИЯ: Подвалы моего дома – новый Троянский конь?.. Я хочу еще раз посмотреть на них.
ГЕРО: Их не разжалобить – их можно только оплакать.
ГИКИЯ: Я не пощажу их, не бойся. Они получат то, зачем прокрались сюда…Совсем юные! Вон тот, безусый, улыбается во сне…Геро, я пойду к Зифу. Если Асандр вернется…
ГЕРО: Я задержу его. Поспеши.
( Гикия выходит. Геро, поколебавшись, вновь приникает к отверстию)
ГЕРО: Лучшие из лучших, цвет боспорского воинства! Что им мольбы женщин и плач детей! Их специальность – война. Вон – тот, что схватил меня за косы и повалил на плиты двора. Красивый зверь с глазами, безумными от войны, с ощеренной белозубой пастью! Как вы похожи! Как вы там спокойны сейчас! ( вздрагивает, заметив в дверях Асандра, уже некоторое время наблюдающего за ней) Фемистокл…
АСАНДР: Что, Геро? Чего ты испугалась? Кому ты успела рассказать об увиденном?
ГЕРО: Никому.
АСАНДР: Лжешь.
ГЕРО: Я здесь заперта…Я знаю давно!
АСАНДР: Опять лжешь.
ГЕРО: Лгал ты, когда клялся, что хочешь мира! Лгал мне, которую растерзала война!
АСАНДР: Где Гикия?
ГЕРО: Нелепый вопрос! Где ж ей быть, как не на твоем ложе, этой самке, для которой весь мир – Асандр!
АСАНДР: Она не приходила к тебе?
ГЕРО: Ко мне? Чтобы свести отсюда к привратнику? Вероятно, ты слишком утомил ее, господин, она расправится со мной утром.
АСАНДР: Сколько ненависти вдруг!
ГЕРО: Вдруг?! Вдруг, по-твоему, я оказалась в этой каморке? А ее бешеная злоба? А наш амулет, возвратившийся ко мне? Вдруг?!
АСАНДР: Ты отводишь глаза.
ГЕРО: Ты страшен.
АСАНДР: Я рискую не собой.
ГЕРО: Твой меч при тебе.
АСАНДР: Фемистокл был моим братом.
ГЕРО: Он был воином. Он поймет тебя и простит.
АСАНДР: Посмотри мне в глаза. Ты меня выдашь?
ГЕРО: Не знаю. Ты решишь это за нас обоих. Если расскажешь мне, что задумал.
АСАНДР: А ты поверишь?
ГЕРО: Впервые мы так разговариваем друг с другом. Неужели и наша общность нам лишь казалась?
АСАНДР: Геро…Боспор не остановить. Херсонес не переиначить. Я стиснут меж двух глыб.
ГЕРО: Что ты решил?
АСАНДР: Победить малой кровью. В ночь после празднества я выведу воинов, мы захватим город врасплох, и я провозглашу себя царем Херсонеса.
ГЕРО: Херсонес – демократическая республика.
АСАНДР: Я позволю им и дальше играть в их игры. Пусть избирают свой Совет, но их Совет будет подвластен мне. Пусть пишут законы – я буду рвать их или подписывать. В остальном же, в главном, они будут жить, как жили – торговать, солить рыбу, давить вино…
ГЕРО: И чеканить монеты с твоим профилем. Красивый профиль! Но им он не понравится. Они хотят того же, что ты: самоуважения и свободы. Их демократия для них – облик Родины. Завтра ночью ты, может быть, возьмешь Херсонес, но в ночь на послезавтра он тебя уничтожит. Вас мало.
АСАНДР: Флот войдет в бухту Символов на заре, по моему приказу. Я все продумал.
ГЕРО: Значит, война.
АСАНДР: Она и так идет. Так она и будет тянуться – под спудом, внутри людей. Когда же сменится одно-два поколения, херсонеситы позабудут о своей демократии. Они не будут знать иной жизни и иного правления.
ГЕРО: Будут. Их память, их горестное « не суждено» станут проклятием твоего рода.
