Сергей Сергеевич Чешский сидел во дворе.
Это о нем соседки так думали: вот, дескать, сидит Чешский Сергей Сергеич. Потому что они его давно знали. А для остальных он был просто старик. Ну, сидит часами неподвижно. Только сморщенное темное лицо мелко подрагивает влево-вправо. Ничего особенного.
Сам старик ничего не думал. И даже не помнил, как его зовут и зовут ли вообще. Он просто сидел на деревянной лавке, засунув руки в карманы кожаного пальто, так как мерз в самый теплый день. Кровь застыла, жизнь прошла. Ну и ладно. Он все равно ничего не чувствовал.
Никаких желаний у него не возникало. Откуда им взяться? Ему давно ничего не хотелось. Ничего старику не нужно. Он и сидел на воздухе по привычке, и ел, и спал по привычке, а не потому, что хотелось. Так положено, все дышат воздухом, едят и ложатся спать. Жизнь – это череда привычек.
Сегодняшний день похож на предыдущий, на сотни предыдущих. Потом настанет ночь, такая же, как и все остальные. Пройдет это лето, придет осень, наступит в точности такая же зима, как и в прошлые разы. Надоело, скучно. Но он привык.
Правда, надоевшая череда могла закончиться очень скоро. Но и к этому старик был равнодушен. Он не боялся. Испытывал ли он когда-нибудь страх? Кажется, давно когда-то, он не помнил. Люди и события, звуки и погода слабо задевали его сознание, как сквозь толстый слой ваты. Хотя вроде бы в детстве он однажды испугался. Но вот чего именно? И что было потом? Ну да это, собственно, без разницы.
Он не желал всматриваться памятью ни во что. Если слишком пристально глядеть в глубину прожитых лет, пытаться что-то вспомнить – начинает неприятно ломить лоб и переносицу. Значит, не будем пытаться.
***
– Урра! Раз, раз! Готов!
По двору носился маленький мальчик с веткой в руке. Но это о нем взрослые так думали: дескать, вот бегает маленький мальчик, скорее всего школьник начальных классов. И размахивает веточкой, играет. Ничего особенного.
На самом деле мальчик был, конечно, отрядом героев-чапаевцев. А вот этот куст и вон та группа деревьев в глубине двора – жалкими трусами, белогвардейцами. Их надо всех до одного победить.
Выпад, свист сабли, еще выпад. Хорошо! Как у него ловко получается! Он вообще очень ловкий, самый ловкий во дворе. Эх, никого из ребят сейчас нет, а то устроили бы соревнование, кто быстрее влезет на яблоню.
Мальчик бросил свою саблю-ветку и полез на яблоню. Жесткая кора сразу ободрала колено. Ничего, мама потом зеленкой замажет. Вот и первая толстая ветка. Он уперся в нее ногами, спиной в ствол. Вкусный воздух врывался в горло, ладони приятно саднило. Хорошо бы на ноге остался шрам, можно будет хвастаться.
Наверху пахло листьями и яблоками. И еще почему-то борщом тети Кати с первого этажа. Солнце слепило сквозь крону, он упрямо смотрел на него, но потом отвел слезящиеся глаза. По стволу бегали муравьи. Один тащил вверх какой-то сухой листок. Мальчик стал помогать муравью пальцем – ну, давай же быстрее, что ты такой медленный! – и листок упал, покруживаясь, вниз.
А вот он запросто спрыгнет вниз, как настоящий парашютист! Он умеет прыгать. Мальчик повис на ветке, покачался немного. Приятно было чувствовать, что он может залезть обратно в любой момент. И свеситься снова, и снова залезть. Потому что он сильный. И вообще. Дерево, трава, весь двор, и вот это солнце, и даже лето – принадлежат ему.
Мальчик разжал пальцы и полетел вниз, коснулся пятками земли и перекатился набок. Трава хлестнула по лицу, в рот попала земля. Ха! Вот как здорово он приземлился!
От полноты чувств мальчик вновь схватил ветку и стал ею лупить заросли крапивы в самом углу двора, за яблоней. Там углом сходились глухие стены темного кирпича. Крапива валилась под ударами, словно белогвардейцы под большевистским огнем. Радость кипела в груди и пузырилась, как стакан газировки с сиропом.
***
– Как ваше здоровье, Сергей Сергеич? – участливо спросила пожилая соседка. Она вышла из подъезда с хозяйственной сумкой.
Чешский молчал.
Женщина приблизилась. Старик сидел неподвижно. По смуглой щеке, пробираясь сквозь серебристую щетину, ползла муха. Господи! Живой ли? Но тут она заметила, что он покачивает головой вправо-влево, будто отрицает что-то. Вздохнула и пошла на рынок.
Старик все сидел на лавке. Он мог бы сидеть так хоть до вечера. Но все же надо встать, ноги совсем онемели. И глаза устали. Туман перед глазами, двор будто тюлем занавесился. Пара шагов вдоль стены дома, а потом домой. Там хоть телефон есть, можно «скорую» вызвать. А то чего-то совсем ослаб, даже нехорошо делается.
Старик подвинул под себя ноги, оперся о лавку и медленно, постепенно выпрямился. Перевел дыхание. В глубине груди, там, где свистел воздух, родилась тупая боль. Теперь шаг левой. Перенести тяжесть... Теперь правой. Каждая нога отправлялась в самостоятельное путешествие, не вполне уверенная, чем оно закончится. Но каждый раз шаг удавалось завершить следующим шагом. Только ждать завершения приходилось долго.
Старик шел, шел и ни о чем не думал, ничего не ощущал. За десять минут он прошел десять шагов и оказался в углу двора, за корявым стволом яблони. Там сходились такие же корявые и древние стены. Одна глухая стена принадлежала дому постройки позапрошлого века, другая была стеной больницы. И яблоня, и больница находились здесь всегда.
