«…Уставший пожилой мужчина в смокинге поднял глаза на плафоны над баром. От яркого света у него закружилась голова, и он неловко покачнулся на стуле, ухватившись за стойку. Бармен успел остановить стакан с виски, который заскользил по полированной поверхности к краю.
– Извини. Переоценил свои возможности и высоковато забрался. А за спасённый скотч спасибо, – поблагодарил темнокожего парня мужчина.
Он развернулся к залу и, откинувшись на спинку, щурился в пустую темноту. Потолок то падал, грозя приплющить к полу, то взлетал в чёрную бездну с мутными огнями. Начала кружиться голова. Схватив стакан, он осторожно слез с барного стула и, пошатываясь, пошёл в зал. Он хотел было сесть за какой-нибудь столик, спокойно допить напиток и подняться к себе в номер, как раздался женский голос.
– Скучаете?
Он остановился и всмотрелся в неясную расплывчатую глубину, откуда шёл звук. Он увидел светлое пятно платья в серебристых блёстках. Подойдя ближе, он рассмотрел стройную фигуру девушки и голые коленки.
«Выговор чистый – не проститутка», – решил он и плюхнулся рядом.
– Скучать мне некогда, – ответил мужчина, снимая бордовую бабочку и пряча её в карман пиджака.
– Тогда почему один в отеле? – допытывалась неизвестная.
– Знаете, для кого-то корпоратив – праздник, а для меня работа. Вот и остался отдохнуть в тишине, – Гарри внимательно рассматривал лицо собеседницы, пытаясь понять, знает ли он её.
Что-то неуловимо знакомое было и в её голосе, и в чертах. Но короткое обтягивающее платье в дискотечном стиле сбивало с толку. Этих голых ног, которые так притягивали к себе внимание, он не помнил.
– А-а, – понимающе протянула девушка, – Так вы с той рождественской вечеринки сумасшедших юристов!
– Да, я партнёр в этой фирме.
– В какой, если не секрет?
– «Лейкерс МакКинли». Не слышали про такую? Самая крупная в мире.
– Несовременно и длинно.
– Можно «Лейкерс», так многие сокращают.
– Тогда с наступающим Рождеством! – девушка, уже не трезвая, подняла бокал с пивом. – И чтобы вы в новом году не разорились на выпивку – ваши подчинённые здоровы выпить!
– Чёрт, виски закончился! – Гарри сделал последний глоток.
– У меня тоже пусто, и бар, как назло, закрывается. Успеем повторить? – с намёком произнесла девушка.
Гарри обернулся к бару. Свет был погашен. Бармен ушёл.
– Ночной клуб, к сожалению, я предложить вам не могу. Мне завтра утром нужно ехать в Эдинбург, но… – Гарри оценивающе смотрел на девушку.
– Сомневаетесь, что меня устроит мини-бар в вашем номере? Не переживайте, – девушка первой встала из-за стола.
Пока они поднимались в лифте, мужчина как бы нечаянно прижался к девушке. Та не отшатнулась, и даже взяла его за руку.
«Почему бы и нет, – подумал он. – Одна ночь без обязательств станет отличным прологом к моему путешествию по Шотландии!»
Войдя в номер, он не стал включать освещение и направился к холодильнику.
«Я до сих пор не знаю её имени».
– Может, тебе шампанского? – спросил Гарри.
– Как романтично! – согласилась незнакомка. – Хочу вместе с тобой.
Мужчина подошёл к ней, подал тонкий бокал и сел в кресло напротив. Настольная лампа подсветила вьющиеся в пируэте пузырьки. Они кружились, пытаясь догнать друг друга, чтобы на поверхности вместе лопнуть в объятиях.
Девушка подошла к мужчине и устроилась у него на коленях.
– Я же сказала «вдвоём», милый!
Он понял, что не ошибся в своих предположениях. Он с наслаждением вдыхал пьянящие ароматы духов и близкого женского тела. Девушка отставила шампанское на столик и, расстегнув на рубашке несколько верхних пуговиц, положила ладонь на грудь мужчины.
– Ой, какой густой лес! Щекотно! – рассмеялась девушка.
Он, уловив её недвусмысленное согласие перейти границу флирта, скинул ближнюю к себе бретельку. Платье соскользнуло и открыло полную грудь без лифчика. Розовый сосок упруго стоял. Он медленно приближался к нему, осыпая поцелуями шею и плечо.