АСАНДР: Не каркай! Мне не нужны ни пророчества твои ни советы. Я все решил и сделаю, как решил. Но ты не выдашь меня. Не только в память о Фемистокле – ты знаешь, что та, другая война, которую я всеми силами хочу предотвратить, будет настоящей бойней.
ГЕРО: А эта, завтрашняя? Они засиделись взаперти. Совладаешь ли ты с их жаждой крови?
АСАНДР: Совладаю.
ГЕРО: А с Гикией?
АСАНДР: Тоже.
ГЕРО: С дочерью архонта, демократкой с головы до пят?
АСАНДР: С царицей Боспора и Херсонеса, матерью и бабкой царей.
ГЕРО: Ты к ней пошел?...Обернись на прощание.
АСАНДР: Я не прощаюсь с тобой.
ГЕРО: Две похожие женщины в одном доме – это слишком даже для государя!
АСАНДР: А вы похожи с ней? Чем же?
ГЕРО: Приглядись и ты поймешь, почему я с тобой прощаюсь .Тень Фемистокла приходила за мной.
АСАНДР: Фемистокл поспешил.
ГЕРО: Это он надоумил меня приподнять камень. Он-то знает, что еще один пожар я не переживу.
АСАНДР: Пожара не будет.
ГЕРО: Уже!
АСАНДР: Клянусь тебе..
ГЕРО: Я – пылаю!
АСАНДР: Геро…Я куплю тебе дом. Просторный дом с колоннами, с утварью…
ГЕРО: Я уйду к Фемистоклу.
АСАНДР: Потерпи до послезавтра!
ГЕРО: Мне больно! Мне не нужен твой дом! Мне нужен ты! На всю жизнь! Но этого не будет! Мы – два кладбища, два воплощенных « не суждено»!.
АСАНДР: Геро…Геро, если б я мог..
ГЕРО: Иди к своей жене, с ней ты можешь!
АСАНДР: Пощади!...
ГЕРО: Да! Как только ты запрешь дверь!
АСАНДР: Если ты уйдешь, ты сделаешь меня очень несчастным.
ГЕРО:А ты счастлив?
АСАНДР: Я надеюсь…
ГЕРО: На что?
АСАНДР: Я не могу тебя потерять. Я не смею даже прикоснуться к тебе. Это я-то! Чудовище! ( Геро надевает на него амулет) Зачем?...Я, наверное, виноват, но…Живи мы в какое-нибудь другое, более спокойное время…
ГЕРО: Людям во все века приходилось выбирать между любовью и смертью. Ступай. Гикия заждалась.
АСАНДР: Но ты обещаешь мне?...( возвращается, обнимает ее) Не уходи от меня!
ГЕРО(припадает к нему): Муж мой возлюбленный! Спаси. Я горю!
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
(Геро спит, с головой укрывшись покрывалом. Гикия трясет ее за плечо)
ГИКИЯ: Геро! Геро!...Я все знаю. Вставай. Нам предстоит страшный день.
ГЕРО: Он сказал тебе? Или ты стояла за дверью?
ГИКИЯ:Он пришел успокоенный. И счастливый и виноватый. Подкрепись. Нам нужны будут силы.
ГЕРО: Что Зиф?
ГИКИЯ: Созвал Совет, едва меня выслушал. Постановили не тревожить народ. День памяти отца состоится.
ГЕРО: А бой? Бой?
ГИКИЯ:Когда мы покинем дом, его подожгут с четырех сторон.
ГЕРО: Нет!!
ГИКИЯ:Я пожертвую домом.
ГЕРО:В нем живые люди, Асандр...
ГИКИЯ: Молчи. Мой дом опозорен. Сограждане доверяли мне, мои ворота выходят прямо в порт, и никто никогда не проверял, кто входит через них и выходит. Теперь все знают, чего могло это стоить государству. Я виновата перед херсонеситами.
ГЕРО: Так сказали члены Совета?
ГИКИЯ: Так я себе говорю.
ГЕРО: Беги к Зифу! Пусть изменит решение! Пусть лучше бой!
ГИКИЯ: Я сама предложила это решение.
