13. Глава. Депутат
Учитывая, что слово депутат происходит от лат. deputatus, которое означает посланный, ничего удивительного нет в том, что большинство народных избранников так и хочется послать куда подальше.
Автор
Депутат был типичным логико-сенсорным экстравертом. Был, потому что жизнь вносит в любой, даже очень сильный, характер свои коррективы.
В самом начале своей взрослой жизни Депутат успешно раскладывал всё по полочкам, был принципиальным и законопослушным, нравственность и мораль были почти его кредо.
Депутат был уравновешен и благовоспитан, в аккурат аккуратен и непререкаемо последователен. Такие личности, как Депутат, неизменно находят в жизни своё место. Зачастую, очень даже солидное. В своём консерватизме он мог дать фору любому коллеге чопорной Англии, историю которой, как впрочем, и всей Средневековой Европы знал в доскональности.
Хотя в эмоциональном плане не всё так радужно. Экстраверт, да ещё и логико-сенсорный, Депутат был подвержен нервным срывам, мог легко выйти из себя и устроить разнос подчинённым. Начальству такого он себе не мог позволить и поэтому клеркам доставалось и за себя и за того парня.
В общем, по мере продвижения и накопления капитала стержень народного избранника существенно деформировался, исказив положительные черты. В итоге в бочке мёда чайная ложка дёгтя превратилась в столовую.
Рано или поздно, в зависимости от занимаемого места, таких людей ждут серьёзнейшие испытания и над Депутатом, по совместительству бизнесменом, или, вернее, бизнесменом, по совместительству Депутатом, навис дамоклов меч правосудия.
Не то, чтобы Депутат, используя возможности слуги народа, воровал больше других. Так нет же, воровал он как раз в меру, в районе среднестатистических данных, не подлежащих огласке.
Возможно, он, вообще, являл бы собой редчайший образчик порядочного политика, если бы не казино. А там, где казино, там и долги, где долги, там и преступление. Круг замкнулся, и вырваться из него Депутат так и не сумел. Более того, он с болезненным постоянством пристрастился рисовать контуры самой совершенной, по мнению древних, фигуры кокаином, втягивая её носом как пылесосом.
А дальше нужен был громкий показатель борьбы с коррупцией и жребий должен был ударить обухом именно по его коротко стриженой, с обильной ранней проседью, голове. Депутату удалось сыграть на опережение. Благо, что ещё оставались друзья, пластические хирурги-универсалы и, безусловно, деньги…
– Не Аполлон Бельведерский, но сойдет, – глядя на себя в зеркало, прохрипел Депутат. – Вот только брыли1 ярко выражены и постав глаз воловий.
«Не Аполлон Бельведерский» в результате вполне удачных эстетических пластических операций выглядел очень даже неплохо. Депутат помолодел, изменил форму носа, губ и бровей, и заодно сделал фаллопластику, увеличив и без того приличного размера член до неприличной длины. Ну, пунктик у человека такой! Ничего не попишешь.
Неизменной у Депутата осталась только фигура, которая напоминала баобаб в полном рассвете сил. Хотя в последнее время слуга народа под воздействием наркотика начал стремительно худеть и его живот начал напоминать опустошённый на четверть бурдюк.
«Новая морда, новый паспорт, новая жизнь… через триста лет, – размышлял Депутат. – Ладно, посплю – посмотрю насколько новая».
Депутат начал собирать чемоданчик. Думаю, ни у кого не вызовет удивление то, что прямоугольной формы кожаная коробка начала заполняться в основном золотом, в значительной мере драгоценными камнями, в том числе приличным количеством разномастных бриллиантов. Пусть простят меня преданные поклонники «вечнозелёных», но Депутат, даже без излишнего патриотизма, ни на секунду не колебался, что через сто лет никаких долларов не будет. Ни американских, ни канадских, ни австралийских, ни тем более Тайваня, Гонконга, Ямайки или Зимбабве.
О чём Депутат пожалел по-настоящему, так это о том, что его небумажных активов не хватило, чтобы заполнить чемоданчик полностью. Но Аристотель был прав, когда утверждал, что природа не терпит пустоты. Правда, учитель Александра Македонского не мог вообразить, что место, свободное от золота и драгоценных камней, заполнит… маленький плюшевый Олимпийский Мишка… с секретом. Игрушке из прошлого нашлось место в будущем, и не по остаточному принципу.
Депутат в личном плане был свободен. Последним близким для него человеком была верная, готовая на самопожертвование, шестидесятикилограммовая сука… бульмастиф Норма.
Бры;ли1 — губы собаки, которые свободно свешиваются по бокам нижней челюсти
Внушительного размера животное с большущими щеками и кличкой,
представляющей более чем прозрачный намёк на законотворчество, обильно
демонстрировало инстинкт собаки Павлова при виде еды. Нормально, что Норма с чрезвычайно развитым охотничьим инстинктом плохо уживалась не только с местными кошачьими и пернатыми, но и себе подобными.