Он переждал приступ слабости, открыл глаза и обнаружил себя у поросших мхом кирпичей. Опять надо отправлять ноги в путешествие. Но они не шли.
Он покорно опустил голову. Чуть пониже в стене зияла полузасыпанная пылью ниша, какая-то забытая сто лет назад отдушина. Неужели именно здесь суждено умереть? В порыве секундного беспокойства старик пробормотал: «Господи, помоги!»
***
Мальчик бросил косить ряды зеленых кусачих врагов и подошел к стене. От кирпичей, уходящих вверх неровными рядами, исходил зов тайны. И эта дыра. Она никуда не ведет, они уж проверяли с мальчишками, светили спичками, бумагу жгли. Но как же не использовать такое замечательное хранилище? Ребята прятали сюда рогатки, записки, планы и устав своего отряда «Мысль».
Сегодня в глубине ничего не было. Из ниши лениво выполз паук, увидел мальчика и застыл. Мальчик задумчиво поскреб затылок. Во что бы еще поиграть? Лето кончается, скоро в школу, дорога каждая минута. Он уже совсем было решил смастерить из веток и бумаги самолет, чтоб запускать его с крыши дома, уже повернулся уходить. Вдруг из ниши послышался замогильный шепот:
– Господи, помоги!
Мальчик подскочил от неожиданности и спрятался за стволом яблони. Он ужасно испугался. По спине пробежали противные мурашки, живот свело, а кожа на затылке сделалась колючей. Что это такое? Кто?! А что, если...
Мальчишки однажды по секрету рассказали ему, что за стеной находится больничный морг. Что такое морг? – э, да ты малявка, не знаешь! Там мертвые.
«Неужели привидения?» – подумал мальчик. Но тут же встряхнул головой. Стыдно! Хорошо, что ребята его не видят. Особенно Она. Какие еще привидения могут быть в наше героическое советское время? Пионер, он же всем детям пример, и ничего не боится! Правда, он пока еще не пионер, но скоро будет.
Мальчик упрямо нагнул голову и вышел из-за дерева. Ну и ничего, и не страшно ни капельки. Он боком, боком подошел к нише, наконец решился и посмотрел в глубину. Вот и все! Привидений не бывает! Просто послышалось. Тут ему пришла в голову веселая шутка, он засмеялся и крикнул прямо в нишу:
– Я помогу тебе!
***
«Я помогу тебе!» – услышал старик. Показалось? Ведь слышал он плохо. Ничего он не слышал, если честно, кроме постоянного звона в ушах. Нет, все же кто-то что-то сказал. И эта фраза казалась почему-то знакомой. Но почему? И почему так сильно заколотилось сердце?
Чешский отодвинулся от стены, прислушался к себе. Кровь в висках глухо забарабанила, запульсировала в ямках ключиц. Задрожали ноги, в них будто вдунули горячий воздух. Он сделал шаг, покачнулся. Что такое?! Ноги идут почти свободно! Он их чувствует!
Старик огляделся вокруг. Все было таким же, как всегда, только без туманной вуали – четким, ясным, выпуклым. Яблоня, скамейки. Он вдруг заметил, что старый, заросший зеленью его дом похож на уродца-мутанта от бесконечных неуклюжих ремонтов, достроек и покрасок. Раньше он этого не видел.
Чтобы проверить новые ощущения, старик прошелся по асфальтовой дорожке между кустов к тротуару. Он шел совсем легко, и даже бедра не сводило привычной сосудистой болью. Его будто включили только что – он чувствовал каждую жилку, каждый волосок, чувствовал прикосновение шершавой одежды к телу. И запахи, запахи – откуда их столько? Стало жарко, и он расстегнул пальто.
Сколько продлится этот прилив сил? Неважно. Надо успеть пожить, даже если это закончится через минуту. Вот ведь он когда-то и не мечтал дожить до третьего тысячелетия, а уже который его год на дворе. Надо подставить лицо солнцу и ощутить забытую ласку. Надо поесть – он проголодался. Газетку бы почитать, что там произошло в последнее время? И еще что-нибудь, что-то такое... Чего-то хочется...
Соседки из второго подъезда увидели, как этот древний мамонт Чешский перешел на подгибающихся ногах через улицу, к лотку с мороженым. Выгреб из кармана деньги и, роняя мелочь, протянул продавщице. Купив мороженое, он отправился назад, увернувшись от автомобиля, и даже погрозил ему вслед пальцем.
Когда старик подошел ближе, соседки остолбенели: старик ел мороженое и улыбался. Подбородок его был измазан белым. С ума сошел старый хрыч?
– Как здоровье, Сергей Сергеевич? – спросила его одна из теток, прочно расположившихся на своей вечной лавке. – Как себя чувствуете?
Чешский тщательно облизал мороженое, глотнул, закатил глаза от удовольствия, потом разжмурился и звучно, со вкусом ответил:
– Не дождетесь!
***
– Сережка! Немедленно домой!
Старшая сестра. Ну вот, все настроение испортила.
– Сейчас иду! – крикнул он в сторону окна второго этажа.
Надо успеть купить мороженое на углу. В кармане оставалась еще какая-то мелочь. А мороженого захотелось внезапно и нестерпимо.
– Не вздумай покупать мороженое! – требовательно заявила сестра, снова высовываясь. – Иди обедать, паразит!
– Сейчас. Там за углом, понимаешь... Я на минутку только сбегаю, и назад. Там пожар, нужно спасать людей, как ты не понимаешь? Я же будущий пионер, я должен быть всегда готов!
Сестра засмеялась.
– Ну и выдумщик ты, Чешский! Вот я в школе звеньевому расскажу, тебя в пионеры не примут.