Третий брак Филиппа II - Невеста на двоих, или Отобранная невеста
(Из цикла «Дачные истории»)
«Любви я ждал, но не изведал
В её бездонной полноте,
Я сердце холодности предал…»
(В.Брюсов)
После смерти Марии Тюдор 17 ноября 1558;года Филипп II овдовел во второй раз. Уместно напомнить, что к этому времени он унаследовал шесть королевских, семь герцогских и девять графских корон. К слову, немного спустя, в его владения войдёт и Португалия. Так что на момент подписания Като-Камбрезийского мирного договора с французами 3 апреля 1559 года Филипп был, пожалуй, самым могущественным европейским монархом.
Весной 1559 года Филипп вернулся в Испанию. Поскольку одним из пунктов мирного договора был брак дочери французского короля Генриха II с Карлосом, его единственным сыном, Филипп с особым вниманием наблюдал за наследником.
К возвращению отца Карлос несколько остепенился. Он повзрослел, стал вести себя с присущим испанцам горделивым достоинством, держа в уме, что он Дон Карлос - наследник трона. Но сквозил в его манерах удручающий налёт надменного чванства и высокомерной спеси.
Особо преобразился принц, когда он узнал, что стал женихом Елизаветы Валуа. По прежнему сторонясь отца, Карлос расспрашивал о ней свою тетку Хуану, которая с младенчества оставалась его единственным доверенным лицом. Когда она рассказала Карлосу, что отец Елизаветы, будучи мальчиком, несколько лет пробыл в плену у его деда (см. « Дамский мир»), Карлос принялся кричать, что он отныне всегда будет защищать свою невесту, а если его отец опять затеет войну с Францией, то он сразится с отцом и… убьет его.
Хуана смиряла разбушевавшегося Карлоса, призывая взглянуть на портрет Елизаветы и предупреждая, что такие вспышки озлобления и нерасположения к родному отцу вряд ли понравятся его невесте. Она же девочка чрезвычайно воспитанная, умеющая держать себя в рамках приличия. Потому и Карлос должен вести себя соответственно высокому рангу принца-наследника и статусу жениха. К тому же Елизавета Валуа слывёт барышней просвещенной и высокообразованной. Чтобы быть достойным такой невесты Карлос стал усерднее заниматься и даже принялся учить французский язык.
Странные чувства возникали в душе Филиппа при размышлении о наследнике. Он заметил, что Карлос (как некогда сам Филипп) носил на груди медальон с миниатюрным изображением своей невесты, иногда даже разговаривал с ней, называя Елизавету на испанский манер Изабеллой.
Эта юная полуфранцуженка, полуитальянка, дочь короля Генриха II и Екатерины Медичи, действительно, была обворожительна. Он вспомнил крохотную эмалевую миниатюру, привезенную для сына: нежный овал лица в ореоле пышных черных волос, огромные печальные глаза и полудетский рот. Однако, соотнося её с Карлосом, Филипп приходил в замешательство и безысходное отчаяние. Теперь он воочию убедился, что Карлос негожий наследник. Да и супруг для этой 14-летней девочки неподходящий. Какие у него могут быть дети! При этой мысли Филипп неожиданно почувствовал острый укол ревности. Почему эта милая французская принцесса должна достаться Карлосу?! Ему, Филиппу самому нужна невеста, а времени на поиски, как всегда, недостаёт. Женившись на Елизавете, он избавит девочку от сомнительной участи с психически неуравновешенным юнцом Карлосом. А ему эта юная принцесса родит достойного наследника.
Но ты-то сам, - мелькнуло у Филиппа, - родил только негожего, на твой взгляд, Карлоса. А с Марией Тюдор даже не смог нормально зачать ребенка.
Филипп быстро заглушил возмутившие душу мысли и отправил предложение французскому монарху. Рассмотрение его не заняло много времени. Родители Елизаветы, король Генрих II Валуа и Мария Медичи недолго раздумывали и сомневались. Одно дело брак с сомнительным физически и психически принцем Карлосом, о котором уже тогда по Европе ходили подозрительные слухи. Другое дело сам король Филипп. Он хоть и старше Елизаветы на 18 лет, но зато она сразу станет королевой могущественной Испании. А там, глядишь, сможет повлиять на политику Испании в нужном для Франции ключе. Впрочем, саму Елизавету даже не спрашивали. Её радостно уведомили о чрезвычайно удачном повороте фортуны, возносящей её на испанский трон.