ГЕРО: И они согласились? С радостью?
ГИКИЯ: Сейчас мирное время.
ГЕРО: Мирное?!
ГИКИЯ: Мое государство не находится в состоянии войны с кем бы то ни было. И посылать на гибель своих сынов…В мирное время один погибший стоит десяти десятков.
ГЕРО:Воин! В сече павший!
ГИКИЯ:Тоже чей-то ребенок. Боспорцы послали самых сильных и беспощадных.
ГЕРО: Так выставите против них достойных противников!
ГИКИЯ: Будут мертвые. Убитые на глазах у семей. Внутри города.
ГЕРО: И великий город решил спастись малой кровью! Прикрыться женщиной!
ГИКИЯ: Я уже не женщина: во мне рассудок преобладает над чувствами. Совет прав. Битва с боспорцами чревата большой войной, дом же может загореться случайно, по небрежению, тем более, после пира. Ну, а воины…Кто знает, что за воины оказались в его подвалах, откуда они там взялись?! Может, скифы, а может, македоняне. Царь Боспора не признается в попытке захватить дружественный ему город. Погляди еще раз на них. Не ты ли говорила мне давеча, что их нельзя жалеть – их можно только оплакать.
ГЕРО: И вы оплачете Асандра, сгоревшего вместе с домом! Какое лицемерие, боги!
ГИКИЯ: Выйди в город. Посмотри, сколько в нем домов. В каждом любят кого-то и не хотят потерять. Любят ничуть не меньше, чем я. Но я одна, а их – много.
ГЕРО: Жизнь выше законом арифметики.
ГИКИЯ: Жизнь каждого. Каждого, Геро.
ГЕРО: Спаси Асандра.
ГИКИЯ: Это невозможно.
ГЕРО: Попробуй. Ушли его в усадьбу за вином к празднику. Скажи, что может не хватить хлеба.
ГИКИЯ: Муж – господин в доме, а не слуга. Он не поедет, но заподозрит неладное. И, ты знаешь, он должен быть с теми, кого привел. С ними победит он или погибнет. Даже если мы спасем его от огня, он по своей воле нагонит боспорцев на переправе.
ГЕРО: Как спокойно ты говоришь, холодно…
ГИКИЯ: Повторяю тебе: выйди на улицу и посмотри на людей. От меня зависят их жизни. Я не была так спокойна и холодна, я еще колебалась, пока не встретила в проулке мальчугана с козленком. Он шел такой счастливый, такой чумазый, кудлатый, и улыбался каким-то своим детским видениям. А на руках нес козленка – такого же кудлатого, маленького. И меня вдруг ожгло, что это – мой сын. Не у меня родившийся, не мной вскормленный, но мой, плоть от плоти. Я почувствовала это – нутром – и умерла для себя.
ГЕРО(после паузы):Ты будешь героиней Херсонеса, Гикия.
ГИКИЯ: Ты мне поможешь.
ГЕРО: Я не смогу.
ГИКИЯ: Поможешь, Геро.
ГЕРО: Ты не знаешь еще, что это такое – гореть.
ГИКИЯ: Не знаю?
ГЕРО: Когда это с тобой случится, ты станешь матерью всех людей.
ГИКИЯ: Включая коварных убийц?...Соберись с духом, Геро. Приведи себя в порядок. В наш последний день мы должны быть красивы и мужественны.
ГЕРО: Что ж, будем мужественны мы, раз некому больше.
ГИКИЯ( по ходу разговора они перемещаются в ее спальню): На пиру наливай мне воду в пурпурную чашу.
ГЕРО: А ему?
ГИКИЯ: Неразбавленное вино.
ГЕРО: Он не будет пить много.
ГИКИЯ: Мы позаботимся, чтобы пил. Пожар начнется с нашей опочивальни. Он погибнет первый, во сне.
ГЕРО: Пусть он погибнет от меча!
ГИКИЯ: А ты – решишься?...
ГЕРО: Спящего?
ГИКИЯ: Лежачего, безоружного! О чем ты хлопочешь, когда надо просто облегчить смерть!
