П Р И Б Ы Т И Е
«Морщит, морщит ум клоп-тугодум:
У него пустой загашник – его хлопнули
по башне!»
Кира «приземлилась» на берегу широкой, мощной реки, в самом центре толпы, окружающей небольшое пространство, где происходила заварушка. Пронзительные, но стройные вопли на миг оглушили её. По площадке, друг против друга, оскалившись, ходили четыре пары подростков, почти детей. Время от времени они набрасывались друг на друга, работая кулаками и ногами. Драка шла безо всяких видимых правил и причин. Уже текла кровь из носов и разбитых губ. Стоящие вдоль площадки девушки и юноши дружно и азартно взвизгивали, свистели, притаптывали, вскрикивали, подбадривали. Более пёстрой толпы Кире ещё не приходилось видеть.
Тут были подростки в разноцветных широких штанах, в голубых и чёрных джинсах, в драных майках и просторных блузонах, в грубых свитерках и обтягивающих трикотажных кофтах, ассиметричных или сетчатых. Часть юношей носила дреды, косы или просто длинные волосы, которые волосами назвать было сложно: скорее, нечёсаные патлы. Остальные были острижены совсем коротко, под «ёжик» или «налысо». Единственное, что их объединяло – всеобщая обтрёпанность.
При её появлении люди отпрыгнули в стороны, но Кира не стала дожидаться дальнейшей реакции.
- Стойте! – завопила она, протискиваясь вперёд, на площадку. - Вы же поубиваете друг друга!
Ответом ей был хохот и новые удары. На площадку тут же выбежали ещё бойцы и стали её оттаскивать, пританцовывая и смеясь. Кира защищалась ловко и умело, но их было слишком много, а она боялась причинить ущерб. Но видимо, это в её актив не засчитывалось. От толпы отделилась группа постарше и повнушительней на вид, с посохами в руках, и не спеша, вразвалочку, направилась к ней. Окружили, насмешливо вглядываясь.
- Кто такая, чистюля? Сама пойдёшь с нами, или собачкой на верёвочке?
И тут откуда-то сбоку выскочил парень – один из тех, драчунов, прорвался к ней, встал рядом. Он был запылён и замызган, в потёках грязи, смешанной с потом и кровью, безус, в изодранной фуфайке мышиного цвета – и в странной, разукрашенной шапочке. К счастью, этот, видно, ходил в победителях, поскольку имел только по паре заскорузлых ссадин на левой скуле и на лбу, и несильно рассеченную бровь.
- Это моя девочка!
- Ну-ну, быстрый.
- Мы быстрее! – раздался резкий голос сзади. Кира обернулась – с другой стороны неслышно подходила вооружённая группа парней постарше, одетых в тёртые джинсы и короткие дутые курточки под металл. Парни были лысые, но с косичками на макушке. В руках вновь подошедших появились нунчаки и короткие багры с металлическими наконечниками – а это уже дурно пахло.
Толпа разнопёрых подростков прекратила визжать и подпрыгивать. По ней пронеслось испуганное «ах», все попятились назад от площадки. Многие развернулись и понеслись к реке. Все, кроме патлатых с посохами. Посохи вскинулись – на их концах блеснули лезвия...
Драка грозила перерасти в смертоубийство. Из толпы тех, кто оставался у площадки, в нападающих полетели комья земли, камни и самодельные дротики.
Кира и парень оказались посередине, меж двух огней, меж двух ритуальным шагом сближающихся группировок, горевших желанием изувечить друг друга.
«Слушай меня и делай как я», - шепнул парень ей в ухо. – «Надо тикать. Сейчас клопы привалят».
- Их нужно остановить! – с отчаянием сказала Кира, выворачиваясь из его рук.
- Не остановишь. Тебя тоже причалят. Ты пустая.
- Пусти, урод! Ненавижу, когда хватают, и ненавижу, когда дерутся!
