Шурка с нетерпением ждала лета. Погода стояла теплая, солнечная, сухая. Середина мая – все деревенские жители сажали картошку и занимались посадкой овощей. По вечерам трудились в огородах все, от мала до велика: что-то вскапывалось, боронилось, формировалось в грядки и лунки. Одним словом, деревня была похожа на муравейник.
Где-то гудел трактор, боронил землю под картошку. Соседи громко перекрикивались между собой, шутили, обсуждали посадки, а кто-то уже строил планы на летний сенокос.
Младших детей старались отпустить с огорода пораньше, чтобы они успели сделать уроки, но те не особо спешили домой, им не хотелось уходить с улицы.
А в воздухе уже пахло летом. Скрыть это было невозможно: и птицы уже пели, и деревья нарядились в молодую листву, шелестя своими ветвями на ветру, по земле зеленым ковром стелилась молодая трава, пахло от нее свежестью и росой.
Шурке совсем не хотелось идти в школу. Она заканчивала второй класс, училась хорошо, очень любила читать и рассказывать, но даже это обстоятельство не могло ее заставить с удовольствием садиться за парту.
– Ну, как можно сидеть в школе, – рассуждала Саша, размахивая руками, – если вокруг уже почти лето! Нужно школу уже отменять, сказать там, в городе, всем главным министрам, что в мае пора всем на улицу, в огороды и на пруд.
Все весело смеялись над сашкиными речами, сказали, что Шурка смелая, что нужно ее в руководители отправить. Только Матрена, мама Саши, да еще ее сестры Катя и Тоня знали, почему Шурка так хочет, чтобы быстрее началось лето.
На праздник 9 Мая приезжала к ним Таня, одна из старших дочерей Матрены. Она после окончания медицинского училища была распределена в село Бочкари – это все в Алтайском крае, примерно в тридцати километрах от деревни Верх-Бехтемир, где и жила Шурка вместе с мамой и сестрами.
Татьяна в то время уже вышла замуж за фронтовика Степана. Работала фельдшером в селе, ее все уважали и ценили, она ходила молодая, гордая, с высоко поднятой головой, в простых платьях, которые очень ей шли.
Таня как будто бы светилась внутренним светом, и на деле оказалась умной и проворной, все умела делать по медицине, помогала каждому, кто к ней обращался.
Они со Степаном снимали комнату у хозяйки, не могли еще обзавестись своим жильем, и деток у них на тот момент пока не было.
Так вот, когда Таня приехала к матери в гости на день Победы, то завела такой разговор:
– Мама, а можно ли я у тебя заберу на лето к себе в Бочкари Шурку или Тоню? Мы со Степаном взяли курей, а следить за ними некому, и, думается мне, что наша хозяйка, у которой мы снимаем комнату, забирает яйца из-под наших куриц, пока мы со Степаном на работе.
Матрена подумала и решила самую младшую, Шуру, отправить к Татьяне в гости на лето – глядишь, и по хозяйству поможет, и за курицами присмотрит, и соскучится потом по сестрам и матери. Так и порешили. За праздничным столом Шурке сказали, что она летом поедет в гости к сестре Татьяне, в другое село.
Саша очень обрадовалась, ведь это будет ее первая в жизни поездка без сестер и без матери. Она поедет в другое село в гости и будет там жить какое-то время, а ведь там другие люди и вообще все другое. Сердце у нее заколотилось, заволновалось, и так ей захотелось, чтобы время шло быстрее, а оно, наоборот, тянулось медленно и совсем не торопилось.
Шурка каждый вечер твердила Тоне, что вот, мол, скоро уедет, а все потом будут скучать по ней, поэтому «не кричите на меня и не делайте мне замечаний».
Как-то мать услышала эти Шуркины речи и проговорила:
– Саша, ну-ка, беги ко мне, давай вместе морковку сажать: у тебя глазки молоденькие, да и руки быстрые, – улыбнулась она.
Шурка встала, посмотрела искоса на Тоню и нехотя побрела к матери в огород, тихо бормоча себе что-то под нос. Чуть позже к ним присоединилась и Тоня, сажали морковь, свеклу, лук, редиску и всю разную зелень.
Мать что-то рассказывала, в основном про посадку: что когда нужно сажать и как ухаживать. Девочки слушали, порой переспрашивали Матрену о том, что их больше интересовало, и по всему было видно, как им хорошо и уютно рядом с матерью.
Катя в это время занималась уборкой в доме и готовила ужин, без дела никто не сидел.
