Родители мои были такими же, как и все остальные советские люди, чья юность и молодость пришлась на суровые 30-е и 40-е годы прошлого века, на войну и голод.
Мама рассказывала мне, что она с детства интересовалась медициной и хотела быть хирургом. Серьезная и сосредоточенная, она разрезала лягушек и производила с ними различные опыты, чтобы лучше знать строение живого организма. Но мечте её не суждено было сбыться. В силу различных обстоятельств (одной из причин была ранняя смерть от туберкулеза её отца Алексея), она не смогла закончить 10-й класс, и не успела вовремя сдать документы в медицинский институт. Тогда, чтобы получить хоть какое-нибудь приличное образование, она в 1942 году поступила в Ивантеевский трикотажный техникум, который закончила в 1946 году. Получив направление на работу в Одессу, она с ноября того же года стала работать технологом на трикотажной фабрике имени Крупской.
Отец ещё до войны выучился на столяра в ремесленном училище, но поработать тогда ему не пришлось - началась война и 8 августа 1941 года его призвали в армию. Начал воевать он под Днепропетровском, затем участвовал во многих других боях до самого конца войны. Служил он артиллеристом в 47-й и 353-й стрелковых дивизиях. В боях был дважды ранен (хорошо помню шрам у него на ноге от попадания пули). А однажды при взрыве бомбы его завалило в блиндаже и сильно контузило, в результате чего он стал плохо слышать. После окончания войны он ещё несколько лет продолжал служить в одной из зенитных частей, находящейся в Крыму. После демобилизации он вернулся домой с двумя медалями - «За отвагу» и «За победу над Германией», которыми я позже очень любил играться. Вместе со своими родителями (бабушкой Елей и дедушкой Иваном) он стал жить в небольшой хате на улице Самодеятельной поселка ЗОР («Завод Октябрьской революции»).
А в это время мама вместе со своей матерью (бабушкой Зоей) уже проживала в Одессе, в доме на улице Колонтаевской. Причем, несмотря на то, что в городе после войны было ещё много брошенных и пустующих квартир, бабушка выбрала для жилья подвал, на который никто не претендовал в отличие от квартир, в которые возвращались их прежние владельцы.
Здесь-то, в этом подвале, и пересеклись жизненные пути моих будущих родителей. Однажды, нужно было настелить новый пол, и мама пригласила для этой работы столяра с фабрики, где работала и сама. Столяром оказался мой будущий отец. Во время работы он часто останавливался и отдыхал, из-за сильных головных болей, вызванных контузией. Мама прониклась жалостью к молодому парню. Постепенно возникли взаимные чувства, и спустя какое-то время они поженились.
Должен сказать, что моя мама имела не только интеллигентную и красивую внешность, она была также талантливой и умной женщиной, имевшей задатки учёного. Будучи от природы очень рассудительной, она умела хорошо говорить и четко формулировать свою мысль, и за советом к ней обращались многие. Начав работать технологом, мама со временем стала инспектором, заместителем, а затем и начальником отдела кадров, проработав, в общей сложности, почти сорок лет на этом предприятии, до марта 1986 года.
Мама придерживалась в жизни очень строгих моральных принципов, никогда не курила, на всех праздниках и торжествах пила только чуть-чуть, для виду, никогда не употребляла нецензурные выражения в разговоре, никогда не занималась пошлыми любовными приключениями на стороне. Она была высокоидейным человеком и всю сознательную жизнь состояла в рядах коммунистической партии. Думаю, что если бы все коммунисты были такими же, как моя мама, то у нас в стране давно был бы настоящий коммунизм. По характеру моя мама была мягкой и беззащитной, а потому очень обидчивой. Она никогда не сидела без дела, а всегда старалась сделать что-то по хозяйству. Работая по дому, она часто тихонько напевала песни. Её любимыми песнями были: «Каким ты был, таким остался», «Песенка об отважном капитане», «Песня о веселом ветре», «Крутится - вертится шар голубой», «Песня о Вите Черевичкине» и другие.
