ПЫЛАЮЩИЙ РАЗУМ
Стивен Р. Холмс
Потрепанный ящик для документов, расположенный глубоко в подвале библиотеки Бейнеке Йельского университета, содержит поразительный памятник последним годам жизни Джонатана Эдвардса. В других подобных коробках стопки блокнотов содержат на аккуратных страницах четкие ряды паутинного почерка Эдвардса. Их содержание замечательно: глубокое, яркое, мастерски аргументированное, пронзительно ясное - плод целой жизни пылких размышлений о природе Бога, человечества и мира. Но их форма ничем не примечательна - в отличие от блокнотов, содержащихся в этой коробке. Одно за другим сшито из кучи макулатуры. Полстраницы письма друга, оставленное пустым под подписью. Широкие поля бостонской газеты. Из них вырезаем несколько больших листов с полукругами. На этих импровизированных страницах написаны рукописи Эдвардса - почерк крошечный, тесный. Он ползет от края до края
бумаги, даже между строк газетной бумаги, не теряя ни капли пустого пространства.
Эти записные книжки датируются периодом жизни великого богослова в Стокбридже - периодом между 1751 и 1758 годами. Изгнанный из своей комфортабельной церкви в долине Коннектикута после 21 года верного служения, Эдвардс
эти годы жил с женой и семерыми детьми в миссионерской церкви на. западной границе Массачусетса. Там бумага, по-видимому, была дефицитной или дорогой, или и то, и другое. Некоторые листы, сшитые вместе в блокнотах Стокбриджа, были обрезками производства бумажных вееров, которые его дети украшали и продавали, чтобы пополнить семейную казну несколькими долларами. Остальные остатки когда-то упали бы в кучу мусора, но их больше нельзя было выбрасывать впустую.
В процветающем Нортхэмптоне пастор-теолог пользовался ресурсами известного пастора в крупном городе Новой Англии (хотя его зарплата, как он жаловался, не всегда выплачивалась вовремя). Теперь он написал свои самые влиятельные интеллектуальные труды на таких обрывках, между проповедями для небольшой общины, катехизацией новообращенных среди индейцев хаусатоников и других племен и защитой прав этих коренных американцев против влиятельных торговцев региона. Свобода воли, Истинная добродетель, Первородный грех — как часто, когда он выцарапывал на страницах своих лоскутных тетрадей идеи этих великих трактатов, его работа прерывалась заботами о том,
хватит ли овощей и мяса на недельный обед или как он сможет позволить себе дрова, необходимые для починки забора?
Два рождения
У Тимоти и Эстер Эдвардс было 11 детей. Джонатан, пятый, был единственным сыном, родившимся 5 октября 1703 года. Если в Новой Англии быть служителем означало быть аристократом, то он происходил из хорошей семьи. Тимоти,
житель Новой Англии в третьем поколении, верно и умело служил своему приходу в Восточном Виндзоре; Отцом Эстер был Соломон Стоддард, чьи десятилетия служения в Нортхэмптоне придали блеск и без того благородной семье Новой Англии.
То, что мы знаем о детстве Эдвардса, позволяет предположить, что он был религиозно серьезен даже тогда, хотя и считал себя необращенным: строительство маленьких берлог в лесу вряд ли является необычным поведением для маленького
мальчика, но использование их для проведения молитвенных собраний в одиночку или с друзьями определенно является! Эдвардс описывает свое собственное обращение как событие, которое было не интеллектуальным (то есть лучшим пониманием Евангелия) или даже моральным (то есть желанием следовать за Христом), а эстетическим: доктрины абсолютного суверенитета Бога, которые показались ему «отвратительными», вдруг
оказались прекрасными. И защита кальвинизма как неотъемлемой части христианства, и концепции красоты стали устойчивыми чертами его богословия, что свидетельствует о том, насколько значительным было это событие в его жизни. Он сознавал, что пришел к вере необычным путем, и это его беспокоило. Он пишет, что сомневался в своем обращении, потому что не мог сопоставить свой опыт со стандартными пуританскими картами того, как Бог ведет обеспокоенную душу к спасению.