– О, чувствую, что древний вулкан просыпается, и скоро может начаться извержение! – подшучивала девушка.
Мужчина, пропуская подколки мимо ушей, продолжал ласки. Отставив свой бокал, он пустил освободившуюся руку под платье, указательным пальцем дотянувшись до трусиков.
– Ой-ой! Пора в кроватку!
Девушка решительно встала с его колен и манила, пятясь, пока не упала на постель. Мужчина не стал наваливаться на неё сверху, а прилёг рядом.
– Сама снимешь? – спросил он, задирая платье. – Кстати, как твоё имя?
– Наконец-то дождалась! – неожиданно зло процедила девушка. – А я всё гадала, когда: до или после трусов!
Она увернулась от его рук, вскочила на ноги и сделала несколько шагов к выключателю. От света он зажмурился и долго не мог рассмотреть стоявшую у двери девушку. Она была скорее рассерженная, нежели испуганная, и не спешила поправлять бретельку, чтобы прикрыть оголённую грудь.
– Что случилось, милая? – не мог взять в толк мужчина.
– Ничего особенного! Просто нужно получше запоминать своих подчинённых, когда бросаете папки на их столы, мистер!..
– Так мы всё-таки знакомы?! – вскрикнул мужчина.
– Более чем, особенно после сегодняшнего вечера, который чуть не перешёл в утро!
– Прости меня. Я не хотел тебя обидеть. Мне показалось, что нам обоим было хорошо…
– Действительно померещилось! – перебила его девушка. – И кстати, завтра ты узнаешь моё имя!
И, так и не представившись, она сильно хлопнула дверью».
Блэкуоттер смотрел на взволнованного Гарри Олда, будто тот пережил это происшествие только вчера. Его круглое, полноватое лицо раскраснелось. Обширная лысина покрылась пятнами.
– Вы, мистер Блэкуоттер, наверное, считали, что всё должно было быть примерно так? – с печальной усмешкой поинтересовался Гарри.
– Более-менее. Ну может, вы должны были всё-таки… в общем, лечь на неё, судя по уплаченной в итоге цене. Иначе я не понимаю весь этот пафос обвинения против вас.
– Вот именно, мистер Блэкуоттер, вот именно! Почитайте «Таймс» или «Телеграф». Да все газеты напечатали наш с ней диалог той ночью!
Гарри Олд кинул на стол газеты.
«Обвинитель со стороны Управления по делам адвокатов Эндрю Табачник заявил, что ответчик, являясь управляющим партнёром ведущей английской и глобальной фирмы, сделал «Персоне А» (получившей лицензию адвоката лишь полгода назад) предложение, попросив её задержаться в его номере ранним утром, когда все остальные уже ушли…
Мистер Олд признал, что сделал неподобающий комплимент внешности «Персоны А» и, не спрашивая её согласия, поцеловал в шею. Он также признал, что его поведение было спровоцировано употреблением алкоголя. Он пил во время делового ужина, затем в баре и в ночном клубе. Когда компания вернулась в отель, бар был закрыт. И мистер Олд предложил всем подняться к нему в номер выпить что-нибудь из его мини-бара. Когда он был опустошён, они заказали в номер ещё пива и вина…»
– И всё? – удивился Тони.
– Нам хватило. Все были пьяны.
– Понятно. Но я имел в виду поцелуй… Поцелуй один?
– Да, насколько я… она… смогли припомнить. Больше никаких обвинений сексуального характера выдвинуто не было.
– Очень странно!
– Странно – не то слово! Особенно семь лет спустя!
– Сколько-сколько?! – не поверил Тони.
– Семь лет назад, в две тысячи двенадцатом году мы выступали перед выпускниками одного университета, рекламируя нашу фирму…
– Да уж, реклама, надо признать, удалась! – не сдержал сарказма Блэкуоттер.
– А вы знаете причину моей популярности среди юристов? Я с ними пил, и много. Хотя должен был лучше себя контролировать, всё-таки возраст. А эти молодые бестии пьют как крестоносцы после взятия Иерусалима.
– Скажите, мистер Олд, – недоумевал Тони. – Зачем она вам нужна?
– Популярность?
– С этим как раз понятно… Зачем тащить девицу в постель? С вашими-то доходами вы можете себе позволить любую топ-модель с миланского подиума.