Оставшиеся майские две недели пролетели очень быстро. Школа была уже позади, тетрадки убраны на полку, и Шура с Тоней вовсю наслаждались летом и хорошей погодой.
В первую неделю июня приехали Татьяна со Степаном, и это застало Шуру врасплох. Саша как будто забыла что должна поехать в другое село, и приезд сестры четко обозначил, что вот именно сейчас она на время простится с матерью и сестрами и вернется домой только в августе.
Шурке стало как-то не по себе. Ведь они так интересно проводили с Тоней время, играли на поляне с другими ребятами и завтра должны были пойти на пруд вместе с Катей. А тут вот стоит Таня и ждет, когда Шура соберет свои вещи, потом Степан заведет машину, и они поедут.
Шура стояла между матерью и Таней, взволнованная и немного растерянная. Вот и слезы уже стали накатываться на глаза. Но мать тихо проговорила:
– Саша, ты чего? К сестре ведь родной едешь. Чего испугалась? Ты ведь так хотела этого, в мае даже не хотела в школу ходить, время торопила – и вот оно настало.
Тоня подошла к Шурке, крепко ее обняла и сказала:
– Езжай, Шура, потом мне все расскажешь, как там люди живут в другом селе, – и поцеловала сестру в щеку.
Саша уложила свои нехитрые вещички в тряпичную, сшитую матерью сумку, попрощалась со всеми, и они уехали.
Машина ехала быстро, так казалось Саше. Проезжали бесконечные поля с пшеницей и рожью, красивые и ровные, как ковры, уходящие далеко в горизонт. Окна машины были открыты, поэтому теплый ветер дул прямо в лицо. Она уже успокоилась, да и сестра Татьяна обнимала ее за плечи и рассказывала про людей и про свою работу. Ехали они, наверно, уже час, а может, и чуть дольше.
Местность была холмистая, такая же, как и в Сашиной деревне. Проехали небольшую речушку, и вот впереди уже показались дома. Машина с громким гуденьем взобралась на холм, и перед Сашиными глазами открылась ландшафтная картина всего села. Она смотрела сейчас сверху вниз и видела все: дома, дороги, сады, огороды. Слева от домов увидела поле, на котором паслось стадо коров – рыжих, черных, пятнистых. По дороге шли люди.
Село оказалось гораздо больше Сашиной деревни. Она посмотрела на Степана и спросила:
– Как же мы спустимся с этого холма? Высоко ведь… – и сильнее прижалась к Татьяне, всем видом показывая, что боится.
– Не бойся, Шурка, сейчас спустимся как на самолете, – усмехнулся Степан. – Раз-два – и мы внизу будем. Спускаться всегда проще, это подниматься труднее.
Машина тихо покатила вниз по дороге, чуть покачиваясь из стороны в сторону, постукивая грузом в кузове. Проехали еще немного, и у небольшого домика машина остановилась.
– Все, Саша, мы приехали. Вот тут мы и живем, – улыбнулась Таня и быстро вышла из машины. – Давай руку, помогу тебе спуститься.
Домик был небольшой, он как бы делился на две части: в одной половине жила хозяйка, а в другой, с отдельным входом – Татьяна со Степаном.
У них была одна комната с печкой и двумя окнами, на которых висели цветные ситцевые занавески. У стены кровать, возле одного окна стол и несколько табуреток, под другим – кушетка с матрасом. Саша подумала, что, наверно, на этой кушетке она и будет спать.
Комната ей очень понравилась. А еще возле большой кровати стоял деревянный сундук – он раньше был у них дома, и сейчас ей стало понятно, куда он пропал. Видно, когда Таня выходила замуж, маманя подарила его ей, больше дарить просто было нечего.
Но Саше совсем не было жалко этого сундука, а для Таниной комнаты он как раз подходил, да и вещи ведь им нужно было куда-то складывать. Так рассуждала Саша.
– Ну, Шура, чего стоишь, проходи, сейчас чай будем пить, – сказала Татьяна. – Степан уехал на работу, там его ждут, он ведь шофер, а в селе, сама знаешь, это важный человек.
Саша сняла обувь, прошла в комнату к столу, села на табуретку и стала смотреть в окно.
Позже пили чай с карамелью «подушечки» и покупным печеньем, разговаривали обо всем на свете.