Мой отец, в отличие от мамы, за свою жизнь работал столяром на многих предприятиях. Кроме этого, дома он временами занимался изготовлением табуреток и дубовых бочек на продажу. Он никогда не злоупотреблял спиртным и не курил. Отец любил много читать и часто приобретал книги, в основном на военную и историческую тему, выписывал журналы «Перец», «Наука и жизнь», а также газеты. Собственно, от отца я и перенял любовь к чтению и изучению истории, особенно военной темы.
Тем временем, ровно в середине двадцатого века, а именно в 1950 году, 12 июня моему отцу исполнилось 27 лет, а 25 июня моей маме - 25 лет.
А вскоре - 15 ноября 1950 года - родился и я. Произошло это в Одесском 2-м родильном доме, который находится на улице Комсомольской, 24. В справке № 2266, выданной в роддоме, было написано, что такая-то роженица родила мальчика, живого и доношенного. Этим «живым и доношенным мальчиком» был я.
В то время большой популярностью пользовался роман Александра Фадеева «Молодая гвардия» и одноимённый фильм Сергея Герасимова. Имена геройски погибших юных подпольщиков-краснодонцев знала вся страна. На мою маму особое впечатление произвел юный комиссар молодогвардейцев Олег Кошевой. Отцу, любителю древней истории и знатоку имен древнерусских князей, также нравилось это имя. Поэтому, было решено дать мне имя Олег.
Первые несколько лет своей жизни я прожил сначала в хате деда Ивана и бабы Ели на поселке ЗОР. В моей памяти сохранились некоторые воспоминания о том времени. Помню, как мы с мамой играли на большой железной кровати с никелированными шарами, как я лазил в шкаф для одежды, пахнущий нафталином, и прятался там, как мама кормила меня алоэ с горячим шоколадом и читала «Сказку о царе Салтане» Пушкина. Запомнились мне нежные трели сверчков, запах горелого керосина, которым растапливали плиту и таинственный огонёк керосиновой лампы по вечерам. Тогда в домах не было не только телевизоров и магнитофонов, но и простейших радиоприемников, поэтому вечера были тёмными и тихими. Этими вечерами родители, укачивая меня, часто напевали колыбельные песни. Мама пела «Колыбельную» из кинофильма «Цирк», а папа пел казацкую песню на стихи Лермонтова о далекой и загадочной реке Терек и злых чеченцах.
Осталось в моей памяти и ужасное происшествие, случившееся со мной чуть позже: однажды, во время еды я опрокинулся со стулом навзничь и, ударившись затылком о печь, сильно прокусил себе язык, а обезумевшая от горя мама бегом несла меня, истекавшего кровью, в детскую больницу, где мне поставили кнопки на язык.
Начиная с 1952 года, мои родители начали строить свой дом на Офицерском поселке. Почему он так назывался неизвестно. Впрочем, через несколько лет этот поселок плавно сросся с новым поселком Нефтяников, хотя нефтяников проживало там не больше, чем у нас офицеров. Достаточных средств на строительство добротного дома у нас не было, поэтому мы вынуждены были использовать строительные материалы невысокого качества. В частности, вместо кирпича или камня, мы возводили стены из отработанного шлака. Помню, как я залезал на строительные леса и смотрел, как заливался раствор. В стройке нам помогали мамины родственники и подруги по работе. Рядом с нами строила дом семья тёти Раи, папиной сестры.
Мебель и прочая домашняя утварь в новом доме поначалу была довольно скудной. Долгое время нам исправно служила ещё дедовская деревянная тахта, на которой спали и в которой хранили всякие вещи. Над тахтой висела дедовская же старинная картина, изображавшая зимнее поле и уголок угрюмого леса с дорогой.
