Сладкий плен, забава, упоенье...
Душа – на дне. Дурманная приманка!
Думал – нежный всплеск и наслажденье.
Оказалось – взрыв! Землетрясение!
ИЗНАНКА...
- Ну, как, Вик, ты в порядке? Надеюсь, тебе снились не кошмары, а нежные девочки с Гуринторна? – так встретил его на следующее утро Дин, когда Виктор с трудом продрал глаза в своей постели, в доме матери на Леолле. Он проспал свою смену в санатории. После бурно проведённого дня с ПНТ, после вчерашнего угара, он с трудом мог припомнить, как они уходили с Гуринторна. Девушек, конечно же, хватились – вместо музыки из музыкального центра прозвучало полицейское сообщение, а опознавательные браслеты, небрежно брошенные в угол, очнулись и начали подавать сигналы.
Дин одел обеих, посадил в машину и отправил домой – уже спустился вечер, засияли неоновые фонари, машина сверкала, точно новогодняя игрушка. Дин поставил управление на автомат, помахал девушкам на прощание и – в качестве прощального подношения - очистил их память от воспоминаний о внешности кавалеров. Княгиня Валлентайн, потомок Королевы Пиратов, поломает голову, пытаясь добыть информацию о похитителях и соблазнителях. Но куда ей до прабабушки, легендарной Брук! Так Дин отомстил династии Валлентайн за давнюю попытку похищения Дианы, оставив девушкам подарок – беременность.
Ну, а потом прозвучал сигнал призыва для Дина.
Для Виктора же первый сексуальный опыт оказался не менее серьёзен и важен, чем далёкое и случайное участие в стычке с пиратами. В его голове всё смешалось в один ком пополам с головной болью.
- Дин, а на Гуринторне нас не выследят? – Виктор приподнялся на локтях и зажмурился – Дин, заглянув к нему в комнату, первым делом отодвинул штору, и предательский свет из окна брызнул фонтанчиком прямо в лицо.
- Исключено. Коттедж заказан на вымышленные имена, отпечатки уничтожены, платил я наличными.
- А ты уверен, что никто не узнает нас, когда мы попытаемся вернуться в Гуринторн?
- А зачем туда возвращаться? – удивился Дин. – Существует столько Миров, что хватит на множество жизней, даже таких длинных, как наша. Вовсе не обязательно возвращаться туда, где тебе было хорошо. Хорошее редко повторяется.
- Как, ты не собираешься больше встречаться с сёстрами? Ты… их обманул?
- Я никогда никого не обманываю, ибо ничего не обещаю. Они пошли по собственной воле. И разве им было плохо? А что, неужели малышка Сью тебя задела за живое? Привыкай к разнообразию.
- Дин, разве это… честно? Порядочно?
- Красивые слова. Мамины. Успокойся, они наших лиц уже не помнят. Все воспоминания останутся лишь сладким томлением в низу живота, и еще кое-чем. Голова будет пуста.
Виктор со стоном рухнул обратно в кровать.
- Не советую снова засыпать. Давай в бассейн, в тренажёрную, в столовую – и на работу. Думаешь, если ты мой брат, я позволю отлынивать? Я жду тебя на занятии медитативным пением, у первоклашек. Чтобы через два часа был на месте.
Дин вышел из комнаты, нарочно оставив дверь нараспашку – сквозняк тут же распахнул неплотно прикрытое окно, и холодный ветерок наконец-то принёс долгожданное облегчение.
...Через три дня Диана, Джонатан, Кира и Виктор отбывали на прекрасную Суллу. Дин вызвался работать за всех – санаторий оставался на него. Диана горевала, что Дина не будет рядом – её главной целью было сплочение семьи. Она всё ещё не хотела смиряться с тем, что её дети абсолютно взрослые и независимые, и давно готовы отделиться для самостоятельной жизни. А Дину хотелось побыть одному, чтобы без помех погрузиться в свои непростые ощущения и мысли.
Они готовились тщательно, хотя большой необходимости в этом не было. Дин был прав: Сулла кишмя кишела спасательными станциями, предупреждающими знаками, защитными устройствами, оградами и аккуратными, ухоженными тропами, ухитряясь при этом оставаться прекрасной дикаркой, полной естественных природных красот и всевозможных приспособлений для различных видов спорта. Джонатан был уверен, что ему-то удастся оттянуться там в полный рост!