– Шура, мне без тебя никак: будешь мне помогать по хозяйству и за курами будешь следить, их у меня семь штук. И хозяйка наша, как мне кажется, пока нас нет, забирает яйца из-под кур: они снесут яйцо, она увидит и – того, берет себе. Куры мои с мая-месяца уже несутся. Когда у меня выходной, я слежу за ними и за день, бывает, пять, а то и шесть яиц нахожу, а когда работаю, то вообще их не вижу. Вот я и подумала на хозяйку: она всегда дома и видит, где мои куры находятся. Это что же получается: я их кормлю, а все яйца забирает хозяйка! Так не должно быть, это нечестно.
Шурка сидела на табуретке, качала ногами и соглашалась со всем, что говорила Татьяна. Она осматривала комнату, успела взглянуть в окно – там бегали ребятишки, такие же, как и Саша, бедно одетые, послевоенные, но, главное, сытые и не больные.
Жизнь потекла своим чередом.
Татьяна и Степан каждый день уходили на работу и торжественно напоминали Шурке, что она остается за главного, следит за курами и за огородом. Завтрак всегда стоял на плите: каша или картошка, кусок хлеба, молоко – это было всегда.
Саша могла еще какое то время полежать в постели, помечтать про дом, про школу, но потом вставала, заправляла свою постель, умывалась, завтракала, мыла за собой посуду и шла в садок, к курицам. Проходя мима хозяйского окна, она замечала, что женщина смотрит на нее, но Сашка делала вид, что не замечает ее.
Иногда та выходила на улицу, чтобы поздороваться, и как бы невзначай спрашивала:
– Саша, ну как ваши куры – несутся?
Шурка останавливалась возле ее крыльца и говорила по-честному:
– Несутся потихоньку, вчерась шесть штук я нашла. А вот на прошлой неделе в один день вообще семь яиц! Так мы с Таней очень радовались и вечером потом пекли блины.
Хозяйка кивала головой, поджав губы, и возвращалась в избу.
Шурка шла в садок к курам и рассуждала, что, точно, эта тетушка яйца воровала. Другим словом это не назовешь. Воровала да, поди, и продавала другим людям. Ну, да бог с ней, с этой теткой. Ей, видно, все мало, живет одна, да и Таня платит ей за жилье, жадная какая, а с виду и не подумаешь.
Вот так, по-взрослому, рассуждала Саша.
Она проходила в садок к курам, просматривала все места, где они могут снести яйца, рвала им свежей мелкой травки, кидала в определенное место, наливала свежей воды и потом еще корм давала.
Куры кудахтали, отталкивая друг друга, неслись к траве, клевали ее выборочно. Шурке казалось, что они ссорятся между собой. Она наблюдала за ними, даже придумывала им имена: Чернушка, Белышка, Рыжая, Смелая, Хроменькая, Хитрая, Пеструха.
Но как она ни старалась, на имена они все равно не откликались. Хотя Шурку узнавали, и ассоциировалась она у них с кормом и водой.
Иногда Саша усаживалась на пенек, что стоял в стороне от садочка с курами, и читала книгу, которую брала с собой. К ней прибегали соседские ребятишки, вместе они играли в разные игры. В обед приходила Татьяна и иногда Степан, когда не уезжал по работе в районный центр или еще куда. Они вместе обедали окрошкой или борщом, ели свежие огурцы с хлебом и солью.
В выходные дни ходили за земляникой в лог, собирали ее помногу и потом сушили. Саша замечала, что Таня все старается делать как мать, даже супы у нее получались как у матери. Шурке это очень нравилось, ей не было скучно, она чем-то всегда была занята, вместе с Таней они пололи в огороде грядки и картошку.
В жаркие дни ходили на пруд купаться. Один раз даже в лодочке поплавали на пруду, знакомый Степана покатал. Но Шура все равно начала скучать по матери и по сестрам, особенно по Тоне. Даже сны стали сниться. Как будто Саша подходит к избе, заглядывает в окно и видит, что мать и девочки сидят за столом, тогда она начинает сильно стучать по стеклу, но они ее не слышат; Саша громко кричит, но это тоже не помогает – они словно не видят и не слышат ее. Шурка плачет и просыпается.
Однажды, когда Татьяна пришла на обед, Саша рассказала ей про этот свой сон и сказала, что очень уже соскучилась по всем и хочет домой. Старшая сестра ответила так:
– Ты, Шура, молодец, очень ты нам помогла и с курами, и с огородом. Я даже не подумала бы раньше, что ты такая у нас ловкая и быстрая. Подождем до выходных, и мы со Степаном тебя отвезем домой. Но хотим тебе сделать подарки. Я все держала в секрете, а вот сегодня вечером их принесу.
Саша заулыбалась и подумала: что же они мне хотят подарить такого интересного? Начала мечтать, придумывать самое разное.