Выдающиеся святые
С момента своего обращения Эдвардс оставался очарованным проблемой того, как определить, действительно ли исповедуемая христианином вера реальна и спасительна. Он размышлял над этим вопросом на протяжении всего периода Пробуждения в 1730-х и 1740-х годах и в конечном итоге дал этому предмету наиболее полную и влиятельную трактовку в своем «Трактате о религиозных привязанностях» (1746). Почему этот вопрос так волновал его?
Во-первых, Эдвардс унаследовал общую пуританскую озабоченность по поводу «временной веры». Эта идея, выдвинутая Жаном Кальвином, является способом объяснения того факта, что члены церкви иногда отпадают после многих лет
верного служения, хотя кальвинистское учение о стойкости святых («однажды спасенный,
спасенный всегда») настаивает на том, что истинное христиане не могут отпасть. Способ квадратуры этого круга заключался в том, чтобы предположить, что существует нечто, что выглядит как истинная вера, но не является таковой – временная вера. Таким образом, нахождение отличительных признаков истинной веры становится необходимостью.
Во-вторых, пуритане отреагировали на эту проблему, определив определенный набор шагов в определенном порядке как «путь к спасению». Эдвардс не согласился с этим аспектом традиции. Это не соответствовало ни его собственному опыту, ни его пастырским наблюдениям. Таким образом, когда он обсуждал, как определить истинную веру, он иногда критиковал эту традицию - которая сейчас далека от большинства современных читателей.
В-третьих, в своем культурном контексте Эдвардс верил (как и многие до сих пор), что падшее человечество по своей сути религиозно. Внутри нас есть то, что желает духовного удовлетворения; как выразился Августин, «Ты создал нас для себя, и наши сердца неспокойны, пока не найдут покоя в Тебе». Однако, хотя сегодня неспасенные «искатели» религиозного удовлетворения могут найти его в бесчисленных модных религиозных практиках, в Новой Англии Эдвардса возможности были ограничены. Такие искатели, вероятно, жили на окраинах церкви, где они могли казаться ревностными христианами, хотя на самом деле они вообще не были сосредоточены на Христе. Таким образом, перед пастором неизбежно встал вопрос подлинности. Поэтому Эдвардс стремился выявить «отличительные признаки Духа Божьего».
Задатки гения
Однако все это было в будущем. Тем временем Эдвардс отправился в Университетскую школу, новый и проблемный колледж, который позже будет называться Йельским, чтобы подготовиться к служению. После окончания учебы он с 1723 по 1726 год служил в пресвитерианской общине в Нью-Йорке. Затем он вернулся в Йель, чтобы преподавать. Там он серьезно испортил здоровье. Некоторое время в этот период Эдвардс читал «Опыт о человеческом понимании» Локка и находился под его глубоким влиянием. Точную дату определить трудно, но история, рассказанная одним из его первых биографов, которую не по годам развитый подросток Джонатан читал «с большим удовольствием и пользой», почти наверняка ложна. Частично это было основано на предположении, что философский блокнот «Записки о разуме», который вел Эдвардс,
был написан в самом начале его карьеры. Недавний химический анализ чернил, использованных в этом блокноте, показывает, что записи на самом деле охватывают его взрослую жизнь. Теперь мы также можем с некоторой точностью проследить, когда копии работ Локка прибыли в Йельский университет, что снова ставит под сомнение старую историю.) Это важно, поскольку Эдвардса изображали не по годам развитым философским гением, не сумевшим оправдать свое раннее обещание. когда его схватили оковы антиинтеллектуальной кальвинистской теологии. Фактически, его философское развитие происходило параллельно с богословским, и его мысли в каждой из этих областей глубоко влияли на другую.
Возрождение
В 1726 году Соломон Стоддард отпраздновал свой восемьдесят третий день рождения. Его прихожане, чувствуя, что их пастору нужна помощь, призвали на свою сторону молодого внука Стоддарда. Год спустя к нам присоединились Эдвардс и.
Сара Пьерпон в легендарном браке, отмеченном взаимной поддержкой
и восхищением, не говоря уже о замечательной линии выдающихся потомков.
Служение Эдвардса считалось приемлемым, и когда Стоддард умер в 1729 году, его преемником был призван его внук. Он был пастором общины в течение 21 года, в знаменательные времена.