ГЕРО: Почему я?
ГИКИЯ: Потому что есть он ( прикасается к животу) Его сын. Он не должен в этом участвовать.
ГЕРО: А ты не боишься его, Гикия?
ГИКИЯ: Он еще и мой сын, гражданин прекрасного Херсонеса.
ГЕРО: Величественного, славного, гордого! Запри меня тут! Я не выйду. А если выйду, Асандр все поймет по моим глазам. Ты достойна поклонения, ты дочь своего народа, но я…Я не сумею предать Асандра.
ГИКИЯ: Ты спасаешь свою родину, Геро. Они наслоились друг на друга, наши родины, срослись в один беззащитный крохотный мир.
ГЕРО: Беззащитный крохотный мир – Асандр, твой муж, твое дитя
ГИКИЯ: Я сама, которой нет больше. Я воскрешу Асандра потом, как ты – Фемистокла, мы станем вместилищами их Я, мы будем жить ими и ради них…если сумеем уберечь мир. Идем. Вот-вот начнут собираться гости. Идем же! Вели ставить золотую и серебряную посуду, и пусть вина, вина не жалеют. Лучшее подавайте!
( Входит Асандр)
ГИКИЯ: Мой отец заслужил, чтобы память о нем не угасала в сердцах херсонеситов.
АСАНДР: Точнее, в их желудках.
ГИКИЯ: Что ты замешкалась, Геро?
( Геро выходит)
АСАНДР: Ты все шипишь, все вымещаешь свою злобу на тех, кто не вправе тебе ответить? Что ж, я это сделаю за нее.
ГИКИЯ: После пира.
АСАНДР: Сейчас!!
ГИКИЯ: После пира пойдешь к ней снова, как в прошлую ночь, но на мое ложе не возвращайся.
АСАНДР: Я вернусь на свое ложе. К своей законной жене. Не бойся, меня хватит на вас обеих.
ГИКИЯ: Варвар!
АСАНДР: Цвет херсонесского общества подождет! Асандр сын Асандра хочет поиметь Гикию! Прямо сейчас! Подождут твои гости!
ГИКИЯ: Ты пьян, как раб! Геро!!
АСАНДР: Покличь ее на помощь! Попроси, пусть научит тебя не только греметь ключами от кладовых!
ГИКИЯ: Как ты смеешь?!
АСАНДР:Ну да, ты рачительная хозяйка, своего не упустишь! Ты хорошо умеешь считать!
ГИКИЯ: Мне недосуг слушать глупости!
АСАНДР: У тебя гости! А выглядишь ты неплохо, не хуже моей боспорской гетеры. Лишь злость тебя портит. Не веришь, спроси у Зифа. Ты ведь бегала к нему прошлой ночью . Ты зачем к нему ходила?
ГИКИЯ: Кто такое сказал?
АСАНДР: Тебя оболгали?
ГИКИЯ: Приведи того, кто это сказал. Пусть при мне повторит.
АСАНДР: Ты не поймешь. Он не знает по-эллински. Что ты так побледнела? Хочешь, я подскажу тебе, что соврать? Ты и ночью занималась приготовлениями ко дню памяти Ламаха. Нет, ты хотела помститься со мной за Геро! Я угадал?
ГИКИЯ: Нет. Но тебе и не нужна правда.
АСАНДР: Ты не выйдешь к своим гостям, пока не скажешь ее. К ним выйду я и объявлю, что супруга моя больна. Геро мои слова подтвердит.
ГИКИЯ: Геро, Геро, Геро!...Я просила Зифа сегодня на пиру объявить тебя гражданином Херсонеса. Я знаю, как тебя раздражает мое заступничество и хотела осуществить его тайно. Или я не обещала устроить твою судьбу?
АСАНДР: Я ничем не хочу быть тебе обязан, ты слышишь?! Я никогда, никому ничем не был обязан!...Иди к своему Зифу!
ГИКИЯ:К своему!...До того, как он стал архонтом, я лишь раз его и видела, издали. Горше, что и тебя я доселе видела только издали. Ты сегодня показал мне свое истинное лицо. Что ты так смотришь на меня?
