Молодые люди обернулись. Мама вполне приветливо улыбалась. Вика опомнилась от неожиданности, но ещё не настолько, чтобы даже поздороваться.
- Я понимаю. Неожиданно. Не надо ничего объяснять, но хотя бы представь своего гостя.
- Мы учимся вместе. - начала она.
Миша взял её за руку, лежащую у него на плече, а второй рукой только сверху коснулся сверху её ладони, потом отпустил и направился к её маме, беря у ней из рук пакеты. Пока он выпрямлялся, она ещё раз бросила лёгкий взгляд на его рубашку и Вика, уже почти вернувшаяся в себя, застыла снова от вопроса.
- А что у нас с рёбрышками? Или спиной?
Миша выпрямился, улыбнулся Вике и представился сам.
- Михаил. Почти детская травма. Но всё уже давно позади и прошло.
- Ну, Слава Богу, а я уж побоялась предположить, что с позвоночником. Очень приятно.
Все трое прошли на кухню, где предстояло разобраться с покупками.
- Мама у меня травматолог.
- Да. - подтвердила мама. - Наталья Владимировна. А папа остался в машине. Опять нога ноет. Мы заехали мимоходом, а с пустыми руками не хотелось. Тут не много чего, но на неделе пригодится.
Содержимое пакетов перемещалось в холодильник и шкаф сухих припасов.
- Захочешь переехать — не забудь предупредить, что ли!
- Ну, мам! Нельзя же так сразу!
- Да я шучу! - по-матерински весело успокоила она. - Я же вижу, что защищать готова, как своего медвежонка. - Тогда мы поехали. Теперь уже темно и дороги не очень. Будь умницей!
- Папе привет и обними за меня.
- Не беспокойся. До свидания всем!
- Пока!
Мама Вики обладала юркой подвижностью, не сорила словами и провожание было не долгим. После того, как выяснилась её профессия, весь её внешний облик собрался и составил одно непротиворечивое целое. Выдержка, рассудительность и сдержанная эмоциональность.
Ещё с полчаса они посидели на краю дивана с полуостывшим чаем. Наконец-то они разговорились, пусть и не о важном, но до этого момента она была совсем не многословна. По известным причинам. Теперь чувство такта не позволяло ей задавать вопросы о нём.
За вечерней теменью окна, где-то очень далеко, приближался рассвет следующего дня. Но это не был выходной. С этим приходилось считаться. Мишу надо было обустраивать на ночлег. Едва он за чем-то направился в прихожую, она чуть прикусила губу и покачала головой из стороны в сторону.
- Я не исчезаю. - успокоил он её. Вернулся тут же просто с телефоном в руке и положил на стол.
Вика хлопотала по квартире с новым трепетным чувством. Это было новое ощущение, привкус другой жизни. В ней теперь было теперь немного больше взрослости. Вкус забот слегка потеснил девчачье порхание и беспечность.
Круговорот хозяйственных мыслей прекратился только когда она очутилась снова под одеялом. Миша включил опять что-то космически медленное, расслабляющее, не громкое. За этим негромким она не могла понять, шумит ли ещё душ. К горлу подкатил ком. Он не может исчезнуть снова. А она не должна заснуть. Если я сейчас усну и проснусь одна, то не вынесу этого. Она сдержала дыхание и снова прислушалась. Но уши как будто заложило волнением.
Я закрою глаза, но только на одну минуту. Я не усну. Я буду считать. И она стала загибать пальцы, отсчитывая двенадцать раз по пять. Если он не вернётся, я просто перестану дышать и умру.
Его возвращение она почувствовала по слабому движению воздуха. Его шаги были ей едва слышны на улице, а теперь, дома, она уже отмечала, что его передвижения совсем не слышны.
Он легко прилёг на вторую половину дивана, потянул на себя часть одеяла и теперь смотрел на изгибы её тела, проступающие сквозь пододеяльник. Плечо, бедро, перевал талии… Из узкой долины, которая разделяла их, из под края одеяла показалась её рука и коснулась его футболки. Она осторожно попробовала поднять её край.
- Тебе вряд ли это понравится, но и пугаться там давно нечему. - спокойно предупредил он.
Вика сдвинула край футболки вверх и её рука коснулась белой волнистой кожи. Видимо, рана была поверхностная, давняя, но серьёзная, и новый покров полностью заменил тот, что был изначально. Мышцы подрагивали от её прикосновений, но и она сама уже испытывала такие же блуждающие сокращения в себе.
Миша придвинулся чуть ближе и положил свою руку поверх одеяла.
- Да нет же! - тонко выдохнула она. И была в этом порыве довольна и счастлива, но голос подвёл её.
