ГЛАВА 29.
Пряча рыбаков, Глафира и Ника настолько устали, что больше часа пролежали на медвежьих шкурах, не разговаривая и не шевелясь. Однако им пришлось подняться, когда к террасе стали швартоваться, одна за другой, шлюпки и лодки.
Это начала прибывать разношёрстная публика, по той или иной причине не успевшая до заката попасть в Белый. Порт на ночь закрывался, а этим людям не хотелось находиться на море в темное время суток. Ведь гораздо лучше переночевать, пусть и в спартанских условиях, но на суше.
Чтобы осветить грот для посетителей, Глафира зажгла масляные светильники, которые Ника поставила их на столы. Глафира превратилась (чего Ника от нее никак не ожидала) в «видавшие виды» трактирщицу. У нее вдруг «прорезался» грубый, скрипучий голос.
Грязный мужчина с серьгой в ухе, и его товарищ, имеющий на лбу татуировку «краб», по виду, настоящие пираты, поинтересовались, сколько стоит ночлег.
– Номеров и коек у меня нет, а за каменные уступы острова, денег я не беру. Можете лечь, где понравится, мне все равно. – Ответила Глафира.
– А за что берете? – спросил «краб».
Глафира произнесла «разбитным» тоном базарной торговки:
– Есть хлебные лепешки, уха, солонина. Так же напитки – чай из водорослей, вино, коньяк.
– Сколько будет стопка коньяка? – поинтересовался «грязный» мужчина.
Глафира зевнула и назвала цену.
– Да вы чего тут, с ума сошли? На континенте за эти деньги можно большой графин купить! – возмутился мужчина, переглянувшись с товарищем.
– Будете на континенте, обязательно купите! – согласилась Глафира, – а здесь и без вас желающие найдутся!
Пираты опять переглянулись, и тот, что был с надписью «краб» на лбу, спросил:
– Трактирщица, а кроме денег, ты берешь что?
– Только дерево, в любом виде. В вещах, добытых разбойничьим путем, или в ваших «специфических» услугах, я не нуждаюсь.
Пираты пошептались, и через минуту прикатили из своей лодки две дырявых, ни на что не годных бочки.
– Хлебные лепешки и блюдо из печеной рыбы. – Не заставляя мужчин ждать, предложила Глафира.
Но пиратам все равно хотелось еще и коньяку. «Краб» нерешительно помялся, а затем снял со спины и открыл довольно увесистый мешок. В нем находились приготовленные к продаже маленькие бумажные свертки, очень похожие на конфеты. Ника поняла, что перед ними барыги.
За распространение наркотиков на континенте полагалась смертная казнь. Поэтому лаборатории находились на островах, где закон был мягче, или его вообще не было. «Дурь» делали из моллюсков, а по потребителям ее развозили мелкие челноки, такие, как эти пираты. Ника брезгливо отвернулась.
– Уберите эту пакость с глаз долой, и чтобы я больше ее не видела! – «взорвалась» криком Глафира, – занимайте крайний столик, сидите тихо! Мало ли кто увидит, чем вы занимаетесь, и донесет в полицию континента! Я в Белом продукты покупаю, и не хочу заиметь неприятностей!
«Краб» медленно огляделся, пытаясь этим сказать, что, кроме них, в трактире никого нет, и бояться лишних глаз не стоит. Но потом пираты все-таки выполнили просьбу Глафиры, ушли за дальний столик. Проводив их взглядом, Ника спросила:
– Мы что, таких вот, откровенно плохих людей, кормить будем? Это как? Или, деньги не пахнут?
– Деньги тут не причем. – Не согласилась Глафира. – Что прикажешь с ними делать? И не только с ними, а со всеми, кто сегодня пожалует, учитывая, что здесь других клиентов не дождешься? Приходится работать с теми, какие есть. Господь не поставил меня судить и наказывать, только кормить. Пусть Он судит, и находит на них управу.
Ника пожала плечами, и задумалась. Она пыталась понять для себя, насколько права диакониса, ведя такой странный образ жизни. А Глафира тем временем разбила бочки на дрова, и сложила их возле очага. После чего открыла мешок с мукой, и сказала Нике, что нужно замесить пресное тесто. Ника не умела этого делать, но Глафира и в этом случае оказалась хорошей учительницей.