АСАНДР: Пытаюсь понять, что в тебе изменилось за ночь. Я ведь чувствую, как ты пытаешься изгнать меня из своего сердца. Напрасные усилия! Геро- моя бессмертная космическая любовь, ты – моя земная жизнь, Гикия, вам нечего делить…Я не войду больше к Геро, но минувшей ночью никто другой не мог вернуть мне меня.
ГИКИЯ: Ей ты лжешь так же проникновенно? Не трать слова.
ГЕРО(появляется в дверях): Гости заждались.
ГИКИЯ: Выйди к ним, супруг мой. Открой пир. Я присоединюсь к вам позднее…Геро, приблизься и поправь мне прическу. Чего ты ждешь, Асандр?
АСАНДР: Тебя жду. Мы откроем пир вместе.
ГИКИЯ: Если ты беспокоишься о Геро, то зря. С нынешнего утра она свободная женщина и помогает мне по собственной воле.
АСАНДР: Ты готова?
ГИКИЯ: Готова.( Асандр и Гикия выходят)
ГЕРО: « Что он сказал тебе?», « О чем она с тобой говорила?» , « Она не догадывается?», «Он не подозревает?». О, что они делают со мной, Фемистокл, как они боятся меня!
ГОЛОС ГИКИИ: Геро!
ГЕРО: Я стою между их жизнями и смертями, я полна и тем, и другим.
ГОЛОС АСАНДРА: Геро!
ГЕРО: Что бы ни случилось сегодня, вся вина падет на меня. Мне две страны хоронить в лице их избранников. Но как же я хочу не участвовать!...Помоги мне, Фемистокл. ( берет меч) Направь мою руку.
( Взмахивает мечом. Входит Гикия, бросается к ней, отбирает меч)
ГЕРО: Пусти! Пусти!! Не мешай мне!!
ГИКИЯ: Еще немного, моя хорошая, совсем немного потерпи! Ты мне казалась такой мудрой, почти вещей…
ГЕРО:Я казалась себе такой. Пока не поняла, что один миг живой жизни стоит всех идеалов и воспоминаний.
ГИКИЯ: Да! Но ведь и они – в нем!
ГЕРО: Если б не я, ты бы не погубила Асандра, он один стоил для тебя всего Херсонеса. Моя вина в том, что ты нелюбима. Ты слишком горда, ты и самой себе не признаешься, что мстишь за себя.
ГИКИЯ: Тише!
ГЕРО: Еще не поздно. Если я уйду…
ГИКИЯ: То оставишь меня одну против сотен боспорских воинов.
ГЕРО: Асандр не город возьмет, а власть.
ГИКИЯ: Ты не плоть поразишь, а имя?...Не мучай себя, Геро: единственная страсть Асандра – он сам. Обе мы – зеркала, перед которыми он любуется собой.
ГЕРО: Тебе от этого легче, Гикия?
ГИКИЯ: Я из тех женщин, для которых любить куда важнее, чем быть любимой. И ты такая же. Но ты слишком долго терпела, и вот призрак маленького женского счастья помутил твой рассудок. ( сует меч под ложе) Положим его сюда. Он понадобится мне ночью
ГЕРО: Я не хочу…
ГИКИЯ: Иди спать. Я разбужу тебя, когда пора будет покидать дом. ( с порога) Не предавай меня, Геро! ( выходит)
ГЕРО( после паузы) Подлая Геро! Каждым жестом, каждым намерением ты множишь свои вины! Ты – орудие рока, Геро!...Но неужто столько крови надо было пролить, стольких обездолить для того только, чтобы привести меня в этот дом в эту ночь?!...Фемистокл, задержи его! Это он!
( входит Асандр)
АСАНДР: О чем вы так долго с ней говорили?
ГЕРО(вынимает меч из-под ложе): Вот. Она тоже уговаривала остаться.
АСАНДР: Я век ей буду благодарен за это…Ты ничего не сказала ей?
ГЕРО: На все воля богов, Асандр.
АСАНДР: Запрись в своей комнате и не выходи до утра.