Со всем своим жаром она почти бросилась навстречу прохладному телу, прижалась, утыкая лицо ему в шею, и они долго лежали молча. Мишина прохладность была лишь временным следствием влаги после душа. Он быстро согрелся, она чуть остыла и тепло стало обоюдным, обволакивающим, соединяющим. Сверху на них спустилась и накрыла аура близости и покоя. Миша ни одним движением не показывал, что спешит, или предлагает двигать отношения дальше, а она не хотела разрушать этот уют. Он только продолжал неторопливые движения обнимающими руками, проникал в её волосы, проводил то по кромке лба и чёлки, то по бровям, то по узкому носику. Воспоминание отбросило Вику в один из теперь недавних дней, когда она осталась на утро одна. В ту ночь ей снились горячие водоросли, струившиеся вдоль тела. Так приснились они ей, или это были его руки? Если она решится спросить, то может быть позже. Не сейчас.
И она проснулась. Снова. Снова комната, окно. Сознание просыпается раньше тела. Можно открыть глаза, когда тело и чувства ещё спят и витают в фантастических мирах, где иначе течет время, где нет тяготения, или оно позволяет гулять над землёй лишь слегка осыпая росу с трав. Иногда ощущения отстают далеко, иногда почти сразу берут вас за руку и ведут знакомиться с новым днём, рассказывая о его запахе, свете, звуке. Не успев испугаться, она почувствовала тепло со спины. Лёгкая рука подтянула край одеяла с её плеча и укутала до уха, в которое Миша шепнул ей «Мы даже не проспали.»
Она посмотрела на часы на стене и беспокойно вздрогнула.
- Всё хорошо. Я проснулся раньше. Всё уже горячее. Не в постель, правда. Мне эта идея не очень по душе, хоть и признаётся многими романтичной.
Что на это было ответить? Чем? Только улыбкой, короткими объятиями и касанием губами его щеки. Больше вот так сразу после пробуждения она себе не могла позволить. Не из-за неромантичности, а совсем по будничной причине.
Времени и в самом деле оставалось только подняться, не надолго показать себя своему отражению, позавтракать и к первой паре.
Дни потекли как весенняя капель, быстро, ярко, радостно, не смотря на приближение настоящей зимы, экзаменов. Они гуляли вместе, устраивали себе экскурсии и многое другое. У них обнаруживалось много того общего, о чем был её решительный блеф перед Марией. Теперь же это общее было почти везде. Она не подыгрывала. Она оценила его плей-лист исполнителей. Среди них не было только рэпа, трэш-металла и джаза. Из остального там было выборочно самое приятное. Не было там и одной большой несущественной мелочи, как репертуар МузТВ и ванильных ФМ-станций. В магазине он выбирал и брал с полок именно то, что ей нравилось всегда. Поэтому оставалось только удивляться, что она получала из его рук, например, бутерброд с маслом и творожным сырком с изюмом. Как они прожили такие параллельные годы, а встретились только теперь! Наверное, им будет трудно. Им нечем дополнить друг друга. Они будут создавать новое общее, что им будет нравиться и объединять.
Родители заезжали то раза два, то раз в неделю. Через раз получалось так, что Вика была дома одна. Мамины заботы в виде вопросов её не затрудняли. Видно было, что мать хотела расспросить подробнее, но видя дочь цветущей вишней, даже когда заставала её одну, понимала, что всё хорошо. Как велики были те глупости, которые, как она была уверена, её дочь не совершит, не известно. Можно только предполагать. Всё остальное, видимо, доверялось ей в самостоятельное управление.
Миша не только часто гостил и ночевал у неё. С его слов она много узнавала о его жизни, но до сих пор не знала даже, далеко ли он живёт. Спрашивать было не удобно. Тем более, что её заметная начитанность подсказывала, что есть какое-то очень старомодное правило, по которому мужчине не стоит слишком уж пользоваться, а тем более злоупотреблять гостеприимством. Но это было так давно!..
А всего остального, включая общение, ей хватало, чтобы ни о чем не беспокоиться. Они постепенно позволяли себе всё больше сближения. Это была такая плавная нарастающая кривая, что совместные вечера сулили каждый раз что-то небольшое новое, без оттенка радикальной непоправимости. На их пути не попадалось никаких «точек невозврата».
В институте всё улеглось в рамки учебных будней. Взаимный интерес новых людей, которых судьба свела в одних стенах, успокоился, или они стали меньше обращать внимания друг на друга, ибо уже познакомились, выявили интересы и качества. Другие же сформировались в группы по интересам, темпераменту и прочим симпатиям. Во всяком случае, Маша перестала проявлять последние признаки нервозности и больше не метала взгляды в её сторону.