Депутат и так не слишком ладил с соседями, но с учётом агрессивного поведения Нормы отношения с ними разладились окончательно, во всяком случае, с той частью, которая помимо домочадцев имела домашних питомцев.
Сука была чрезвычайно привязана к Депутату. Он отвечал взаимностью и любил Норму сильнее, чем кого бы то ни было. Несравнимо больше, чем в детстве Деда Мороза, а затем Пикачу.
Депутат легко научил Норму не тянуть поводок во время прогулки и не прыгать на людей, но так и не приучил не бегать и не вырываться при виде кошек, птиц и… крыс.
Однажды вечером поздней осенью Депутат прогуливался с Нормой во дворе дома. Собака откровенно скучала, лениво поглощая запах прелой листвы. Ни тебе кошек, ни тебе птиц… И вдруг Норма резко оторвала голову от кленового «ковра» и залаяла в сторону лавки на детской площадке, на которой сидели Старушка и белоснежная крыса. Женщина отщипывала от каравая малюсенькие кусочки и по очереди клала то себе в рот, то в лапы грызуна, который справлялся с угощением почти одновременно с хозяйкой.
Норма по обыкновению вырвалась из рук Депутата и побежала к лавке. Напоровшись на пронзительный взгляд Старушки, Норма замерла как вкопанная. При этом ни старушенция, ни крыса не прекращали жевать хлеб. Депутат подошёл к собаке, взял за повод и потянул его на себя. Норма, как потерявшая равновесие игрушка, завалилась на бок.
– Что ты с ней, старая карга, сделала?! – смешав воедино изумление и гнев, выдавил Депутат слова из тюбика рта, обрамлённого сухими губами.
– Ты тут, милок, не очень. Таперичи не твоё время. Не зли старушку осенней порою. Не видишь, она хандрит и сама может огорчить кого-угодно по самое не хочу.
Депутат почему-то поверил странной старухе на слово и, пыхтя, взял Нору, как возлюбленную, на руки.
– А собачонка очнётся в скором времени, – заверила, смягчившись при виде такой привязанности, Старушка, отряхнула крошки с платья и встала с места.
Следом за ней с лавки спрыгнула крыса и показала Депутату язык.
– А вот тебе придётся убегать из ентого времени и это лучший вариант, – медленно проговорила перечница и положила на лавку визитку небесно-голубого цвета с фиолетовыми буквами посередине.
Норма, действительно, вскоре очнулась, и тут же сбежала от хозяина навсегда.
Теперь только оставалось написать прощальное письмо, чтобы окончательно кануть в Лету… будущего. Пусть Закон ищет другого козла отпущения. Ему не привыкать латать дыры общественного спокойствия цветными лоскутами издержек Правосудия. Социум нуждается в мифе о неустанной и плодотворной работе стражей порядка, как дети в сказке перед сном. Депутат торопился в светлое, волшебное будущее, где от его преследователей останется только прах, который он непременно намеревался почтить и развеять.
Но Депутат хотел уйти красиво, заметая следы и напуская тень на плетень. Он без труда убедил себя в том, что обогатился вынуждено, исключительно вследствие сложившихся обстоятельств. Так он называл свои казиношные долги. Депутат даже начал считать что, как почти всякий успешный бизнесмен, он стал жертвой наветов. К тому же, если он и сделал что-то противоправное, то его нарушения Закона не шли ни в какое сравнение с преступниками с большой буквы. В результате подобных умозаключений Депутат неизменно приходил к выводу о наличии в намерении привлечь его, именно его, к уголовной ответственности нарушения заветного принципа Правосудия – Справедливости.
На этот раз народный избранник намеревался придать своим размышлениям письменную форму. Увы, попытка написать прощальное письмо всякий раз с треском проваливалась. Об этом красноречиво свидетельствовали бумажные квазиоригами, которые сожрали почти полпачки бумаги и уродливой белоснежной массой валялись под письменным столом в стиле хай-тек.
На выручку пришёл кокаиновый кружок, двигаясь по которому Депутат неожиданно для себя выдал замечательный образчик жанра исповеди.
– В память о Норме – последняя, – с убеждённостью наркомана, наверняка зная, что лжёт, клятвенно произнёс народный избранник.
Вскоре наступившая эйфория в сочетании с необыкновенной ясностью ума сделали своё дело. Притворный самоубийца, иронизируя и блистая знаниями литературы, как российской, так и зарубежной, написал письмо с красноречивым заголовком: «Исповедь депутата». Содержание произведения привожу без сокращений и искажений.
«Я ухожу. Я принял решение уйти, но не из трусости, а из-за того, что устал сражаться с ветряной мельницей по имени Система, которая перемалывает всё и вся. Исключение составляет разве что обслуживающий персонал. И то… до поры, до времени. Система предпочитает не пантагрюэлей, исповедующих веру в Природу, Разум и Человека, а колоссов родосских, которые рано или поздно падают под ветрами перемен. Но ничто не изменяется, потому что возникший хаос круговорота событий вскоре самоорганизуется… в Систему.