Кира подпрыгнула, взлетела и с безрассудной отвагой кинулась в самую гущу. Ей с трудом удавалось избегать свищущих металлических шаров и лезвий. Чудом удалось вывернуть из рук лысых пару багров и отбросить далеко в сторону. Маневр смертельный – но привычный. На Леолле, на тренировках с братом, ей ещё и не то удавалось. Правда, оружие там было не настоящим…
Парень не желал бросать её на произвол дерущихся. Удача удачей – а в сражение Головных Групп лучше не влезать. Прибьют, не заметят. Чтобы подобраться к Кире, он проявил чудеса изворотливости и мужества, и не меньшее безрассудство.
Он улучил момент, когда Киру ударом чьей-то ноги отбросило в сторону – к её же счастью. Он не дал ей вскочить и ринуться назад, он пригнул её голову резким движением, дёрнул за руку и, не давая опомниться, рванулся в сторону. Они упали, кувыркнулись, перекатились по пыли мимо группы поддержки, продолжающей швырять камни куда попало. Уже слышались стоны, первые жертвы падали в пыль в окровавленной одежде, и эти жертвы были как с одной, так и с другой стороны.
Вдруг вдалеке послышался омерзительный вой сирены – и свалка в мгновение ока распалась. Тот, кто был в состоянии двигаться, моментально дал дёру, как и они. Кого-то уже ловили в свои объятия полицейские…
Кира почти не касалась ногами земли – ну и прыть у этого шустрика! Парень тащил её по направлению к реке, через которую вёл чрезвычайно своеобразный мост. Вернее, то, что от него осталось: бессмысленное, беспорядочное нагромождение разрозненных, безобразных гигантских конструкций, по которым спасающийся молодняк карабкался куда ловчее обезьян. Не прошло трёх минут, как на берегу не осталось никого. Раненых собрали полицейские.
Кира и парень сидели на относительно спокойной и широкой каменной тумбе, в кромешной тени, под прикрытием гигантского металлического рекламного щита, застрявшего промеж двух железобетонных блоков. Примерно где-то посередине между двумя берегами, то есть – над серединой реки. Их стерегли два бурлящих, беснующихся буруна, чьи брызги долетали до них обжигающе холодными веерами колючих брызг. Кира, всхлипывая, размазывала пыль по лицу, пытаясь смочить холодной водой синяк под глазом и рваную ссадину на щеке, чудом миновавшую глаз и верхнюю губу.
Парень дал Кире лишь краткую минутную передышку – затем, не дожидаясь вопросов и не задавая своих, вновь обхватил за талию и потянул за собой. Вверх, вниз, вверх и снова вниз, оскальзываясь, оступаясь, обдирая с непривычки руки, стараясь не глядеть в свирепствующую воду, Кира послушно лезла следом, лелея надежду, что сумеет разобраться в произошедшем, как только переведёт дух.
Длинный прыжок с бетонной тумбы на каменистый берег – и наконец-то они оказались на другой стороне! От обломков моста куда-то за холм отходила сухая песчаная дорога. Парень, словно не замечая, что они на твёрдом берегу, не собирался её отпускать и продолжал толкать вперёд.
- Сумасшедший, урод! Ты что, рехнулся? Я тебе не кукла, чтобы таскать туда-сюда! – набросилась Кира на парня, когда он, наконец, отпустил её и остановился у подножия холма, чтобы перевести дух. – Если ещё раз распустишь руки – схлопочешь по своей кислой роже!
- Потише, птичка залётная! Нас тут много, а ты одна. Что, если не только я один захочу руки распустить? Долго же тебе хлопотать придётся!
- Почему ты меня утащил?
- Понравилась. Что-то в тебе такое есть. Или не такое. Утащил, чтобы не порубали рыбкам на радость, или чтобы другим не перепала. – Парень крепче ухватил её за плечо.
- Ладно, ладно, ухватистый, я сюда не драться пришла. Хорошо же вы встречаете гостей из Иномирья!
Парень вытаращил глаза: - Ты что, шуткуешь? Только дурной полезет из Иномирья на Землю!
- А я и есть дурная!