Досадливо предвидя недовольную реакцию Карлоса, Филипп попросил Хуану известить сына об изменении планов. Узнав о намерениях отца, Карлос поначалу потерял дар речи, он бешено вращал глазами, изрыгал нечленораздельные звуки а потом с ним случился припадок с судорогами и пеной изо рта. Принца уложили в постель и пригласили врачей.
Но сколь непредсказуемы превратности судьбы! По случаю предстоящей свадьбы Елизаветы ещё вполне молодой, 40-летний король Генрих II устроил рыцарский турнир. На второй день празднества 30 июня 1559 года, во время боя с нормандским аристократом Габриэлем де Монтгомери, копье противника сломалось о железные доспехи короля, и обломки расщепленного древка вонзились ему в лоб и в глаз. Несмотря на усилия лучших врачей того времени король Генрих II умер 10 дней спустя, 10 июля 1559 года.
Омраченная этим трагическим событием свадебная церемония была проведена чуть позже 21 июля 1559 году в Париже. В роли жениха, по доверенности, выступал герцог Альба. По окончании траура по любимому отцу Елизавета покинула Францию и отправилась в Испанию. Длительное путешествие завершилось в Толедо, где 2 февраля 1560 года состоялась торжественная церемония бракосочетания. Елизавета Валуа стала третьей женой короля Филиппа II и королевой Испании.
Рассказывают, что при первой встрече Филипп II спросил свою юную жену, не удручают ли её его седые волосы и почтенный возраст. На что благоразумная Елизавета ответила, что в предначертании судьбы всегда есть божественное провидение, а назначение принцессы – исполнять свой долг.
В народе французскую принцессу назвали Изабель Мирная, поскольку её замужество принесло долгожданный мир Испании и Франции. Она покорила всех трогательной красотой, изяществом фигуры, благородством манер и…модным французским гардеробом, которым она щедро делилась с придворными дамами.
Спустя всего несколько месяцев судьба послала первое испытание супругам. Изабель заболела оспой, и у неё случился выкидыш. Несмотря на предупреждения врачей об опасности заражения, увещевания придворных и мольбы самой Елизаветы, Филипп почти не отлучался от постели больной и самоотверженно ухаживал за ней. Заботясь о красоте дочери, Мария Медичи прислала из Франции специальную мазь, изготовленную её личным медиком Амбуазом Паре. Так что оспа нисколько не испортила прелестной внешности Елизаветы, и заметно сблизила супругов. Филипп баловал свою маленькую королеву, исполняя малейшие желания и делая подарки. Он уповал на судьбу и лелеял надежду, что после утраты первой жены, которую он любил неосознанной юношеской любовью, после смерти второй супруги, на которой он женился по обязанности, теперь он будет, наконец, счастлив рядом с молодой, очаровательной и благоразумной Елизаветой, которая подарит ему и Испании достойного наследника. Трогательное отношение супруга вызывало сложные чувства в Елизавете: к благодарности и сочувствию примешивалось виноватое сожаление о том, что ответной любви она ему подарить не могла.
По обыкновению строгий до суровости Филипп, с утра до ночи погруженный в рассмотрение деловых бумаг и решение многочисленных государственных проблем, только Елизавете позволял беспрепятственно входить в его рабочий кабинет. Нередко Филипп прислушивался к советам своей образованной и рассудительной супруги. Современники отмечали, что даже характер и манеры его стали более снисходительными и мягкими. Да и в церемонный этикет испанского двора Елизавета привнесла долю французской лёгкости и непринужденности.
К удивлению и некоторому недоумению Филиппа, Елизавета сразу нашла подход и подобрала ключи к Карлосу. Этот нервный, беспокойный мальчик, её ровесник, и явно нелюбимый сын отца, вызвал сострадание в добросердечной душе Елизаветы. С инстинктивной женской мудростью она сумела обратить нескрываемую любовь Карлоса в непринужденные дружеские отношения. Она помогала ему в учебе, поощряла стремление изучать французский язык, рассказывала о Франции, её истории. С удивительным тактом она гасила вспышки ревности Карлоса, когда он, видя её рядом с отцом, напрягался и ожесточался. Когда же подчас он невольно хватался за ручку кинжала, тут всегда рядом оказывался бдительный Руй Гомес да Силва.