– Вы сейчас говорите как мой знакомый из Москвы. Он шутил, что, если вас потянуло на англичанку, срочно берите обратный билет из Лондона, причём в любом направлении.
– Как её звали? – спросил Тони.
– Какая разница? Теперь она известна на весь Лондон как «Персона А». Моё же имя полощут во всех газетах, – обречённо вздохнул мистер Олд. – И выкинули из профессии.
– За один-единственный чмок семилетней давности? Неужели в её памяти всё отпечаталось с такой точностью? Ну испытала шок от неожиданного внимания старика, ничего же дальше не последовало. Газеты утверждают, что со временем она не переставала страдать! Кого это убеждает?
– Это и есть «#MeToo!» – произнёс мистер Олд. – Добро пожаловать в двадцать первый век!
– Табачник утверждал, что «Персона С» ласкала «Персону А» по ноге. «Персона А» смеялась и принимала знаки внимания. Не от вас же. Вы когда вышли на сцену?
– Когда все уже ушли, и мы остались наедине.
– Вы её не удерживали?
– Разве что попытался приобнять и…
– И попросили остаться, недвусмысленно посмотрев на постель?
– Я не помню. Да и куда смотреть в гостиничном номере? А если бы я посмотрел на дверь в туалет? В чём бы меня тогда обвинили?
– Да вы извиваетесь как червяк на крючке. Прав Табачник. Вы не выглядите полностью раскаявшимся человеком.
– Я юрист, и привык иметь дело с доказательствами, а не с домыслами спустя столько лет.
– Кстати, какие были улики в вашем деле?
– Электронное сообщение, которое я, идиот, послал ей на следующее утро с одним словом «Извини!», и моё же собственное извещение об инциденте Партнёрского комитета и главы отдела кадров. Если бы я решил проблему частным образом, никто бы не узнал про инцидент.
– А так?
– А так я пошёл по установленной в фирме процедуре урегулирования подобных конфликтов, что впоследствии обратили против меня.
– Не преувеличивайте, мистер Олд?
– Вы, мистер Блэкуоттер, похоже, не понимаете, – Гарри наклонился через столик и вплотную приблизил своё лицо к Тони. – Что значит быть обвинённым в домогательстве в нынешнее время и, к тому же, в «Лейкерс». Она знает массу громких дел. Некоторые из них стали сюжетами голливудских фильмов. «Филадельфию» смотрели?
Мистер Олд выждал паузу.
– Наша история! – не без гордости заявил Гарри.
– Вот как? – удивился Тони. – И сколько же вы потеряли на этом скандале?
– Вы не до конца осознаёте реалии современного мира. Полагаете, что та девица, шантажируя меня, выпотрошила мой банковский счёт? Как примитивно! Фирма заплатила ей сто сорок тысяч фунтов, не считая моих частных пожертвований.
– И всё-таки сколько? – Тони не терпелось узнать, сколько стоит зам;к на рот девушке.
– Не считая, мистер Блэкуоттер, значит – не считая! Поцелуйчик вышел золотым. Не находите?
Энтони Блэкуоттер не возражал, понимая, что собеседник напротив прав на все сто процентов. Детектив рассматривал оживившееся лицо мистера Олда. До сих пор он… Нет, он не выглядел узником концлагеря. Скорее, измождённым физически и духовно альпинистом, который уже практически взял вершину всей своей жизни, но из-за внезапной непогоды вынужден отказаться от финального восхождения. И спустился он не в последний, штурмовой лагерь, а, пролетев все промежуточные базы и отель с забытыми на батарее вонючими носками, оказался на вокзале с ободранной задницей без обратного билета.
«Жопа чешется, но глаза потухли!» – так говорят альпинисты про упущенный навсегда шанс.
«И действительно, какая разница, сколько он отвалил «Персоне А»? Общество, точнее, его невидимая, но отлично слышимая и явно миноритарная часть присваивает себе право вершить правосудие вне сроков давности, стирая в пыль человеческие судьбы», – подумал про себя Тони.
– Хотите знать, в чём двуличие и цинизм нашей системы? – прервал молчание Гарри.
Рыжие брови Блэкуоттера изогнулись, словно знак вопроса.