- По тебе видно! Какого хрена вломилась в заварушку? Тут прихлопнут – и не заметят. Одним котловцем больше, одним меньше – варево жиже не станет.
- Не веришь – не надо.
- У нас воображенцев хватает – как в психушке: если много языком треплешь – могут засадить, как могунчика. Так что ври самой себе. Шёпотом.
- Я не вру, урод! – окончательно обиделась Кира. – Пошёл ты! И я тоже пойду.
Кира вздохнула, повернулась и собралась шагать по пыльной дороге назад, к обломкам моста.
- Стой, дурнина! Назад дороги нет. Тебя посты прищучат, там некому будет жаловаться, что руки распускают. Пошли вперёд. Я тебя прикрою.
- Ну, спасибо, добренький, защитничек! - но в словах парня было разумное зерно. Она вернулась, села рядом на металлическую трубу.
- Раз уж мы вместе, скажи хоть, как тебя зовут? Кто ты такой?
- Кто? Я – бастард! – угрюмо, но со своеобразной гордостью ответил парень.
- Бастард? Что за имя?
- Не имя. Считай, что звание.
- Звание – это вроде Короля?
- Вроде того.
- Ого-го, ты даёшь!
- Радоваться нечему. Тут у каждого звание имеется. Одно другого достойнее. Голота, сиротка, выгонец, торчило, бацало, умник, пицало… Врубаешь?
- Ещё как! Ты отлично всё объяснил, только на каком языке – не пойму.
- Что непонятного? Умник – это студентик-недоучка, бацало – поэт, значит, или музыкант-самоучка, торчило – он торчит, ясное дело, выгонец – это кого на улицу выгнали из дома, пицало – извращенец, голота – она голота и есть, нищий, без штанов. Всё понятно! Вот я, к примеру, мог бы к выгонцам пристать. Да не захотел.
- Надеюсь, бастард – не самое низшее звание?
Парень процедил невнятное ругательство.
- Ладно, не злись, объясни, что к чему. Я же не только дурнина, я ещё и дура. На нищего ты не похож, на голоту – тоже, и на торчило не похож. Значит, бастард – нечто особенное.
- У меня было два отца. Но ни один не считал меня своим сыном. Меня метелили, как футбольный мячик – от одного отца к другому. Меня не признавали настолько, что так и не удосужились установить отцовство или усыновить. У меня была мать, но она сошла с ума, и её убили. Так что бастард – самое подходящее для меня имя.
- Печальная история. Трогательная. Ты закончил, можно плакать?
- Не смешно.
- Но я здесь при чём? Почему ты посчитал себя вправе так обойтись со мной?
- Потому что ты глупица. Можешь в любой момент вляпаться в историю.
- А ты этого не хочешь?
- Представь, не хочу. Не злыдень. Мне самому досталось от псевдо-отца. Девчонкам не должно доставаться, хотя у нас в котле всякие встречаются. Кто от дури собственной сбежал, кого жизнь отделала. Жалко их.
- Признаюсь по секрету: я не совсем дура и не слишком глупая. Просто не знаю ваших дел.
- Никак из летаргии вылупилась?
- Нет, из Иномирья.
Парень вздохнул.
- Ладно, Иномирье так Иномирье. Сейчас многие помешались на нём. Пусть будет так.
- Я не помешалась. Я – нормальная. А ты – недоверчивый. Как же можно жить, если никому не веришь? Сколько же я должна уговаривать тебя, что – из Иномирья?
- Если так, то - каким образом ты вдруг забубнила на нашем языке, а? Что, прищучил?
- Нисколько. Меня уличить никому не под силу. Хочешь, верь, хочешь – не верь, а попадая в новое место, я просто иначе начинаю воспринимать речь. Ну, короче, всё само собой получается. И слух, и речь. Меня этому обучали! Веришь?
- Не знаю, - проворчал парень. – Очень ты… заумная.