Первые два экзамена, самых ёмких и сложных, они сдали в один день и теперь спускались по лестнице к такси. Институт оставался позади, задачи, работы, напряжение. Но только она обрадовалась этой мысли, как навстречу им проследовали четыре спешащие и немного шумные девушки. Издали она их не узнала. Много ли знакомых можно узнать под шапками и прочими атрибутами прохладного сезона! И Маша была среди них. Они поравнялись и стали уже удаляться, когда до Вики донеслись обрывки фраз.
- А ты?
- А я — это я. Пусть подавится своим «ботаником».
И ей стало внутри не по себе, как от желудочного спазма. Может быть Миша не услышал? Хоть бы не услышал! И они уже пришли на парковку. Их ждало такси.
Миша не сказал адреса, но разве теперь это могло её обеспокоить? Они довольно долго кружили по городу и остановились у не совсем обычного, видимо, обитаемого здания. Не современного, но вроде и не старого. Фасад не пестрил вывесками. Они все были на другой стороне улицы. Вика окинула сторону дороги с вывесками, гадая, что могло им тут понадобиться, но Миша вышел и предложил ей руку, а потом отпустил такси.
- Мы здесь погуляем?
- Я здесь решусь пригласить тебя в гости. Я уже неприлично много раз был у тебя, каюсь, но и к себе раньше предложить не смел. Это трудно объяснить, это тонко, но весомо, кажется. Я не повлиял ненароком на твою репутацию?
Вика рассмеялась в шарф и помотала головой в знак отрицания.
- А теперь могу я попросить исправить мою репутацию?
Вике стало совсем весело.
- Сколько же времени «одинокий идальго» вёл такой затворнический образ жизни, что о нём могли пойти порочащие слухи?
- Не много. И здесь я не очень часто живу.
Вика немного растерялась и замедлила шаг, но надёжный, как она себя уверила, спутник — что ещё нужно, чтобы смело шагать навстречу неизвестности.
- Сейчас прокачу тебя на чем-то необычном.
Она «проглотила» и это.
В необычном подъезде они оказались перед необычным лифтом. Такие решетчатые устройства она видела только в кино. В третьем этаже дошли до квартиры и на неё пахнуло из двери почти музейным. То была смесь слабого аромата старого дерева, паркета, ткани, свечей.
Любопытство росло с каждым шагом. Ряд дверей в смежные комнаты был закрыт, но они шли на свет от большого окна. Она никогда не видела таких широких подоконников и таких рам, между которыми можно было разместить хоть вольер с енотами. Это было то, что она успела заметить, подходя к открытой двери. Длинные шторы были почти отодвинуты, и проникающий свет с молчаливым гостеприимством предлагал ознакомиться с комнатой. Длинные шторы? Да. Она обновила определение «длинные шторы» до 4.5 метров и, чтобы не закружиться, опустила взгляд с потолка и люстры на нижний ярус. Люстра не собиралась удивлять ничем, кроме того, что она парила в воздухе на своём подвесе. А не теснилась к потолку. В остальном, ей казалось, что она попала во времена тургеневских персонажей. В обстановке не было онегинского щегольства, или троекуровской обильности, но был неуловимый дух времени, словно согнанная новостройками история нашла здесь приют и тихо скрывалась даже от хозяев и их посетителей.
Не вся обстановка была с оттенком времени. С полок там и тут выглядывали корешки современных изданий, вкрапления неприметной электронной техники, которая скромно светила одним крошечным светодиодом, скрывая даже своё предназначение. А может эти устройства тоже скрывались тут от их родственников, светящихся крикливыми встроенными новогодними гирляндами с витрин Эльдорадо. В тени штор, по углам, на полу стояли колонки от невидимой аудиотехники, размером со стиральную машину каждая. Вдоль окна притаилось под черной крышкой цифровое пианино.
- Желаете самовар, или, скажем так, более обычный кофе?
- Кофе. Но не крепкий. А то у меня голова совсем закружится.
- Пойдём на кухню вместе, или отдохнёшь?
- А ты играешь? - спросила она, кивая на пианино.
- Немного играю. Только из-за разницы ощущений. В одно время ты между наушниками и плеером, а в другое между нотами и клавишами. - улыбнулся он и подошел к окну.
Крышка заняла вертикальное положение, а Миша бегло стал нажимать четыре ноты, потом добавил левую руку с басовой партией. Потом прервался. Присел перед инструментом, протянул руку за штору и к нему придвинулся микрофон. Он чем-то щелкнул под пианино, и звуки обрели объёмную мягкость. Теперь звук был сродни концертному или студийному.
Опять несколько тех же нот сбежали на пол хрустальной лесенкой, после чего он добавил свой голос.