– Два штрафа на сотню тысяч фунтов – сущая ерунда в сравнении с издевательским разъяснением трибунала, мол, его решение не означает запрета на дальнейшую профессиональную деятельность. Но кому я теперь нужен? – мистер Олд в запале громко постучал указательным пальцем по газетам и в конце концов с хрустом скомкал их. – Кому, скажите, я сдался после таких публикаций? Я должен был занять пост руководителя крупнейшего и самого мощного регионального объединения фирмы. Но вместо этого… пью пиво с копом.
Блэкуоттер почувствовал, что происшествие не закончилось дисциплинарным расследованием, и шальной поцелуй в отеле – это пролог к куда более занимательной драме. И рассказчика стоило угостить следующей порцией пенного эля за свой счёт, чтобы узнать продолжение.
– Вы имеете в виду «ЕМЕА+» или «FAMI»? Что за «Проект Первый»? – Тони разложил перед Олдом бумаги из файла Доулинга. – Посмотрите, пока я закажу нам пива. Вам повторить то же самое?
– Если можно, Гиннесс, – Гарри не поднял головы, углубившись в чтение.
Вернувшись с двумя бокалами, Блэкуоттер застал Олда в той же склонённой позе.
– Что скажите, Гарри?
– Он таки сделал это, – на лице Олда мелькнула и исчезла улыбка, первая за весь вечер. – На мне они не остановились, и принялись за него.
– Не понял. Поясните, пожалуйста! – насторожился Блэкуоттер.
– Ваш клиент в опасности – вот, что я могу сообщить сразу. С остальным… – Гарри взял паузу. – Нужно разбираться. Я готов подготовить вам пояснительную записку по документам, если вы мне их оставите. За неделю управлюсь. Не торопите меня и не просите меня комментировать спонтанно. Мне нужно время, чтобы понять, как Пол планировал защищаться.
– Защищаться? – удивился Блэкуоттер.
– Видите ли, моя кандидатура всерьёз рассматривалась на пост главы объединённых офисов EMEA+ , и Пол меня здорово поддерживал. Можно сказать, лоббировал. Моё назначение казалось почти решённым делом. И тут прилетел бумеранг от «Персоны А».
– Значит, здесь же в следующий четверг? – уточнил Тони, поняв, что ничего больше он сегодня не услышит.
Мистер Олд кивнул и, сунув листки в карман плаща, вышел из бара. На столике остались газеты в мокрых разводах от кружек и недопитый адвокатом портер. Блэкуоттер же задержался, чтобы проанализировать рандеву. Он перечитывал статьи о скандале, который при всём желании нельзя было назвать сексуальным. Поцелуй в шею, затем задержанная на пару секунд рука у двери, когда уже было понятно, что девушка уйдёт… И всё! Так семь лет назад представлялось многим. Под влиянием СМИ и общественного мнения адвокатское сообщество, да и сам «Лейкерс МакКинли» в буквальном смысле отреклись от своей звезды, дав репортёрам и прочим активистам возможность от души потоптаться на судьбе Гарри Олда, не оставив тому никакого будущего.
Но, как ни странно, мистер Олд не показался Блэкуоттеру, что называется, убитым по жизни. Гарри не выглядел отверженным. Чувствовалось, что он переживал за то, что ему, по сути, не дали защищаться, априори признав виновным. Сама попытка обороны доказывала, по мнению общества, виновность Гарри. Всякое слово, произнесённое Олдом в своё оправдание, оборачивалось против него. Дисциплинарный трибунал оштрафовал мистера Олда на сотню тысяч фунтов, цинично разъяснив в своём решении, что оно не означает запрета на профессию.
«А что тогда? – размышлял Блэкуоттер. – Не поинтересоваться ли мне завтра мнением миссис Грейс? Любопытно, а синьор Мартини, знает, насколько далеко нужно залезать в прошлое Пола Доулинга, чтобы разобраться с его психозами и понять, что у него творится в голове? И ещё. Если у Доулинга и Олда проблема общего происхождения, то почему один, как боксёр, зажатый в угол, знает, что выход один – держать удары, ждёт момента выскользнуть, и не подаёт вида, насколько ему тяжело, и, похоже, не собирается на приём к психотерапевту, а другой – уже в дурке? И как подобраться к «Персоне А»?»