- Да нет, не особо. Со мной в Дооргене, то есть, в нашей школе, не очень-то смогли наладить контакт. Я – самоучка, сама знание постигала. Трудно объяснить. Давай-ка лучше знакомиться. Я – Кира.
- Я – бастард.
Кира протянула парню широкую, маленькую ладошку, и тот протянул свою, крепко сдавил, проверяя на прочность – Кира вытерпела без труда, напротив, задержала его руку, чтобы сконцентрироваться и получить самые минимальные сведения – имя, возраст, связи. Так и есть. Не зря Чутьё привело её в эту зону разрушений. Этот парнишка – самый что ни на есть родной и близкий человечек. Он – сын Джонатана Ди! Не больше и не меньше. Вот чудеса! Вот почему через Дверь на Сулле – рядом с Джи - её «притянуло» именно к этому котлу: здесь когда-то была взорвана Дверь, и здесь тусовался её далёкий родственничек. Странно, почему Джи никогда не вспоминал о нём, не рассказывал, во всяком случае, при ней? И вправду, считал за пасынка?
Симпатичный и смешной паренёк, но на Джи не слишком-то похож: глаза большие, светлые, какие-то пушистые; нос широковатый, если по-русски – то почти картошкой. Брови и волосы взъерошенные, тёмно-русые. Рот большой, но обаятельный.
- Как же всё-таки тебя зовут по-настоящему? Постой, постой, я попробую догадаться! – Кира наморщила лоб и сделала лицо серьёзным, хотя улыбка рвалась лучиком из глаз. – Джон? Нет, для Джона ты слишком маленький. Том? Тоже не то – татуировки не настоящие. Для Джима светловат. Что же тебе подойдёт? – Кира покусала палец. – Пожалуй, вот это. Что бы ты сказал на «Макса»?
- «Макса»? – у парня расширились и без того большие глазищи, в них метнулось что-то вроде страха. - Всё ясно, ты узнала заранее. Но откуда? Ты… исковичка ?
- Ничего подобного. Просто угадала.
- Просто не угадывают.
- Ура, значит, ты и взаправду Макс.
- А ты и взаправду из Иномирья?
- Помереть, если вру!
- Тут помереть легко. Так что не мчи. И что ты тут забыла? Чего ищешь? Чего вынюхиваешь?
- Да ничего. Захотелось попутешествовать. Я ни разу Земли не видела. А вы всех подряд подозреваете?
- Приходится. Так ты ушла из Иномирья по своей блажи? Блаженная! Чокнутая!
- На том стоим, - засмеялась Кира.
Они сидели лицом к ревущей, брызжущей слюной воде, пытающейся что-то втолковать, доказать, кого-то переупрямить.
- Если никого тут не оставила, лучше завести надёжного спутника для турне. В одиночку не шастать. Таких, как ты, спецслужбы вылавливают. Если бандюгай не прикончит, то танцоры вымотают.
- Танцоры – тоже звание?
- Ну да, только не наших. Страшные люди, специалисты по иномирцам.
- Зачем им иномирцы?
- Пытают, чтобы выведать, как Дверь ломали. Ну что, пошли в котёл?
- Расскажи сначала, что за котёл такой, и что из него кушают…
И Макс по дороге к пещере, ведущей в подземные заводские территории, где обретались котловцы, вкратце поведал Кире о том вареве, в котором варился сам.
- Ну, сама увидишь. Жральня… няма, то есть, у нас имеется, общая...
- Туалет тоже общий? – засмеялась Кира.
- Ты чё, съехала? Это всё по отдельности. Кто где пристроится. Спальни тоже отдельные, кто где желает. И с кем желает. Забил уголок – и тусуйся в нём. Никто никому закавык не ставит. В долине огороды у нас, там по очереди пашем. Я, правда, не люблю в земле копаться, отлыниваю, охочусь. Ну, рыбачим, рыбу коптим на зиму, ягоды собираем, корешки всякие – считай, что живём нормальной первобытной жизнью. Весело живём. В долине птицу бьём, силки на кроликов ставим.