Хотя местные возрождения религии не были чем-то необычным в Новой Англии (Стоддард за время своего служения видел пять), то, что началось в Нортгемптоне в 1734 году, было чем-то новым. В течение полугода город был охвачен глубоким и серьезным беспокойством о религии. Более 300 человек заявили, что обратились; по словам Эдвардса
, «город, казалось, был полон присутствия Бога: он никогда не был так полон любви и не был так полон радости… Почти в каждом доме были замечательные знаки присутствия Бога.… День Божий был наслаждением» …которое имел каждый, искренне стремящийся к публичному богослужению, каждый слушатель, жаждущий впитать слова служителя, исходящие из его уст».
Этот дух исходил из Нортгемптона и затронул почти каждую общину в
долине реки Коннектикут. Слишком скоро этому пришел конец. Эдвардс пытался вновь зажечь пламя, но эта работа принадлежала другому. 14 сентября 1740 года Джордж Уайтфилд высадился в Род-Айленде. Он объявил о причине своего приезда,
проповедуя шесть раз за первые три дня своего визита, и в течение двух последующих лет религиозный пыл был обычным явлением по всей Новой Англии. Эдвардс принимал участие в проповеди, но его, пожалуй, более значительным вкладом была серия
книг, защищающих пробуждения как от тех, кто не имел никаких эмоций в своей религии, так и от тех, у кого не было ничего, кроме эмоций.
Проповеди, которые разожгли пламя
Эдвардс не сомневался в том, что, по воле Бога, привело к началу этого Великого Пробуждения, и позже он опубликовал пять своих проповедей, вызвавших первоначальный ажиотаж в 1734 году. Это тщательно подобранные аргументы в защиту различных аспекты кальвинистского учения, связанные со спасением. Разумеется, каждая из них заканчивается приложением, но в основном они состоят из богословских аргументов. Читая их сегодня, нам, возможно, трудно поверить, что слушатели бодрствовали, не говоря уже о том, чтобы отвечать так, как они могли. Конечно, по сравнению с большинством современных прихожан, прихожане Эдвардса
больше привыкли следовать доктринальным проповедям. А сам Эдвардс явно был способным риториком. Он также значительно упростил форму. Хотя его отец, Тимоти Эдвардс, по-видимому, однажды объявил с кафедры нечто неудобоваримое, Джонатан развивал и применял лишь несколько положений в каждой проповеди.
Однако в реакции «пробудившихся» слушателей Эдвардса есть нечто большее. Взять хотя бы его самое известное сочинение «Грешники в руках разгневанного Бога» (1741). С риторической точки зрения «Грешники» ошеломляют: они напоминают модный тогда стиль проповедей, произносимых осужденным преступникам непосредственно перед казнью, во время которых служитель подчеркивал их неизбежную
встречу с Богом и призывал их покаяться. Такие проповеди часто публиковались, поэтому большинство узнало бы этот жанр. Эдвардс сделал шокирующий шаг, применив эту форму к своим слушателям в Энфилде, подчеркнув греховность даже респектабельных церковников. Когда он подчеркивал неустойчивость их положения перед Богом, Чья рука
одна удерживала их от немедленной смерти и последующего суда, он, по сути, сравнивал их с осужденными убийцами. Форма проповеди великолепно перекликается и подкрепляет ее содержание. Но это не источник его силы или, по крайней мере, не единственный источник. Мы можем это знать, потому что за несколько недель до
проповеди в Энфилде под аккомпанемент воплей осужденных грешников и радостного плача новообращенных Эдвардс произнес практически ту же самую проповедь (у нас есть его рукопись, и мы видим, как мало было внесено поправок). своей пастве в Нортгемптоне. Но, насколько нам известно, его паства ответила только тем, что пожала ему руку и сказала «хорошее слово, пастор», когда все пошли домой на обед.