Некоторое время пол в доме был земляной, по которому рыскали крысы. Однажды, одну из крыс поймала и наполовину изгрызла, оставив прямо у нас на кровати, наша кошка. Кошка была совершенно белой, без единого пятнышка и звали её Китэ. Позже, когда отец уже стелил деревянный пол, кошка умудрилась залезть под половицы и долго мяукала там, пока отец не взломал одну из половиц.
Была у нас и собака с грозным именем Барс, хотя на деле это был обычный бестолковый и добродушный дворовой пёс. Взяли мы его тоже из дома деда Ивана. Помню, как мы переносили вещи в наш новый дом. Мы шли до радиостанции по улице Ачкановых, усыпанной шлаком. Рядом с нами весело бежал Барс и с энтузиазмом лаял на поселковых собак. Автомашин в то время почти не было и ничто не беспокоило покой тихого и патриархального поселка ЗОР.
Когда мне было всего два с половиной года, произошло событие, ознаменовавшее конец великой, героической и одновременно трагической эпохи: 5 марта 1953 года умер Сталин, очень строгий и таинственный дядя Сталин, о котором я помню детский стишок:
«Я сижу на дереве,
Не могу накушаться.
Дядя Сталин говорит:
«Надо маму слушаться!»
Стишки я, вероятно, разучивал в детских яслях. Эти ясли и сейчас ещё находятся на углу улиц Фрунзе и Моисеенко. Туда, каждое утро меня относила на руках мама. Пешком, через весь поселок ЗОР до 2-й заставы, затем до улицы Фрунзе на трамвае, а оттуда ещё один квартал пешком. Бедная мама – я был крупным ребенком и, ей было очень тяжело носить меня. Сдав меня в ясли, она шла обратно на свою трикотажную фабрику. А вечером, уставшая после работы, она снова брала меня на руки и несла домой. В моей памяти ярко запечатлелись алые рассветы, прохладный утренний воздух, тревожные гудки паровозов, бесконечные рельсы и шпалы.
Позже меня перевели в детский сад, спрятавшийся где-то в глубине поселка ЗОР. Пробыл я там недолго, но хорошо помню стены коридоров садика, разрисованные детскими сюжетами. О том периоде у меня на всю жизнь остались памятные рубцы, в буквальном смысле слова. Как-то утром, идя в садик из дома бабушки Зои, я упал на Колонтаевском спуске (там, где сейчас находится территория автовокзала) и сильно рассёк коленки об острую булыжную мостовую. А ещё я помню, что в этом садике мне часто приходилось драться с очень зловредным мальчишкой по фамилии Александров.
Ещё позже, когда я достаточно подрос, меня стали водить в детский сад № 33 на Слободке. Каждый день мы с какой-нибудь воспитательницей ходили на прогулку, в основном, в скверик возле трамвайного депо и напротив областной больницы. На месте скверика в годы войны было военное кладбище, на котором хоронили немцев и румын, умерших в областной больнице. После войны все могилы сравняли с землей и сделали сквер. И теперь мы беспечно гуляли по дорожкам сквера и играли среди деревьев и кустов «кашки», на которых было много паутины и страшных пауков. Разумеется, в то время деревья казались нам очень большими, а скверик - большим и загадочным лесом. Помню, что скверик ограждал сохранившийся кое-где мрачный серый каменный забор. Недалеко от небольших каменных ворот, перед которыми было несколько ступенек, находился и домик садовника (бывший храм при кладбище). Через несколько лет остатки стен снесли, остался только домик.
В детсаду, во время «мёртвого часа», мы спали на самодельных раскладушках и воспитательницы часто ворчали, раскладывая и складывая громоздкую и тяжелую раскладушку, сделанную моим отцом. Мне пришлось полежать не только на раскладушках, но и на больничных носилках: однажды я отравился пирожками и «скорая помощь» забрала меня из сада в больницу, где мне сделали промывание желудка. Помню, как после этого, полностью опустошенный физически и морально, я лежал в палате и обессилено глядел в потолок.