Вечером Шурка вышла на улицу и села перед домом на скамейку, стала ждать Татьяну с работы. Соседские ребятишки подошли к ней и стали звать на поляну, поиграть. Сашка отказалась:
– Не пойду сегодня, у меня важное дело – мне нужно Татьяну встретить с работы.
А сама все смотрит в сторону улицы, откуда должна была показаться сестра.
Вдруг увидела вдалеке знакомый силуэт в цветастом платье! Шурка соскочила со скамейки и со всех ног побежала навстречу сестре. Подбежав ближе, заметила у нее в руках большой бумажный сверток.
Ей стало так весело и приятно, что она, побежав к сестре, два раза ее обошла, а потом обхватила за талию, и какое-то время они так стояли – высокая, стройная Татьяна и маленькая быстрая Шурка.
– Саша, ну давай пойдем домой, ты ведь даже не знаешь, что там находится, в этом свертке, а уже обрадовалась. Вдруг тебе не понравится то, что я хочу тебе подарить, –сказала Таня.
– Понравится, понравится, я это точно знаю, – проговорила Саша, беря сестру за руку.
Так они дружно шли до самого дома, держа друг друга за руки.
Когда зашли в комнату, Таня сказала:
– Сейчас будешь мерить. Хорошо, что Степана пока нет.
Сестра распаковала пакет и достала оттуда платье небесно-голубого цвета, усыпанное мелкими полевыми цветами. И Шурке показалось в этот момент, что в комнате вдруг запахло цветами и свежестью.
Когда она надела платье, почувствовала себя легкой, невесомой и воздушной, как облако. Подойдя к зеркалу, стала себя в нем разглядывать. Платье было чуть ниже колен, подол «татьянка», рукава фонарики, маленький круглый воротничок, и еще завязывался поясок на талии, с этой деталью гардероба Сашка прежде не была знакома.
Не было у нее одежды с поясами. И новых вещей за все ее восемь прожитых лет фактически не было, она донашивала одежду за старшими сестрами. И так жили все, время-то было послевоенное, нелегкое.
Шурка покружилась на месте несколько раз, платье раскрылось, оно как будто затанцевало вокруг нее и само обрадовалось, что попало к Саше, к этой ловкой и быстрой девочке.
– Ну, Шурка, нравится тебе? – улыбаясь, спросила Таня.
– Ой, Таня, очень нравится! Это ведь платье торжественное, нарядное, у меня такого никогда не было, – весело отвечала Саша, продолжая кружиться по комнате.
– Это еще не все, сестра, – сказала Татьяна и достала из пакета что-то черное и белое.
Шурка остановилась и не поверила своим глазам: столько подарков в один день, разве так бывает?!
– И это тоже мне? – тихонько спросила она.
– Да, тебе, Саша, ты заслужила это все, – засмеялась Таня.
Ей было приятно и радостно смотреть на реакцию сестры, прежде она не видела ее такой радостной и удивленной одновременно.
Саша сняла платье и осторожно положила его на свою постель, как будто оно было живое и очень хрупкое.
Таня помогла сестре надеть черную юбку в складку и белую блузку с длинным рукавом. Саша как будто не дышала, она опять оглядела себя в зеркало, радостно заулыбалась – очень ей все нравилось.
– Чуть велико тебе, но это ничего, ты ведь растешь, зато для торжественных моментов теперь у тебя есть одежда, – проговорила довольная Татьяна.
– Да еще какая! У нас с Тоней такой не было никогда, – счастливо засмеялась Сашка.
Тут стукнула дверь, и в комнату зашел Степан.
– Вот вы где! Шура, это ты ли, девонька? – удивленно протянул он. – Тебя не узнать совсем, как будто взрослее стала: приехала одна, а уедешь совсем другая, – засмеялся Степан.
Шурка немного застеснялась, подошла к Татьяне, обняла ее за шею и припала к ней.
– Очень вам большое спасибо от меня, носить буду долго и с любовью, – тихо проговорила она.
Вечером, когда уже все легли спать, Саша долго лежала, размышляла и фантазировала, как она приедет домой и покажет всем свои обновки, как все будут на нее смотреть – маманя, Тоня с Катей. Будут хвалить и еще скажут, что Шура выросла очень, и Таня тоже будет ее хвалить – какая она ловкая и быстрая, так хорошо следила за курицами и за огородом.
Лежала, мечтала и незаметно проваливалась в сон. Летний теплый сон ее баюкал, укачивал, как в лодочке, в которой они тогда плавали по пруду, еще в июле.