Все это подтверждает анализ пробуждений, проведенный самим Эдвардсом: слово является поводом для пробуждения, и оно необходимо, но Дух Божий совершает работу, и Он «дует, куда пожелает». Его результат можно было увидеть в долгосрочных изменениях: люди стали смиренными, верными, молитвенными, святыми. Церкви стали ревностными в поклонении и жаждали слова. Это были города, где, по словам Чарльза Симеона, век спустя, «добро» стало «модным» Крики, обмороки и другие подобные зрелищные явления в любом случае были ничем: они не демонстрировали присутствие Духа, но и не исключали его. Таков был окончательный анализ возрождений, сделанный Эдвардсом в «Религиозных чувствах» (1746).
Отвержение, изгнание и плодотворная публикация
Однако к тому времени, когда эта работа была опубликована, Пробуждение утихло. Эдвардс счел необходимым побудить зарождающееся трансатлантическое евангелическое сообщество в печати объединиться в молитве, чтобы Бог
возобновил Свою работу. Но дела обстояли еще мрачнее. Шли разногласия по поводу церковного порядка, которые привели к его изгнанию с кафедры 1 июля
1750 года, не имея никакой должности, Эдвардс произнес прощальную проповедь в церкви в Нортхэмптоне. Он рассматривал различные возможности, в том числе переезд в Шотландию - у него не будет проблем с подпиской на пресвитерианскую программу, заверил он своих постоянных корреспондентов там. Но в конце концов он принял приглашение в Стокбридж, где совмещал миссионерскую деятельность среди местных
индейцев хаусатоник с пастырскими обязанностями в небольшой церкви, состоящей из жителей Новой Англии, живших в городе. В августе 1751 года он был принят . Семья пережила там чуть менее семи лет лишений, за это время Джонатан, нес на себе все признаки мирской неудачи в своей бедности и увольнении с пасторского поста, написал серию работ, которые, возможно, до сих пор делают его величайшим философом или
теологом, когда-либо существовавшим на североамериканском континенте.
Его результаты были потрясающими. Некоторые работы были ответами на старые разногласия («Скромное расследование и исправление искажений», в которых рассматривались споры, которые привели к его высылке из Нортхэмптона). Другие, не предназначенные для публикации, отражали его интерес к Концу Времени с анализом того, как войны против католической Испании могут исполнить пророчества Апокалипсиса (Эдвардс принадлежал к поколению, которое никогда не думало ставить под сомнение идентификацию папы как антихриста). Однако особенно важны две группы работ: его личные записные книжки и его проект защиты кальвинизма.
Пальто в шахматном порядке
На протяжении всей своей жизни Эдвардс много писал в различных блокнотах, записывая цитаты, наблюдения, идеи и аргументы на все мыслимые темы.
Его «Сборники», самый крупный и самый важный из них, публикуются только сейчас и представляют собой богатую кладезь общетеологической информации. Но есть и другие: книги, посвященные исключительно спорным темам, которые его интересовали; «Чистая Библия», маленькая Библия, в которой он вшивал большой лист между каждой парой
страниц, чтобы рядом с ними можно было делать примечания и комментарии к текстам; и так далее. Большую часть своей жизни (хотя за годы правления Стокбриджа ситуация, похоже, несколько изменилась) он делал такие записи главным образом для того, чтобы помочь себе в составлении проповедей. Во время верховой езды он записывал свои мысли на клочках бумаги, когда они попадали на него, а затем прикалывал их к пальто. Один из его ранних биографов дает нам чудесный образ сурового пуританского пастора, прибывающего к о двери после интеллектуально плодотворной поездки в черном пальто, утыканном в шахматном порядке.
Два набора блокнотов особенно интересны: во-первых, вера Эдвардса в то, что все в природе и истории говорит о Христе и Его Евангелии, если только оно было правильно понято, ярко проявляется в серии книг «Типы» или Тени» Божественных вещей
В них он предполагает, например, что постепенное развитие весны предначертано Богом для иллюстрации постепенного возрастания Царства на земле, и что «нечистота», которой покрыты новорожденные младенцы, - это Божий способ подчеркнуть нашу греховность и вину, которая присуща им даже с рождения. Во-вторых, «Сборники», возможно, являются центром заметок и могут быть использованы для того, чтобы проследить развитие
идей, которые наконец появились в печати или появились бы, если бы он был жив, а также его исследование и отказ от других позиций. Эдвардс боролся с концепциями и регулярно менял свое мнение по определенным вопросам, все время стремясь быть все более и более верным Евангелию Христа. Он записал весь процесс в книгах, которые мы теперь можем прочитать.