- И что, на всех хватает? Вас же тут много, все молодые да драчливые, на пустой желудок не побегаешь и не подерешься.
- Ну, бывало, и голодали – когда в город ходу не было. Но друг дружку не жрали. Жрали крыс, ящериц, делили на всех – и без ругани и сволочизма. А подраться – это на голодный желудок самое то, злее становишься.
- Молодцы. Если бы ещё изъяснялись приличнее.
- Уж куда приличнее. В других котлах вообще ни одного слова без прикола нет. Долго привыкаешь.
- Сколько же ты уже тусишь?
- Немного – года четыре.
- А когда зима, снег? Так и сидите взаперти, в своём погребе? сохранились неплохо – в холодочке.
- Не, на холодочек мы чувствительные. Умники электростанцию соорудили, из подручных материалов, согреваемся у печки, да друг с другом.
- И у тебя тоже есть, с кем согреваться? – прищурилась Кира.
- А то! Все кралечки мои, только свистну! – Макс гордо выпятил грудь.
- Что же ты меня в свои записал – не многовато ли?
- Глупица, говорю же - тебя спасал!
- Не ерепенься, вредно для здоровья. Ладно, верю. А откуда подручные материалы?
- Оттуда же, из бывших цехов. Там много чего осталось. Говорят, Старцы в самом нижнем подземелье – где метро было – что-то такое добывают из арматуры и старого оборудования, оно же почти всё после взрыва Двери так и осталось внизу, да из Тоннеля наползла какая-то фигня, они мафикам продают за шмотки и жратву. Там у Старцев алтарь, и никому на нижний ярус нет хода. Они там свои справляют мессы.
- И насколько же они древние, эти ваши Старцы?
- Совсем древние – уже под тридцать…
- Неужели никому не любопытно, что там закопано?
- Полюбопытствуй – и башку отъест. Как у Старцев: они все плешканутые – но притерпелись. Как новенький полезет – так и помиранец случается. Так что любопытство – большой порок выходит. И потом, зимой тепло и плотно, при музыке – и ладец …
- И сколько вас?
- Не больше тридцатки. Мало. В других котлах побольше варится.
Они подошли к небольшому пещерному зеву, отделанному плиткой. Видимо, этот ход когда-то служил входом в подсобный склад и был изолирован. Теперь же он стал главными воротами в «котельную республику». У входа, развалившись на камнях, грелись на солнышке стражники. Они были неподвижны, но как только Макс и Кира приблизились вплотную, вскочили и преградили путь металлическими баграми.
- Кого тащишь с собой?
- Не видишь – новенькая! – буркнул Макс недовольно.
- С котла или с улицы?
- Из дома, шизики.
- А где дань?
- Что они от меня хотят? – спросила Кира.
- Дань. Без дани в котёл никого не пускают. Ни новенького, ни шпика, ни журналюгу. Хоть ты нищий – а своруй и притащи в общак.
Кира пожала плечами и обезоруживающе улыбнулась: - Увы. Ничего с собой не прихватила. Рада бы помочь… Может, как-нибудь в другой раз сворую?
Стражи упёрлись железками им в грудь.
- Значит, пойдёшь к старшим. А ты врал, что твоя девчонка?
- Не врал! Моя! Старшим не отдам!
- Отдашь. Потому что врал!
- Стоп машина! У меня в загашнике монеты есть, выкупаю!
- Вот старшим и покажешь свои монеты.
Макс грязно выругался. На звуки голосов из пещеры вытекали ребята и девчонки, окружали их. Затем они расступились, и в круг вышли четверо странных существ неопределённого возраста, ни женского, ни мужского полу, лысых, тощих, с ввалившимися щеками. Глаза в синих обводках, на шершавой лысине – мерзкие розоватые комочки и потёки. Однако на ногах они держались крепко, видно было, что все вокруг перед ними трепещут.
«Похоже, что где-то здесь есть что-то токсичное или радиоактивное», - подумала Кира. – «Это опасно. Как же им разрешают здесь жить? И как они все ещё до сих пор живы? Нет, нелюбопытство – большой порок!» Макс вздохнул и попятился.