Смятенная напряженность между супругами возникала касательно вопросов веры. В условиях бушевавшего протестантизма и религиозных войн в Европе Филипп, как истинный потомок католических королей, почитал себя представителем Бога на земле, обязанным бороться с еретиками. Инквизиция для него была инструментом, выполнявшим богоугодную миссию обращения заблудших душ к истинному Богу.
Благочестивая и богобоязненная Елизавета от разговоров о вере удалялась и замыкалась как устрица в раковине. Она полагала, что каждый волен верить в Христа, как может. Истинная вера должна тихо гореть в душе, как приалтарная свечка, а диспуты о вере только вызывают споры и разноголосицу. Присутствия на шумных собраниях, шествиях и экзекуциях с горящими кострами Елизавета избегала, ссылаясь на здоровье.
Филипп не настаивал, жалея и оберегая хрупкую здоровьем супругу. С содроганием вспоминал он, как весной 1564 года на четвёртом месяце очередной беременности у Елизаветы началась горячка. Врачи принялись лечить её привычными для того времени кровопусканием и клизмами. Кончилось всё преждевременными родами и гибелью двух девочек-близняшек. Сама Елизавета постоянно теряла сознание, и несколько дней пребывала на пороге между жизнью и смертью. Филипп снова неотлучно был рядом с супругой, задаваясь и гоня от себя непозволительный вопрос «За что?» У любого человека всегда есть «за что». Припомнились разговоры о проклятии: ведь он родился в день разграбления Святого божьего города Рима…
Елизавета терзали другие сомнения. Она понимала, что Филипп мучительно ждет наследника. Едва оправившись, она извиняюще спросила, не казнит ли он её, как Генрих VIII своих жен. (См. «Великие многоженцы»). Филипп нежно успокаивал супругу, говоря, что в Испании были великие правительницы женщины, такие, как его бабка Изабелла.
В конце 1565 года, когда Елизавета снова забеременела, Филипп приказал сделать специальное серебряное кресло, на котором она могла бы отдыхать во время прогулок по саду. Родившуюся здоровую девочку назвали Изабеллой Кларой Евгенией, а через год появилась вторая дочка Каталина Микаэла.
В это трудное для неё время Елизавета редко виделась с Карлосом, которого Филипп тогда предполагал женить на двоюродной сестре Анне Австрийской. Впрочем у Карлоса были иные планы. Наперекор отцу тот нередко прилюдно высказывался в поддержку протестантов, говорил о намерении бежать в Нидерланды и стать там губернатором. В приступах ярости он злобно шептал, что, когда старый отец умрёт, Елизавета станет его женой. Однажды встревоженный священник, нарушив тайну исповеди, поведал королю о желании Карлоса убить его. Не столько опасаясь за свою жизнь, сколько боясь побега сына, Филипп вынужден был поместить Карлоса в одну из отдалённых комнат дворца.
Когда недомогавшая после родов Елизавета узнала, что бедный Карлос стал узником своего отца, она заперлась в своих покоях, несколько дней никого не пускала и горько плакала. Да и потом почти не разговаривала. Поэтому смерть Карлоса, случившуюся 24 июля 1568;года, от Елизаветы старались скрывать.
В народе тогда начали растекаться слухи о том, что Филипп намеренно извёл сына в заточении. Хотя при дворе решительные меры Филиппа II не вызвали осуждения. Многие полагали, что если бы власть перешла к Карлосу, то Испания походила бы на Рим времен Калигулы
Тем временем Елизавета снова забеременела. Осенью 1568 года королева она занемогла. Утром 3 октября у неё случились преждевременные роды. Крохотную девочку спасти не удалось, а сама Елизавета скончалась несколько часов спустя. Безутешный Филипп в третий раз стал вдовцом, за несколько месяцев потеряв разом любимую жену и негодного, но единственного наследника.