Юная Злата, подружка Виктора, была в восторге, что он посетит её родину, и горевала, что не сможет быть там вместе с ним.
- Ничего, - утешал он её. – Всё впереди. Как только выздоровеешь окончательно – мы облазим весь твой замечательный Мир. Ты сама мне его покажешь. Я бы остался, но мама просит. Хочу побыть с нею. Но если тебе это не нравится, только скажи, и я останусь.
- Нет, Вик, тебя не будет всего лишь неделю или две. За это время я подготовлюсь, встречу тебя совершенно здоровой, обещаю! Мне осталось совсем немного. Твой брат уделяет мне много времени, у него просто волшебные руки.
Виктор наклонился к самоходному мини-тренажёру, в котором она находилась, обнял слегка и поцеловал в щёку.
В отсутствие родных Дину приходилось находиться на Леолле постоянно, без вылазок в Миры. Он тосковал по Саэре. И вот Замирянка начала сниться Дину. И вначале во снах она приходила для того, чтобы позвать за собой и снова обмануть.
- Я не могу докричаться до тебя, не могу тебя коснуться, - жаловался её голос. – Приходи ко мне на свидание. Я не могу проникнуть в твой Мир… Я жду…
- Где ты ждёшь меня, Саэра, скажи, куда мне идти? – спрашивал он, но девушка удалялась и исчезала в тумане. После её исчезновения оставалась неутолённая страсть, боль в теле и желание вырваться за пределы своего Мира.
На третий раз она позволила приблизиться и обнять себя. На пятую ночь – он впервые дотронулся до неё своею жаждущей плотью...
Раз за разом сны выматывали его. Он не мог ни скрыться от них, ни уйти в медитацию или беспамятство, ни отрешиться от сна – да и не хотел, ибо только во сне мог касаться её, ощущать её близость, впивать её аромат и музыку её чарующего голоса. В этих снах она была прекрасней всех, кого только доводилось ему видеть.
Но с каждой призрачной, бестелесной, обморочной встречей страсть терзала его всё сильнее и жёстче. Он не мог насытиться фантомом. Мираж ускользал, лишь только страсть доходила до апогея, и Дин переставал себя контролировать – в тот самый момент, когда вожделение готово было перелиться через край, грубая сила подбрасывала его. Он просыпался в поту, и чёрные круги долго пылали перед глазами.
Юные далаянки не могли утолить его жажды, и не получали долгожданной нежности и эмоциональной отдачи за своё послушание Королю, и страдали от этого.
Как долго ему ещё выдерживать борьбу с собою?
- Саэра! Откликнись! – молил он.
И Саэра смилостивилась и отозвалась: - Вырвись хотя бы на день – я вознагражу тебя!
И Дин, презрев запреты, ускользнул с Леоллы.
Встреча наступила на той самой Ромашке, куда она его отбросила самый первый раз.
Зеленая идиллическая лужайка. Где-то далеко-далеко, за пеленой отчуждения, остались и быки с коровами, и пастухи, и скромные фермы простых людей, которые могли представить себе только такую работу, тяжёлую, но честную. И их тихий Мир тоже был честным. И солнечным. Но Дин не видел солнца. Он видел её – и не узнавал её.
Сегодня у Саэры были кроткие тёмно-зелёные глаза и брови полукругом, мягкая женственная фигура, полная грудь и полные бёдра, зовущий, чуть выдающийся малиновый рот и короткие каштановые волосы. Только аура осталась та же – острая, колючая, пахнущая лесной чащей и густой, настоявшейся хвоей. Но это была чужая чаща и чуждые деревья.
- Это ты, Саэра?
- Конечно, милый.
Голос мягкий, певучий – бархатное контральто.
- Почему ты изменилась?
- Разве я изменилась? Вслушайся и вглядись, ведь ты хорошо умеешь смотреть.
- Ты изменила облик, значит, у тебя должно быть другое имя.
- Ты прав. Эльмира тебе подойдёт?
- Эльмира должна быть блондинкой.
- Замечательно. Как тебе угодно.
И девушка изменилась. Она стала высокой, тонкой, белокурой и голубоглазой. Она ослепительно улыбалась и встряхивала головой, откидывая со лба крупные завитки.
- Ну вот, теперь я такая, как ты хочешь?
- Кто ты? Как твоё имя?