ГЕРО: Ты много пил?
АСАНДР: Мало. Чему ты улыбаешься?
ГЕРО: Вы оба – как с больным ребенком со мной…
АСАНДР: С завтрашнего утра начнется новое время. Все будет хорошо, ты увидишь. Не улыбайся так. Меня хватит на все
ГЕРО:Узнаю тебя, царь. Ты вновь такой же, как во времена Фемистокла. Куда девались твои раздумия и твой опыт? Храбрый деятельный мальчик с воробышком в кулаке, очнись!Построй воинов, захвати корабль! Оттолкнись от херсонесской земли! Если хочешь, я покину ее вместе с тобой.
АСАНДР: Что здесь замышляется?
ГЕРО: Смерть.
АСАНДР: Они – знают?...
ГЕРО: Я знаю.
АСАНДР(успокоено): В тебе кричат страхи прошлого. Чтобы жить дальше, надо освободиться от них.
ГЕРО(тихо):Херсонеситы не хотят воевать.
АСАНДР: Покуда спят на лаврах победы. Еще бы! Захватить в рабство царевича Асандра! Есть от чего торжествовать! Но ты долго находилась среди рабов, ты знаешь: иногда рабы восстают.
ГЕРО: Рабы – мстят, но что пристало им…
АСАНДР: Нет свободы! Не бывает! Вообще! Свобода – это смерть!
ГЕРО: Тогда зачем все?
АСАНДР: Чтоб жить, а не обретаться.
ГЕРО: Отдай меч.
АСАНДР: Нет. Иди.
ГЕРО: Дай меч!
АСАНДР: Прости, но ты мне сейчас только мешаешь. Пир закончен. Вот-вот сюда придет Гикия. У меня нет времени на ее ревность.
ГЕРО: Меч!
АСАНДР: Зачем?
ГЕРО: С ним будет не так страшно. Одной. Я дождусь тебя, не сомневайся.( берет меч, выходит)
( Асандр берет два кубка, наполняет вином, затем в один из кубков насыпает порошка из перстня. Входит Гикия)
АСАНДР: Ты утомлена.
ГИКИЯ: Очень. Но все, кажется, остались довольны. Рыбы, мяса и сыров мы не истратили сверх меры, а вот вино придется покупать, наше все выпито…Ты по-прежнему сердит на меня?
АСАНДР: За что?
ГИКИЯ: Рано или поздно они и сами даровали бы тебе гражданство, но мне хотелось, чтобы это случилось сегодня. Почему-то мне кажется, что сегодня мы еще можем спасти нашу любовь, а завтра…Завтра будет поздно. Каждый миг проволочки отдаляет нас друг от друга.
АСАНДР: Так тебе кажется?
ГИКИЯ: Да. Ты на пределе терпения.
АСАНДР: Покорности.
ГИКИЯ: Я же…Для тебя я – олицетворение Херсонеса.
АСАНДР: Отнюдь. Я признаю разницу.
ГИКИЯ: Признавать мало.
АСАНДР: Давай выпьем вина. За будущее!
ГИКИЯ:Я будущая мать.
АСАНДР: Глоток.
ГИКИЯ: Я сделала его на пиру, и он не пошел мне на пользу. Я с ног валюсь от усталости, я хочу спать. Выпей ты. За меня и за себя. Тост сказан.
АСАНДР: Один глоток, Гикия. Я загадал желание.
ГИКИЯ(берет кубок): И мне загадать?
АСАНДР: Загадай.
ГИКИЯ: Сказать вслух?
АСАНДР: Не надо…Ты не выпила, даже не пригубила.
ГИКИЯ: Ты тоже. ( пока он пьет, выплескивает свое вино) Нет, мне нехорошо от вина, мне стало нехорошо!
АСАНДР: Ложись.
ГИКИЯ: А ты? Не уходи от меня!
АСАНДР: Спи, не бойся, я никуда не уйду. Спи.