Блэкуоттер вышел на улицу и остановил кэб. По дороге домой он обдумывал вопросы, которые следовало задать миссис Доулинг. Но она и ранее не могла пояснить что-либо по материалам супруга. Его ментальные проблемы для неё самой оказались полной неожиданностью. Тем не менее, встреча была уже подтверждена на завтрашний вечер, и Блэкуоттер ломал голову над тем, как из неё извлечь максимум пользы. Задача не простая, принимая во внимание тот факт, что Пол Доулинг не посвящал жену в свои дела. В конце концов, Тони решил подробнее расспросить Эллис о поведении Пола в быту, о том, как он переносил внешнее давление, и не было ли каких-то угроз, на которые намекал Гарри Олд.
Блэкуоттер сунул в приоткрытое окошко двадцать фунтов и, получив сдачу, поднялся на крыльцо. Такси, рыкнув двигателем, уехало. Тони замешкался, доставая ключи от квартиры. Занавеска в соседнем окне дёрнулась и быстро вернулась на место. Блэкуоттер почтительно снял кепку, зная, что это миссис Грейс. На непокрытую голову что-то капнуло сверху. Тони задрал голову. На лоб и нос упало несколько дождинок. Заморосило. Блэкуоттер поспешил надеть головной убор. Он чертыхнулся на то, что долго возится с замком. Наконец, входная дверь открылась, и Тони вошёл в дом.
***
Дороти Уайт не находила себе места, ходя из угла в угол по квартире. Она подошла к зеркалу в прихожей и придирчиво осмотрела себя. Дороти знала, что красива, и не только по английским стандартам. Нервозность и злость, сквозившие в мимике, делали лицо привлекательнее. И это бесило её. Длинные и густые каштановые волосы обрамляли чуть смуглое лицо. За пушистыми ресницами прятались карие глаза, которые сейчас с прищуром, недобро смотрели на их обладательницу. Дороти вернулась в гостиную, включила и сразу выключила телевизор. Подойдя к окну, она отдёрнула штору. Но вид на Темзу и доки, реконструированные под лофты, не радовал, тем более что на улице повис drizzle , мокрой занавеской постепенно закрывая панораму. Первые капли уже замерли на стекле и набухали, набирая вес, чтобы через несколько секунд соскользнуть вниз, подобно горнолыжникам.
«А ведь семь лет назад я гордилась этой студией и любила своё первое гнёздышко! – вспоминала девушка. – А понимала ли я до конца реальный смысл и цену той сделки? За что мне заплатили? За что я сегодня вынуждена расплачиваться? Кто в этом виноват?»
Дождавшись, когда слезинка сползла кривым зигзагом, Дороти обошла диван и, обогнув барную стойку, отделявшую комнату от кухни, остановилась перед холодильником. Она открыла его и достала бутылку пива. Ища взглядом открывашку, она заметила газеты, брошенные на столе.
«Вот, ведь, сука! А была мне лучшей подругой!»
Дороти выпила прямо из горлышка и набрала номер на мобильном телефоне.
«Нам нужно повидаться. Ну и что? В Лондоне постоянно идёт дождь. Я уже выезжаю».
Через час Дороти стояла на площади у Ковент-Гардена, не решаясь зайти внутрь. Она наблюдала за уличным музыкантом, которого непогода грозила оставить без ужина и пинты эля. Худой бородатый парень хипповатого вида с хвостиком отрешённо посмотрел на хмурое небо. Затем он обернулся и достал из баула два зонтика с подставками. Один он установил над музыкальным центром с динамиком, а другой над собой, и начал перебирать струны.
«It’s raining men», – догадалась по первым нотам Дороти.
Она заметила, что чей-то кроссовок неаккуратно шлёпнул по луже и забрызгал её ботинок. Она отодвинулась в сторону, но кто-то снова топнул, подняв фонтан. Только Дороти собралась предъявить незнакомцу свои претензии, как она услышала его, точнее, её – соседки – голос.
«Ну и долго будем мокнуть? Я уже пять минут стою за тобой, Дороти, а ты ноль внимания!»
Это была знакомая журналистка-фрилансер Стейси Крамер. Она нигде не работала, перебиваясь мелкими заказами различных интернет-изданий, но у неё была идея-фикс: продать таблоиду, а лучше крутой газете, типа «Financial Times», скандал на феминистскую или иную модную тему. За таким она и охотилась.
– Итак, дорогая, зачем ты меня выдернула из тёплой квартиры? Не иначе у тебя есть новости про очередного крутого мужика. Брось этого хиппаря – песня не про него. Пойдём расскажешь, раз я тут.