Всякий Дон Кихот не мыслим без Росинанта и Санчо Пансы. А у меня, к сожалению, нет настоящих и преданных помощников: ни благородной клячи, которая способна выйти за пределы своих возможностей, ни наивного, но верного друга, которому можно было бы доверить губернаторство. А если бы и были, мне не победить Систему.
Кругом непробиваемые дураки, разбитые дороги и вековая сочная грязь, в которой легко увязнет не только птица-тройка, но даже трактор, который, как известно, «в поле дыр-дыр-дыр».
На этой благодатной почве легко разгуляться фонвизиновским, грибоедовским и гоголевским казнокрадам. Люди меняются, но казнокрады никогда. Традиции незыблемы. На то они и традиции. Пока казна не превратиться в бюджет, казнокрады неизбежны как тараканы.
Я же, в отличие от моих коллег чтил уголовный кодекс. Это, фактически, моя настольная книга… Была.
Лучше уйти навсегда из этой жизни, где правит, даже не Мельник, а Система, в царствование которой проще-простого стать козлом отпущения. Время по-настоящему стоящих перемен ещё не наступило.
Всё, что было со мной – было не зря. Жаль, что на этом всё.
Одним честным депутатом станет меньше. Но запомните: на моё место придут другие и укажут казнокрадам на их место, простите за каламбур.
Не ищите меня – я хорошо спрятал своё тело».
У некоторых из тех, кому посчастливилось прочесть безответный образец эпистолярного жанра, на глазах выступали слёзы. Ещё бы: такой человек ушёл! Честный гражданин, народный избранник, погибший на фронте борьбы с самой Системой.
Справившись с письмом, Депутат, зрачки которого страшно расширились, расхохотался и начал кружить по комнате, соревнуясь с невидимой белкой в колесе.
После пробежки он набросился на скомканную бумагу, валявшуюся под столом и, по очереди, расправил каждый лист. Не задумываясь, Депутат начал превращать мятую бумагу в «кораблики», «самолётики», «жабок», «птичек», «лисичек».
Когда «транспортные средства» и «животные» заполонили комнату, Депутат почувствовал острую необходимость с кем-нибудь поговорить. Квартира была пуста, но… Находчивости Депутата позавидовал бы даже Мюнхаузен, рассказы которого сами по себе намек на то, что барон покуривал не только табачок.
Депутат включил телевизор, быстро нашёл какое-то политическое ток-шоу, сходу начав вести словесные баталии и с приглашёнными в студию, и с ведущими. Кокаинист, энергия которого фонтанировала, затмевая водяные салюты дворцово-паркового ансамбля на южном берегу Финского залива, блистал образчиками риторики перед монитором телевизора.
Избраннику народа показалось, что он вербально загнал под лавку самовлюблённо-слащавого, плешивого, прилизанного мужичонку-ведущего, а под табурет слащаво-самовлюблённую, замаскированно-потрёпанную и далеко не девицу – ведущую.
Неожиданно Депутат почувствовал, как его развязный язык выскочил изо рта и начал бегать по комнате. Кокаинист попытался его поймать, но куда там.
Язык, прыгая по комнате, словно завидевший хищника заяц, успевал показать себя во всей красе зеркалу. Перекачанный мышечный орган полости рта эротично дразнился, облизывал тарелку и стакан, а увидев прилипшую к скатерти жевательную резинку, сделал змеиную стойку.
В тот момент, когда Депутат протянул руку, намереваясь схватить застывший гадский язык, на наркомана напала бесчисленная орда невидимых насекомых и начала безжалостно кусать. Нестерпимый зуд заставил Депутата до крови разодрать бледную кожу. Проклятый язык, проклятые мошки!
На следующее утро, которое наступило ближе к вечеру, Депутат проснулся вялым, как рыба на Привозе. Кокаиновая эйфория растаяла пломбиром на солнцепёке. Избранник народа был чрезвычайно раздражителен и, скорее всего, начал бы крушить всё в квартире, если бы не обуздавшая агрессию подавленность и… жевательная резинка, обнаруженная под языком.
Ох и досталось же ей! Депутат жевал её медленно, но так, будто намеревался уничтожить ставший безвкусным синтетический полимер. Глядя на ожесточённые движения его челюсти, всякому наблюдателю стало бы ясно, что слуга народа произошёл от жвачных. А ведь если один из лучших избранников толпы, простите, стад…, тьфу, народа, генетически связан с парнокопытными, то, что говорить о прочих?
Но, так или иначе, а нейронные связи депутатского мозга начали медленно восстанавливаться, возвращая шедевр пластической хирургии в реальность, из которой ему предстояло сделать шаг в будущее длиной в сто лет.
Депутат… Это профессия или искусство? С точки зрения доходности – профессия и ещё какая! С точки зрения умения вешать макаронные изделия на уши избирателям – безусловно, искусство.