ГИКИЯ( бормочет, лаская его): След от стрелы, рубец от меча, шрам от копья – Асандр…Ты назвал меня своей земной жизнью. Интересно, скольким прежде говорил ты эти слова? Сознайся!...Ты уснул уже? Так скоро? Я - лишь одна из многих в твоей земной жизни, ты и мне легко нашел бы замену, как нашел ее – во мне – боспорской гетере Гикии. Все мужчины, наверное, таковы. Их влечет не достигнутое или недостижимое, их завораживает роковое « не суждено». Ты такой же, как все, мой единственный, моя бессмертная космическая любовь! Молчишь? Ты так устал, что не в силах даже солгать мне? Ну, скажи что-нибудь! Скажи, что я страдаю напрасно, что я самая красивая, самая желанная для тебя. Что тебе стоит?...Скажи тогда, что я тебе ненавистна, что лишь по воле Боспора ты делишь ложе со мной, но я никогда не составлю твоего счастья. Увы, я такая, как есть, и тебе есть за что меня ненавидеть: я истинная херсонеситка. Ты же истинный боспорец , и за это тоже я так смертельно тебя люблю. Ты слышишь, единственный мой, - смертельно! Прости мне эти речи, но сегодня, возможно, в последний раз у меня есть моя душа и моя речь. С завтрашнего дня я стану такой, какой ты желал сделать меня: бессловесной, тенеподобной…Я умру на заре, чтоб жил ты…И теперь молчишь?..Мое заветное желание: ты – демократ Херсонеса, отец большой счастливой семьи. Асандр!...Ты спишь, Асандр? ( встает осторожно) Надеюсь, тебе снится хороший сон…О, как я желаю тебе доброго сна! Как мне плохо, дорогой, как мне плохо! Позвать Геро? Нет, она лишь помеха…( наклоняется за мечом. Асандр приподнимается на локте)
АСАНДР: Что ты ищешь?
ГИКИЯ(вздрогнув): Меч!...Здесь был спрятан меч!...Геро!
АСАНДР: Ты так боишься за Геро?
ГИКИЯ: Она взяла его! Унесла! Геро! ( бросается к двери, выскакивает. Асандр кидается за ней, но дверь захлопывается. Он наваливается на дверь, она не поддается)
АСАНДР: Гикия! Отопри дверь! Ты должна выслушать меня! Гикия!!
МУЖСКОЙ ГОЛОС: Умри, враг!
АСАНДР: А, вот оно что! Это ты, архонт? Что же ты не войдешь с мечом? Напомажненная баба! Тюфяк! Сразись со мной, Зиф! Я без щита! Я в одной тунике! Я один! Ты боишься?! ( услыхав многоголосый хохот снаружи/) Вас там целая толпа! Все войдите! Обнажите мечи, мерзавцы! Или я страшней для вас, чем позор?! Отоприте дверь!
( Высвечивается фигура Гикии)
ГИКИЯ: Геро! Геро, пора! ( Геро, появившейся с мечом) Помоги мне уйти отсюда…Куда ты?!
( Геро, оттолкнув ее, пытается пробиться к Асандру. Гикия, вцепившись в нее, тянет назад)
ГЕРО: Выпусти его! Пусть умрет в бою! Как воин! Скажи им, пусть выпустят его!
ГИКИЯ: Я не властна уже…
ГЕРО: Пропустите! Пропустите меня к нему!
( Слышен торжествующий хохот Асандра)
ГОЛОС АСАНДРА: Зиф! Не забудь поставить Гикии памятник! Воздвигни ее статую напротив своих окон! В образе Афины-Паллады! Слышишь, мразь? А когда сыновья твои тебя устыдятся, подумай, кто из нас кого победил!
ГЕРО: Пусти!!
ГИКИЯ: Поздно, поздно!
ГЕРО: Полыхнуло!
ГИКИЯ: Занялось!
ГЕРО: Асандр!!
ГИКИЯ: Поздно…
ГЕРО: Асандр, амулет! Амулет!
ГИКИЯ: Он не воином вошел в эту ночь.
ГОЛОС АСАНДРА: Будьте прокляты все!!