Старцы оглядели Киру с головы до пят пустыми, бесстрастными глазами.
- Отрабатывай! – сказал один из них сиплым голосом. – Не выбьешь – к Герцогу пойдёт, у него как раз беглая пропала. Замена требуется.
- Значит, придётся драться, - пробормотал Макс. – Ничего, не бойся. Выбьем. Выстоим. Потерпи.
Их оттеснили к каменистой площадке. Киру подхватили под руки две патлатые девицы: - Не трепыха-а-а-айся, всё путё-о-ом бу-у-дет! – сказали они в один голос, растягивая слова, Кира глянула мимоходом в их блестящие глаза – похоже, что девчонки под действием наркотика. Печально. Она покачала головой, но подчинилась. Хорошо хоть, девчонки, не парни – мужских рук она бы не стерпела.
…Кира поняла, что забота Макса не была напрасной, и он не преувеличивал и не врал. Любого новичка в котле либо разыгрывали в кости, либо дрались из-за него, и дрались серьёзно. Парень шёл в прислужники, девочка – в артель по секс-обслуге либо в личное пользование старших. И теперь Максу придётся отстаивать её по законам котла: в новых поединках.
Из пещеры выходили всё новые и новые котловцы. Бесцеремонно оглядывали Киру с ног до головы, ребята – с откровенным и определённым интересом, девушки – с любопытством; прищёлкивали пальцами, отпускали шуточки и реплики, но близко не подходили: пока ещё нельзя – ничейная!
Макс уже стоял против рослого парня в рваных джинсовых шортах, с мощной гладкой грудью с татуировками, оба его отвисших уха украшали крупные цепочки, вернее даже – цепи, лоб и щёки перерезали шрамы крест-накрест.
…Макс не стал дожидаться нападения, подпрыгнул и с воплем ринулся вперёд. Кира наблюдала с изумлением и волнением. Страха пока не было, была досада и чувство гадливости – в Союзе Миров не могло существовать таких звериных законов, только – за пределами Кольца, в диком Иномирье. Но неприязни или отвращения к землянам не возникло. Она закусила губу. «Подожду пока», - решила она. – «Пока. Если это их выяснение отношений и утверждение своего «я» перейдёт все границы, непременно вмешаюсь».
Он не победил, но выстоял. Эта самая первая победа далась ему тяжело – Дук, один из Старших, разбил ему губу и едва не вывихнул кисть – Кира послала Максу импульс в помощь, пытаясь спасти руку. Помощь пришла вовремя, Макс всё понял и благодарно улыбнулся: рука перестала болеть почти тотчас.
Драка следовала за дракой. Народ реагировал бурно – аплодировал, свистел, подпрыгивал, смеялся и визжал. Половина сочувствовала Максу, половина не сочувствовала никому, просто наслаждалась зрелищем. Кира едва не плакала.
«Звери! Уроды!» - бормотала она. – «Это просто тупое побоище!» Она заставляла себя терпеть, подбадривала Макса мысленно и мысленно аплодировала, несмотря на жалость и переживания за парня, и ощущала странную благодарность: ведь он сражался за неё, за её свободу!
По-существу, Макс победил лишь один раз – большого и толстого парня в полотняной одежде, положил на обе лопатки и запачкал его роскошный балахон собственной кровью. Против остальных ему оставалось только выстоять, не вырубиться раньше времени, не позволить поставить себе ногу на грудь в знак абсолютной победы.
Оставались ещё два противника, близнецы. Оба – накачанные, жилистые, бритые, самоуверенные. Они курили и поглядывали белесыми одинаковыми глазами на неё и на Макса, валяющегося в пыли, с небрежностью и откровенной скукой. Кира понимала, что Максу не выстоять до конца. Он поднялся с трудом, покачиваясь, едва фокусируя глаза после явного нокдауна. Кира с возмущением взглянула на Старцев – в их глазах проснулся явный интерес, они даже как будто улыбались, уверенные в исходе.