Перед праздниками мы разучивали с воспитательницами стишки и песни. Помню, как мы распевали песню о Родине со словами «Край родной, навек любимый, где найдешь ещё такой», хотя я не понимал слово «край». Оно ассоциировалось у меня, почему-то, со словом «икра». А в песне «Во саду ли, в огороде», для меня долгое время оставалось непонятным слово «восадули».
Как-то, купив себе велосипед, а мне книжку о приключениях глупого мышонка и волшебного карандаша, отец повел меня из детсада домой. Был темный вечер, на улице горели фонари и, люди на остановке садились в освещенный изнутри трамвай. Мы шли пешком вдоль стены областной больницы. Отец катил велосипед, а я держал свою книжку и с восторгом посматривал на новенький папин велосипед, пахнущий маслом и резиной. К сожалению, велосипед у нас украли через несколько лет, но книжка до сих пор лежит на чердаке, среди старых вещей.
Одно время я дружил в своей детской группе с мальчишкой по имени Ванька и иногда заходил с ним в гости к его бабушке в домик, из которого торчала большая водосточная труба. Но потом мы из-за чего-то подрались и перестали дружить. Последний раз мы виделись с ним, когда я уже заканчивал школу. Он оставил школу раньше, вырос в довольно примитивного парня и работал, если не ошибаюсь, грузчиком или что-то в этом роде. А вот с другим мальчишкой из детсада, Валькой, я позже учился в 61-й школе, правда, в разных классах.
Мне запомнились и некоторые события мирового значения, произошедшие за время моего пребывания в детском саду. Например, запуски в 1957 году первого искусственного спутника и спутника с собакой Лайкой на борту, а также Фестиваль молодежи в Москве. Наша соседка Дина Шевченко подарила мне значок, посвященный Фестивалю, и много лет я хранил его, пока он не затерялся.
Подходил к концу срок моего пребывания в детском саду. Однако перед этим, летом 1958 года мы всей семьей совершили незабываемое плавание на пассажирском лайнере «Россия» по Крымско-Кавказской линии (Одесса — Батуми).
А первым городом, в который мы приплыли, был Севастополь. Помню раннее утро, когда наш корабль неторопливо входил в бухту, охраняемую по бокам старыми бастионами. На них уже давно не было пушек, но всё равно вид у них был внушительный. Мы ходили по городу и рассматривали достопримечательности. А их в Севастополе множество. Это бастионы и форты, памятники и музеи, старинные пушки и ядра. Но, конечно, самое большое впечатление на нас произвел музей-диорама обороны Севастополя. Там всё было как настоящее! Мне запомнился также Памятник погибшим кораблям, находящийся прямо в море.
Вообще, Севастополь очень необычный и романтичный город, совершенно не похожий на другие. Здесь всё напоминает об истории и героизме. На всю жизнь я запомнил имена командира брига «Меркурий» капитана Казарского, адмиралов Нахимова, Корнилова, Истомина, матроса Кошки, пулеметчицы Нины Ониловой, героев дзота № 11 и других защитников Севастополя.
После Севастополя мы заходили в Ялту, где в студии на центральной улице записали на мягкой пластинке с изображением Ласточкиного гнезда моё звуковое письмо бабушке Зое. Побывали мы также в Сочи, Сухуми, где прогулялись по ботаническому саду, и в Батуми.
Много интересного было и на борту дизель-электрохода «Россия». Я облазил все палубы, чуть ли не до машинного отделения и капитанского мостика, играл в шахматы в приятно пахнущем салоне, купался в бассейне и загорал на палубе, смотрел в кинозале фильм-сказку «Новые приключения Кота в сапогах», бродил по огромному кораблю, где вздумается и так далее.
В общем, впечатлений от морского круиза было масса! Как это ни грустно, однако это было последнее приятное событие моего беззаботного детства: 1 сентября я пошел в школу, и началась долгая учёба.
А милый сказочный фильм «Новые приключения Кота в сапогах» я люблю пересматривать и сейчас, как память о последних летних днях моего дошкольного детства…