- Эльмира. Или нет, давай, я назовусь Лорой. Кажется, это больше подходит к моим волосам, - и Лора потянулась по-кошачьи, и подняла руки, перебрасывая волну волос с одного плеча на другое. Маленькая грудь под синим шифоновым лифом задорно подпрыгнула.
- Ты нарочно терзаешь меня? Сколько ещё ликов у тебя в запасе?
- Бесчисленное множество, Дин. А сколько живых существ во Всемирье?
- Почему ты не хочешь принять истинный облик?
- Он может тебе не понравиться. Потому что я не принадлежу известным тебе Мирам.
- Кто ты? – повторил Дин, холодея от догадки.
- Я – Тера.
- Да, я знаю, ты – Тера… - как в забытьи повторил Дин. – Ты – воплощённое Зло Миров. Дочь Вампиров.
- Помилуй, Дин, я – воплощённая любовь и нежность! Ты обижаешь меня! Я могла бы выпить тебя до капли. Но ты мне нравишься. Когда-нибудь я приду за тобой, чтобы увести в ту Вселенную, которой нет в ваших сознаниях. На другую сторону Всемирья, на его Изнанку. Ты познаешь истинную суть Естества и Сознания. То безумие, что Далаянские Оракулы скрывали от тебя. Ты познаешь меня!
- Когда-нибудь? Не теперь? Но я хочу тебя здесь и сейчас!
- Не время, Дин, нетерпеливый, неистовый мальчик.
Тера провела ладонью по его лицу, и Дина обожгло острое, сладостное чувство, и одновременно пронизала ледяная дрожь. Лицо Теры затуманилось, на миг исчезли светлые кудри и синий шифон. Перед Дином дивным, совершенным изваянием стояла обнажённая безволосая женщина без цвета, она поглощала свет и не возвращала его, и она была прекрасна. Но это длилось всего лишь малую долю мига. И Дин не знал, наваждение это, очередной фантом, помутнение – или реальность.
- Вот так, - шепнула белокурая Лора, превращаясь в зеленоглазую Эльмиру и снова – в сильную, жесткую Саэру.
- Вот так, - шепнула Тера. – Ты в моей власти… - И она медленно, томительно медленно приблизилась к его губам, пламенный рот приоткрылся, обнажая острые зубы вампира, но уста вобрали его губы для того, чтобы ласкать и нежить, дарить забытьё и блаженство, отравляя душу теперь – и навек.
Затем женщина прижала палец к губам: - Никому не говори обо мне, Дин.
И Тёмная дверца закрылась в сознании Далаянского Короля. Облик незнакомки превратился в нём в огненный шар. Отныне никто не сможет проникнуть в его душу и память и увидеть её, а его уста никогда не расскажут о знакомстве и её выборе. Дин и сам не понял, как это произошло, как запросто рухнула его защита.
- Я не скажу.
- Конечно. Даже если Жрецы станут пытать тебя.
- Но скрывать от мамы… Тера, так тяжело носить в себе, и не иметь возможности высказаться… Что, если мама догадается сама?
- Ах, как тебе хочется этого! Конечно, догадается, Дин. У тебя замечательная мама. Когда-нибудь я хотела бы с ней познакомиться ближе. Ты позволишь?
- Не впутывай мою мать! Не смей! Это лишь моё дело!
Тера рассмеялась: - Какой горячий защитник!
Дин хотел схватить её за руку, но женщина стала удаляться, убегая от него куда-то ввысь по диагонали, а Дин не мог стронуться с места, словно ступни прилипли, не давая броситься вдогонку, хотя тело подалось вперёд, потянулось следом за Терой. Дину хотелось выпрыгнуть из себя, оставив непослушное тело на земле, и унестись за улетающим фантомом…
Но земля держала его крепко, слишком крепко. И тогда он в ярости закричал, и крик его пробил кокон, в котором замуровала его Тера, и тот разлетелся по Ромашке, вызывая внезапные бури с градом и ледяным шквалом. Отдельные осколки приобрели такую силу и скорость, что пробили стены соседних Миров. Слабые отголоски достигли даже Суллы, где наслаждались отдыхом и обществом друг друга его родные.
Разрядив свой гнев и отчаяние, и обрушив их на неповинную Ромашку, Дин утих и, обессиленный, вернулся домой ни с чем.