И напевая слова из песни «… all you lonely girls… leave those umbrellas at home… it’s raining men… rough and tough, strong and mean… », Стейси схватила Дороти за руку и потащила внутрь Ковент-Гардена, чтобы за кружкой пива потрепаться и, возможно, зацепить какую-нибудь байку.
Они уселись за стол.
– Что новенького в мире глобальных юридических фирм? Кто-то из пухленьких старичков – партнёров-миллионеров, посмел протянуть свои треморные ручки к женским прелестям? Чьим денежкам не сидится в «Ситибанке»?
– Брось свои феминистские штучки! Тошно уже! Ты можешь говорить о чём-нибудь другом?
– Наивная девочка! Тебе ли не знать, что пришло время дать по заслугам всем этим богатеньким потаскунам! Шлялись бы себе по борделям! Так нет, проститутки им не комильфо, видите ли, дорого. Им подавай чистеньких молодых юристок, у которых хватило ума не брыкаться и сделать карьеру через постель. Ну или, как некоторые, – Стейси пристально посмотрела на подругу. – Хотя бы купить квартиру на отступные.
– Какая я была дура, что проболталась! Но кто дал тебе право публиковать мою историю? Сколько тебе заплатил «The Sun»? – выпалила в ответ Дороти.
– Тише-тише, милая! Не кричи! Хочешь, чтобы я поделилась с тобой гонораром? Или чтобы вся Англия узнала, кто скрывается под ником «Персона А»? Скажи, наконец. Может и найдётся идиот, который тебе заплатит. Точнее, он уже нашёлся. Или тебе мало?
– Ну ты и сука! – резко ответила Дороти. – Ты украла мою тайну.
– Во-первых, – перебила журналистка, – Ты мне сама по пьянке ляпнула про тот поцелуй в отеле. Во-вторых, обернись вокруг – сейчас другое время. Вот все эти парни пятнадцать лет назад пристали бы к нам уже на входе, а после первой кружки, не сомневаюсь, облапали бы нас во всех местах. После второй пинты ты бы сидела без трусов. И ничего бы им за это не было. Более того, нашёлся бы адвокат, и не один, который бы заявил, что, зайдя в бар, мы дали повод думать о себе как о доступных женщинах, которые не прочь пофлиртовать или даже… И суд встал бы на их защиту. Да у твоего иска тогда не было ни малейшего шанса на успех. Не так? Забудь, что это твоя личная история. Ни черта подобного – за неё заплатили все те женщины, что вынуждены были молчать и страдать. Теперь и они могут объявить «меня тожe»! Но ты одна получила за это деньги от своего старичка и фирмы.
– Ты не представляешь, что значит быть «Персоной А». Просыпаться каждое утро с мыслью, а не сменить ли мне фамилию и не уехать ли в другой город. Разве та неуклюжая попытка семь лет назад пьяного вдрызг Гарри Олда причинила мне столько страданий? Да я уже забыла про те приставания. Мы все были нетрезвые. Скажу тебе откровенно, я была не против переспать, но не с Олдом, а с тем, кого зашифровали под «Персоной С». Так по пьяни и из спортивного интереса. Хотелось попробовать с такими, как… Но ты и не проси назвать его имя. С меня хватит! Ты… именно ты превратила мою жизнь в кошмар. Прикрываешься защитой прав обиженных женщин, а сама делаешь на этом деньги!
– Знаешь, что, Дороти, – произнесла, вставая, Стейси. – Я полагала, что у меня умная подруга, а на самом деле она дура. Если подписала соглашение о неразглашении, то держала бы язык за зубами. А коли он у тебя вращается, словно вентилятор, в присутствии журналиста, предъявляй претензии к себе. В-общем, захочешь рассказать мне про «Персону С», звони, а пока иди в задницу, подруга!
Стейси резко отодвинула стул и громко поставила бокал. Посетители обернулись с улыбками, приняв их за поссорившихся лесбиянок. Дороти сначала хотела выпалить им что-то типа смотрите в свои кружки, но обида начала её душить, и девушка, подтверждая подозрения, выскочила из паба вслед за подругой. Но той уже след простыл. Лишь уличный музыкант пел уже другую песню, но тоже про дождь и тоже про слёзы.