«Ci sono giorni in cui non dormo e penso a te
Sto chiuso in casa col silenzio per amico
Mentre la neve dietro ai vetri scende gi;
Ti aspetto qui vicino al fuoco
In questo inverno c'; qualcosa che non va
Non ; Natale da una volta nella vita
Eppure ; stato solamente un anno fa
Speriamo che non sia finita
Come vorrei come vorrei amore mio
Come vorrei che tu mi amassi a modo mio
Che questa sera troppo triste troppo uguale
Non fosse pi; senza di te…»
Его пальцы зависли над клавишами и он посмотрел на неё с улыбкой ребёнка, который благодарен за прекрасную игрушку, но не в силах оторваться от неё.
Она узнала и песню, и сцену Сан-Ремо разных годов.
- Песню помню. Даже очень хорошо, но не так прекрасно, как ты.
- Пойдём на кухню. Там включим оригинал.
- А такие колонки… Соседи не жалуются?
- Они, то есть колонки, такие большие, чтобы тихо играть. Поэтому звук получается объёмнее и естественнее, чем если бы там была система из восьми-канальной акустики. - просто и понятно объяснил он, когда они продвигались на кухню.
Невзрачные изразцы, простая, но прочная мебель с редкими неброскими резными украшениями. В этой кухне смешалось многое из многих времён. Несколько самых необходимых предметов современной бытовой техники, стопки тарелок середины двадцатого века, такие же подставки для конфет и фруктов. Не яркие цвета, не зазнающиеся до уровня антиквариата, но послужившие нескольким поколениям. Бронзовый кран над современной гранитной раковиной, наверное поспорил со временем, что проводит в последний путь всю современную сантехнику. Одно из таких же старых, заслуженных фарфоровых блюд было удостоено быть подставкой под толстые низкие свечи и быть свидетелем чайных и кофейных разговоров.
- Шоколад у нас принято готовить самим. - сказал Миша, выставляя из шкафа конфетницу под айсбергом из салфеток. - Угощайся! Кофе будет очень скоро.
- Необыкновенно вкусно, хотя первое ощущение — просто шоколад, просто настоящий шоколад.
Миша сидел напротив, подпирая подбородок руками и ожидая чего-то. Когда она откусила ещё раз, то уже с высушенной долькой крохотного мандарина.
- Ты подбрасываешь мне сюрприз за сюрпризом! Ты точно получаешь достаточно удовольствия от наблюдения за моими реакциями?
- Не вздумай сомневаться. Это очень приятно — делать приятное и ощущать приятное в ответ.
Вика задумалась, чем бы ещё продолжить этот милый разговор, такой лёгкий…
- А чем ты тут ещё занимался, пока тут жил?
- Ждал тебя.
Мягкая волна тепла от этих слов коснулась её лица, растеклась по всему телу, оставляя в восприятии только эхо голоса. Она одарила его последним, что у ней оставалось — влюблённой улыбкой, а в своих мыслях она теперь стояла перед ним как новорождённая Венера, искрящаяся обнаженными чувствами.
- Идём уже в комнату. Мы сегодня заслужили не одной скрипки, а негромкого филармонического оркестра. И тепла. Мы ведь молодцы сегодня?
Она кивнула. Она уже совсем забыла про утренние экзамены и весь этот трепет. Это ведь только ещё первый курс. Ещё не привычка.
Миша открыл встроенный шкаф. Из него начали появляться бесконечные диванные подушки.
Наконец подушкопад прекратился и диван почти скрылся под ними.
Вика последовала жесту приглашения, подогнула ноги и уселась рядом с Мишей, утопая в плюше и вельвете. Дальнейшее ей на сегодня было ожидаемо и ясно. Хрустальная темнота вечера и магия звуков, праздник души, островок сказки в шумном и мерзлом городе.
Она уже не понимала, лежит она рядом, или у него на коленях. Она почти заблудилась в подушках. А уж тем более в своих мыслях.
- Викусенька, - сказал Миша нежно, как её мама. - А ты бы смогла ко мне переехать?
Вика выглянула из подушек.
- К тебе? Сюда?
- Нет, конечно не сюда. Я не совсем это имел в виду.
Пустынный вихрь поднялся в голове Вики, она почувствовала, как мягкие тёплые подушки превращаются в ледяную крошку, а она в охлаждённую форель.
- А что?
- Ко мне, когда закончим учебу. Ты понимаешь меня?
- Да, но местами очень смутно… Ты сказал, что не сюда. А куда?
- В Россано.
Вика потеряла нить мысли окончательно.
- А это…
- Это на юге Италии. К моим родителям.
- Значит… Значит... Так ты тогда…
- Да. Если честно, то я ведь не в Сибирь летал на две недели. Но пусть это будет нашим маленьким секретом. Хорошо?
- Да, конечно… - сказала она в тот момент, когда было уместнее уже вдохнуть.
- И не растрать, пожалуйста, все свои «Да». Оставь хоть одно для самого милого момента.
- Да!- прошептала она, улыбаясь ему в свитер и утопая в тепле объятий.
До конца этого вечера слова им больше были не нужны.