( Слышны голоса боспорцев из горящего дома:» Горим! Горим! Пощадите! Загасите огонь! Эллины, побойтесь гнева богов!» и торжествующие крики херсонеситов:» Какой ты воин, если боишься капли расплавленного масла?! Врали, значит, что вы храбры и выносливы! Эй, вы там! Вам не холодно?!». Из горящего дома несутся нечеловеческие вопли. Гикия, схватившись руками за живот, с криком оседает)
ГИКИЯ: Звери, звери, о, вас бы в пламень! С каким наслаждением я затолкала бы вас в этот огонь, сограждане! Какая боль, Геро, какая боль!...
ГЕРО: Они уже не кричат.
ГИКИЯ: Кричат.
ГЕРО: Это херсонеситы.
ГИКИЯ: Они ликуют, им мало, они только-только вошли во вкус! Убийцы мужа моего, сына моего! Меч!!
ГЕРО: Там все уже погибли, Гикия. Сгорела честь народа.
ГИКИЯ: Нет, ты не знаешь еще этих скотов! Они сочинят для себя легенду. Все переврут, переиначат!…Мужи Херсонеса! В насмешку ли над собой вы явились вооруженными?! Сбросьте доспехи, разбредитесь по домам и сядьте за прялки! Вам не пристало носить бороды и мечи! А вы, жены! Поднимите повыше чад! Протолкайтесь с ними поближе! Пусть запомнят навсегда цвет и запах своего бесславия! И вы здесь, мудрейшие из мудрых? Ежели ум ваш не совсем заплыл жиром, спросите себя: что отстояли вы малой кровью? Моей кровью! Вот этот вот сброд, недостойный имени и истории?!
ГЕРО: Приглядись к ним.
ГИКИЯ: Я вижу. Вон я вижу гиганта со шрамом через все лицо. Как он радуется, как потрясает кулачищами! А юноша рядом с ним, тот даже в пляс пустился на радостях! Я вижу женщин, рыдающих от счастья. Я вижу Зифа с горделивой ухмылкой на дряблой физиономии…Куда нам деваться от них всех. Геро?
ГЕРО: Смотри еще.
ГИКИЯ: Я всех лишилась! Всего! А они…
ГЕРО: Приглядись. Не тот ли мальчик с козленком – вон?...
ГИКИЯ: И тоже ликует?
ГЕРО: Он был послан тебе богами, чтобы спасти Херсонес. Прокляни его.
ГИКИЯ: Его? Наименее виноватого? Маленького? Нет, он будет жить, он вырастет. Может статься, он помстится со мной за падение Херсонеса. Помстится с Зифом, с гражданами, с историей. Должен быть кто-то!...
ГЕРО: Они все до единого – тот мальчик, ты видишь?
ГИКИЯ: Дети! Бедные мои дети!
ГЕРО: Они счастливы от того, что остались живы…
ГИКИЯ: Я понимаю, Геро, я поняла.
ГЕРО: Там члены Совета. Хотят видеть тебя. Они уважают твое горе и не приблизятся. Они пришли сказать, что построят для тебя новый дом. За счет городской казны.
ГИКИЯ: Дом? Зачем нам дом, Геро?
ГЕРО: Он нужен нам, Гикия, чтобы погрести в нем наши тела. И еще: Совет граждан постановил выполнить любое твое желание.
ГИКИЯ: Желание?...Если б я помнила еще, что это такое!...Скажи им, что мне ничего не нужно…Нет! Я хочу, чтоб меня похоронили в черте города.
ГЕРО: Закон запрещает хоронить в черте города.
ГИКИЯ: Пусть нарушат его ради своей героини!
ГЕРО: Не все ли тебе равно, где?...
ГИКИЯ: Мне – да. Но есть тот мальчик. Я не хочу, чтобы через пять лет они позабыли об этом дне, чтобы вновь стали беспечны и самодовольны. Через пять, двадцать, сто, тысячу лет! Даже когда мой город обратится в руины! Я буду лежать под ним, как его единственная душа. Я буду хранить его и, может статься, он воскреснет когда-нибудь. Передай им мою волю. И скажи, что других желаний у меня нет. ( уходит с мечом).