Вершина
Защита кальвинизма породила три величайших произведения Эдвардса. Из них «Свобода воли», пожалуй, является вершиной. Если бы он больше ничего не написал, эта книга обеспечила бы ему славу. Главный аргумент книги - этический: он намеревается доказать, что кальвинистское представление о предопределенном человечестве является не то что не аморальным, а величайшей опорой морали. Лучше, чем альтернативные взгляды, оно возлагает на людей ответственность за свои действия. На пути к этому моменту Эдвардс делает паузу, чтобы развить аргумент о том, почему свобода и предопределение по сути совместимы. Хотя это всего лишь введение к его основному аргументу, это наиболее интеллектуально мощная подобная защита, когда-либо опубликованная. Сопутствующий том «Первородный грех» представляет собой твердую и убедительную защиту этой оспариваемой доктрины, в основном на библейских основаниях. Третья работа Эдвардс так и не опубликована. Чтобы понять почему, нам нужно вернуться к событиям его жизни. После семи лет ссылки в Стокбридже интеллектуальный статус Джонатана Эдвардса был наконец признан, и его пригласили стать президентом колледжа в Принстоне. Поначалу его смирение заставило его отказаться. Но, обратившись за советом, он согласился и отправился вместе со своей семьей в город. В то время была широко распространена оспа, и 23 февраля 1758 года Эдвардс получил прививку. Однако эта наука находилась в зачаточном состоянии, и он заразился и так и не выздоровел.
Озвучивание видения
После его смерти на его столе лежала работа, готовая к печати. Это были две диссертации. Одна часть эта книга, озаглавленная «Истинная добродетель», представляет собой глубокий богословский анализ этики. В ней Эдвардс утверждает (вопреки всем
культурным модам того времени), что добро никогда не может быть отделено от благочестия; так что то, что никоим образом не делается для служения Христу, не должно называться добром. Другая часть книги, «Диссертация о цели, ради которой Бог создал мир», является для Эдвардса наиболее близкой к выражению сердца и души его богословия, его благочестия и его жизни. Зачем Бог создал мир? Эдвардс волновался над этим вопросом всю свою жизнь, записывая свои последовательные анализы в «Сборниках». Что получил Бог, создав творение? Чем вызвано Его желание сделать это?
Эдвардс проследил этот вопрос до многих из его тупиков, и его зрелый анализ глубок: Бог ничего не получает от творения, поскольку счастье Бога само по себе настолько совершенно, что к нему невозможно прибавить. Но осознание красоты совершенства Божия – славы Его – есть великое благо; поэтому Бог желал, чтобы были
разумные существа, которые могли бы увидеть Его славу и ответить экстатической радостью, изобильной любовью и необыкновенной хвалой. Все, что сделал Бог, направлено к этой единственной цели. В молодости Эдвардс обрел веру во Христа, когда увидел красоту владычества Бога через природу. Это видение повлияло на многое из того, что он сказал и подумал впоследствии. И теперь, наконец, он нашел доктрины, выражающие смысл видения.
Эти величественные произведения были всего лишь преддверием запланированного великого произведения. Эдвардс имел в виду исторически устроенный синтез христианского учения и этики. Эта работа могла бы поставиться (есть все основания предполагать) в один ряд с «Суммой» Фомы Аквинского, «
Наставлениями» Кальвина и немногими другими в богословской истории. Но его смерть 22 марта 1758 года в возрасте 54 лет убила эту эдвардианскую Сумму при ее рождении.
Последние слова Джонатана Эдвардса олицетворяли его жизнь. Сначала он рассказал о своей любви к Саре и призвал своих детей обрести веру в Бога. Затем он попросил не устраивать ему пышных похорон, а отдать все имеющиеся деньги на благотворительность. И затем он еще раз посмотрел на Иисуса. Окружающим казалось, что он впал в бессознательное состояние, и они открыто говорили о потере, которую
придется нести колледжу и Божьей церкви. Он все еще слушал и произнес последнюю фразу: «Надейся на Бога, и тебе не придется бояться». Что можно и нужно добавить к этой его последней и самой краткой проповеди?
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn