Я иду по горящему полю. Огонь не обжигает меня, но мне страшно, я не понимаю, что значит это поле, этот огонь, почему я куда-то иду. Падает снег, и я не понимаю, что значит этот снег.
Я не слышу ни звука, наверное, снег поглощает все звуки - хотя чему здесь звучать, этот огонь беззвучен.
Надо идти (почему надо?), и я иду. Огонь и снег слились в единую беззвучную стихию.
Может быть, я дойду до двери, за которой белая тишина и живые ландыши, я почти помню их запах (где была эта дверь? - она была? - ее не было), а может быть, и не дойду, ведь можно и не дойти; а может быть, я когда-то вышла из той двери, чтобы идти по горящему полю не знаю куда.
Я помню одно: то, что уходит из памяти, приходит к той двери, чтобы стать корнем ландыша и вырастить благоухающий цветок; тот, кто ушел от памяти, ищет ту дверь даже есть ее нет.