Целое и цель.
Когда мы говорим о ком-либо "целеустремленный человек", мы, порой сами того не подозревая, представляем себе цель как нечто отдаленное не только во времени, но и в пространстве.
И почти в то же самое время характеризуя "цельного человека", мы представляем себе, если не монолитного, то хотя бы спекшегося субъекта.
Вот парадокс - казалось бы, цельный человек должен быть в то же время и целеустремленным.
Но гармония или соразмерность предполагает если не усредненность, то хотя бы некую плотную округленность.
Итак, цельность подразумевает некую объемность и концентрированность, целеустремленность же, как целеполагание - прямую протяженность.
Кажется, Декарт сказал, что целое меньше суммы частей. И это действительно так, поскольку целостный человек есть некий собирательный замкнутый тип, не собирающийся, разбрасываться, или тратиться на других. Целеустремленность же почти впрямую говорит о жертвенном движении к далекой, но благой цели.
Однако что же плохого обнаружил я в целостном или внутренне гармоничном человеке?
Разве стремление к обретению внутреннего единства не есть влечение к цели, но только к цели внутренней, вернее, духовной? Не зря Иисус Христос произнес, что Царство Божие внутри нас.
Придя к душевному равновесию или абсолютной любви, личность становится поистине цельной и несокрушимой. И, напротив того, так называемый целеустремленный человек, старающийся отыскать Бога вовне /а именно приход к Богу является истинной целью нашего существа/ не представляется ли весьма уязвимым и даже беззащитным в своем ложном увлечении. Многие мудрые мира сего и, в первую очередь неоплатоники Плотин, Прокл, Иоанн Скот Эриугена, стремились к познанию Единого или иначе Целого, а именно целое и может и должно быть целью.
Даже само звучание слова "цель" говорит об этом.
Сергей Жуков. 1997.