Под корень спилили вековой лес. Целый квадрат леса. Одни пеньки остались.
Лес кругом, а посредине него непонятный квадрат без деревьев.
Пустошь постояла какое-то время и придя в себя зазеленела кустарником.
Потом со временем, не считаясь с кустарником вытянулись поверх осинки и берёзки.
Ну, какие это деревья – осинки да берёзки? До этого здесь кедрач стоял.
А память о том лесе осталась…
А память о тех деревьев осталась…
И помня об этом поднялась под подлеском поросль – дети того леса, что так жестоко спилили.
Под скороспелыми осинами и берёзами поднимался настоящий лес.
Поднимался, поднимался и поднялся. Сравнялся с остальным.
А он зачем-то сказал – Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя.
Богатыри – не вы!
А почему не мы?
Лес поднялся такой, какой раньше и был. Новый лес – дети предыдущего леса. Гены те же.
А почему от большого могучего леса должен вырасти паршивенький?
Могучий лес вырос. Не отличить от основного массива.
Если народ крепкий – какой подлесок должен подле него подняться?
С осинами его зачем сравнивать?
А история народа? А деды? А прадеды?
Полководцы... Правители…
Куликово поле… Бородино... Прохоровка…
Такое не уходит в небытие.
Века проходят. Сначала на сохе пахали, потом плугом, потом трактором.
Техника менялась, а люди нет.
Люди же от тех дедов, прадедов и прапрадедов поднимаются.
В кедровом лесу всегда будут стоять кедр, а в могучем и сильном народе могучие и сильные люди.