Август уже шел полным ходом. Точнее сказать, перевалил за свою вторую половину. Татьяна со Степаном уже ехали в обратный путь, везли свою помощницу домой вместе с нарядами и сушеной земляникой.
Машина остановилась возле дома. Сашка быстро выскочила, забежала во двор и увидела Тоню – загорелую, какую-то высокую, как Шурке показалось.
Они кинулись друг к другу, крепко обнялись и обе заплакали от счастья и от того, что очень-очень соскучились друг по другу.
– Шура, ты выросла-то как! – удивилась Тоня. – Я так по тебе соскучилась, что уже несколько раз плакала и маме говорила: надо Шурку домой забрать, я скучаю по ней. И она, думается мне, тоже, – тараторила Тоня.
– А мне, Тоня, даже сны про вас снились: как будто я в окно к вам стучусь, а вы меня не слышите совсем, и я тоже плакала во сне, – вторила ей Шура.
На шум из огорода показалась мама. Увидев Сашу, она быстро пошла, а та уже бежала к ней навстречу, широко распахнув свои детские руки. Они обнялись и долго так стояли.
Матрена гладила ее по голове и целовала в голову, в лоб и в щечки. Потом и Таню поцеловала, Степана погладила по плечу и сказала:
– Пойдемте в дом, обедать будем. У нас окрошка и блины, я утром напекла, как чувствовала, что гости к нам приедут.
Все радостно зашли в дом, обедали, много говорили обо всем – про соседей, про деревенские новости. Потом Татьяна рассказывала про Шуру, хвалила ее, называла, ответственной и честной, ловкой. Про куриц была вообще отдельная история.
Мама смеялась до слез, и по всему было видно, что ей очень приятно это все слышать о своих детях, что они с раннего возраста трудолюбивые и честные.
– Ну, Шура, показывай свои обновки, – сказала сестра Татьяна и подмигнула ей.
Саша вышла из-за стола и скрылась в комнате за перегородкой. Тоня пошла вместе с ней, они зашуршали свертками, и было слышно, как Тоня вздохнула с удивлением. Сестры о чем-то некоторое время перешептывались, потом стихли, явно, о чем-то договорились.
– Девочки, выходите! – негромко крикнула Татьяна и посмотрела на мать: наверно, ей не терпелось увидеть реакцию матери на подарки.
Вышли на середину комнаты – Шурка в своем голубом, небесном платье в мелкий цветочек, а Тоня надела черную юбку в складку и белую блузу – вот ей-то это все было по размеру. Остановились, а потом стали кружиться, посмотрели друг на друга и засмеялись.
Матрена смотрела на них, радовалась, и несколько слезинок покатились по ее щекам.
– Таня, спасибо тебе, дочка, за такие подарки! Мне бы не купить этого всего. Шура, ты поделишься с сестрой-то обновками? – спросила Матрена.
– Поделюсь, мама, мы с Тоней уже договорились, – весело ответила Саша, и опять они с Тоней крепко обнялись, так им было радостно и хорошо снова быть вместе.
Столько еще хотелось рассказать друг другу обо всем!
Вечером, когда Татьяна со Степаном уже уехали к себе в село, Шура и Тоня еще долго не спали. Все говорили, и говорили, смеялись. Саша соскакивала с постели показывала своих куриц: как они бегали, клевали, рассказывала, что у каждой курицы было имя, но они, к сожалению, не откликались на это, а реагировали только на саму Шурку, когда она приходила их кормить. А что касается яиц, то куры исправно несли по шесть яиц в день, бывало, и по семь, но нечасто.
Матрена лежала, слушала разговоры девочек и тоже улыбалась. Потом подумала про зиму, вспомнив, что дочки выросли из старой одежды, что нужно где-то раздобыть драпа или какой другой ткани и сшить им на зиму подходящую одежку.
Мысли носились в голове совсем разные, то про огород и картошку, то вдруг вспомнила своего отца и детство, которое тоже прошло в трудах и заботах.
Но усталость брала свое, голова становилась тяжелой, голоса девочек слышались уже как-то отдаленно, и Матрена тихо погружалась в сон.
В избе было по-августовски тепло, но не душно. Слышалось, как за окном подул ветер и по крыше застучал дождь, тихо, стараясь никого не разбудить.
Мерно тикали на стене «ходики», отмеряя время.
Вот и лето подходило к концу. Впереди уже махала желтыми листьями осень. Потом придет зима, наступит весна – и так год за годом…
25 августа 2023 год.