- Безобразие! – крикнула она им. – Вам не стыдно вести себя подобно примитивным дикарям? Вы развлекаетесь, а человек страдает! Вы все просто бесчеловечные изверги, зверюги!
Толпа загудела было – и затихла ошарашено. Девушки рядом воззрились на неё с удивлением и непониманием.
- Ты не пони-и-и-ма-а-ешь, - сказали они. – Так поло-о-о-жено. Зараба-а-а-тывать…
Первый близнец, Гарт, уже неспешно выходил на площадку. Он с нетерпением дожидался, пока Макс обретёт равновесие, примет стойку, и лениво, размашисто взмахнул рукой. Он не особенно напрягался, но щуплый на вид и уставший до невозможности Макс уже не мог отпарировать вовремя. Кира поражалась его стойкости – ведь он держался лишь за счёт выносливости и небольших энергетических «подачек» со стороны Киры.
Кира вновь не могла стерпеть. Она без труда вывернулась из рук девушек, на лету ввинтилась в драку, отшибла первого близнеца и встала рядом с Максом, когда он пытался встать на ноги после первого же небрежного удара. Близнец яростно барахтался в пыли, не в силах уразуметь и поверить, что его унизила и свергла с пьедестала девушка. Затем точно так же, легко, точно, чётко, почти не глядя, она отшибла второго близнеца, рванувшегося на помощь. И ещё раз, и ещё, пока у обоих не отпала охота повторять.
- Ну, давайте, подходите, - звонко крикнула она. – Хоть по одному, хоть все скопом! Я вас обработаю по первому разряду! Паршивцы! Уроды! Хотите попробовать моих кулаков? Я вас не боюсь! Я сама по себе, и никому принадлежать не собираюсь! Запомнили? Да? – Кира подпрыгивала на месте, водила напряжёнными руками, её распирало от злости, энергии, желания доказать всем, что она не слабачка, чтобы становиться рабыней, что у неё и впрямь хватит силы на всех.
Толпа нахмурилась, загудела, сдвинулась плотнее, потом головы дружно повернулись в сторону Старцев.
Старцы только усмехнулись, затем едва заметно покачали головой, и толпа выдохнула, расслабилась, стала рассасываться. Старцы тоже тихонько развернулись – и зашагали назад, в пещеру. К Кире и Максу потеряли интерес: законы котла были писаны для всех без исключения. Кира была свободна. Только близнецы, извалянные в пыли, истекали бешенством, но и они не решались противоречить Старцам.
- Смотри, допрыгаешься! – сказал один из них, проходя мимо.
А Кира, прошипев ему в ответ нечто на её взгляд оскорбительное, бросилась к Максу.
- Макс, где вода? – спросила она деловито первым делом, успокаивая его синяки, ушибы и останавливая кровь – эти простые манипуляции она изучила на Леолле в совершенстве.
- За пещерой, подружка, - еле шевеля запёкшимися губами, ответил парень. – Там криница. Не парься, я сам…
Кира довела его до родника, обмыла ледяной водой.
- Теперь тебя никто не тронет, - сказал он, отдышавшись. – Блин, редкий случай, Старцы признали твоё перевес над всеми нашими. С чего бы вдруг? Пошли, я покажу тебе свою конурку…
.....................
Глоссарий:
Клоп – полицейский.
Причалят - Схватят
Пустая - Безоружная
Воображенцы - Люди, обладающие достаточно богатой фантазией, чтобы создать Мир.
Тусоваться - проводить время в компании, близкой по духу.
Исковичка - Шпионка.
Танцоры - Спец-агенты, выслеживающие и вылавливающие Иномирцев.
Жральня, няма - Столовая; еда.
Мафики - Члены мафиозных группировок.
Плешканутые - Лысые.
Помиранец - Смерть.
Ладец - Отлично.
Беглая - посыльная
Перевес - превосходство
Могунчик - потенциальный Создатель
Плотно - сыто